Вот когда взбешенный герцог Алансонский приказал обыскать окрестности, и таким образом нашлись и Ла Моль и Коконнас в их обвитой плющом аркаде.
Их тоже ввели в круг, который образовали королевские телохранители, братски обняв друг друга. Но Ла Моль и Коконнас, не будучи королями, не сумели принять такой же бодрый вид, как Генрих и Маргарита: Ла Моль был слишком бледен, а Коконнас слишком красен.
Глава 2
РАССЛЕДОВАНИЕ
Зрелище, поразившее молодых людей, когда их вводили в этот круг, принадлежало к числу зрелищ поистине незабываемых, даже если оно представилось глазам раз в жизни и на одно мгновение.
Как мы уже сказали. Карл IX смотрел на всех проходивших перед ним дворян, которые были заперты в хижине доезжачих и которых теперь его стража выводила наружу одного за другим.
Король и герцог Алансонский жадно ловили глазами каждое движение, ожидая, что вот-вот выйдет и король Наваррский.
Ожидание обмануло их.
Но этого было мало: оставалось неизвестным, что же произошло с Генрихом и Маргаритой.
И вот когда присутствующие заметили, что в конце дорожки появились молодые супруги, герцог Алансонский побледнел, а Карл почувствовал, что у него отлегло от сердца, ибо он безотчетно хотел, чтобы все, что заставил его сделать брат, обернулось против него.
— Опять ускользнул! — побледнев, прошептал Франсуа.
В эту минуту у короля начался приступ такой страшной боли, что он выпустил поводья, обеими руками схватился за бока и закричал, как кричат люди в бреду.
Генрих поспешил к нему. Но пока он проскакал двести шагов, отделявших его от брата, Карл пришел в себя.
— Откуда вы приехали? — спросил король так сурово, что Маргарита взволновалась.
— Но… С охоты, брат мой! — ответила она.
— Охота была на берегу реки, а не в лесу.
— Мой сокол унесся за фазаном, когда мы отстали, чтобы посмотреть на цаплю, государь, — сказал Генрих.
— И где же этот фазан?
— Вот он! Красивый петух, не правда ли? И тут Генрих с самым невинным видом протянул Карлу птицу, отливавшую пурпуром, золотом и синевой.
— Так, так! Ну, а почему же, заполевав фазана, вы не присоединились ко мне? — продолжал Карл.
— Потому, что фазан полетел к парку, государь. А когда мы спустились на берег, то увидели, что вы опередили нас на целых полмили, когда вы снова поднимались к лесу. Тогда мы поскакали по вашим следам, так как, участвуя в охоте вашего величества, мы не хотели от нее отбиться.
— А все эти дворяне тоже были приглашены на охоту? — спросил Карл.
— Какие дворяне? — с недоумением озираясь вокруг, переспросил Генрих.
— Да ваши гугеноты, черт возьми! — ответил Карл. — Во всяком случае, если кто-то и приглашал их, то не я.
— Нет, государь, но, быть может, это герцог Алансонский, — заметил Генрих.
— Господин д'Алансон! Зачем вы это сделали?
— Я? — воскликнул герцог.
— Ну да, вы, брат мой, — продолжал Карл. — Разве вы не объявили мне вчера, что вы — король Наваррский? Значит, гугеноты, прочившие вас в короли, явились поблагодарить вас за то, что вы приняли корону, а короля — за то, что он ее отдал. Не так ли, господа?
— Да! Да! — крикнули двадцать голосов. — Да здравствует герцог Алансонский! Да здравствует король Карл!
— Я не король гугенотов, — побледнев от злобы, сказал Франсуа и, бросив косой взгляд на Карла, добавил:
— И твердо надеюсь никогда им не быть.
— Глупости! — сказал Карл. — А вам, Генрих, да будет известно, что я считаю все это весьма странным.
— Государь! — твердо ответил король Наваррский. — Да простит меня Бог, но можно подумать, что меня подвергают допросу.
— А если я вам скажу, что допрашиваю вас, — что вы на это ответите?
— Что я такой же король, как вы, государь! — гордо ответил Генрих. — Что королевский титул дает не корона, а рождение, и что отвечать я буду только моему брату и другу, но никогда не стану отвечать судье.
— Очень хотел бы я знать, однако, чего мне держаться, хоть раз в жизни! — тихо сказал Карл.
— Пусть сюда приведут господина де Муи, — сказал герцог Алансонский, — и вы все узнаете. Господин де Муи, наверное, арестован.
— Есть среди арестованных господин де Муи? — спросил король.
Генрих вздрогнул от волнения и обменялся взглядами с Маргаритой, но это продолжалось одно мгновение.
Никто не отзывался.
— Господина де Муи нет среди арестованных, — объявил де Нансе. — Кое-кому из моих людей показалось, что они его видели, но они в этом не уверены.
Герцог Алансонский пробормотал какое-то богохульство.
— Ах, государь, да вот двое дворян герцога Алансонского, — вмешалась Маргарита, показывая королю Ла Моля н Коконнаса, которые слышали весь этот разговор и на сообразительность которых она считала возможным рассчитывать. — Допросите их — они вам ответят.
Герцог почувствовал нанесенный ему удар.
— Я сам приказал задержать их именно для того, чтобы доказать, что они у меня не служат, — возразил он.
Король взглянул на двух друзей и вздрогнул, увидав Ла Моля.
— Ага, опять этот провансалец! — сказал он. Коконнас грациозно поклонился.
— Что вы делали, когда вас арестовали? — спросил король.
— Государь! Мы беседовали на темы военные и любовные.
— Верхом? Вооруженные до зубов? Готовясь бежать?
— Отнюдь нет, государь; вы плохо осведомлены. Мы лежали в тени, под буком… Sub tegmine fagi.
— Ах, вы лежали в тени под буком?
— И даже могли бы убежать, если бы думали, что чем-то навлекли на себя гаев вашего величества. Послушайте, господа, — обратился Коконнас к легким конникам, — полагаюсь на ваше солдатское слово: как вы думаете, могли бы мы удрать от вас, если бы захотели?
— Эти господа и шагу не сделали, чтобы убежать, — ответил лейтенант.
— Потому что их лошади стояли далеко, — вмешайся герцог Алансонский.
— Покорнейше прошу извинить меня, ваше высочество, — ответил Коконнас, — но я уже сидел на лошади, а мой друг, граф Лерак де Ла Моль, держал свою под уздцы.
— Это правда, господа? — спросил король.
— Правда, государь, — ответил лейтенант, — господин Коконнас даже соскочил с лошади при виде нас.
Коконнас криво улыбнулся, что означало: «Вот видите, государь!».
— Ну, а эти две запасные лошади, два мула, сундуки, которыми они были нагружены? — спросил Франсуа.
— Да разве мы конюхи? Велите отыскать конюха, который стерег их, и спросите его!
— Его там не было! — сказал взбешенный герцог.
— Значит, он испугался и удрал, — отозвался Коконнас. — Нельзя требовать от мужика такого же хладнокровия, как от дворянина!
