— Спасибо, что ты поехал со мной заниматься. И это целый день отпахав у горячей плиты. Ты же наверняка до смерти умотался.
Он улыбнулся и хлопнул ее снизу по подбородку.
— Ну что ты. Я же хочу тебе помочь. А когда ты сдашь, будешь забирать меня с вечеринок.
— Да, конечно. — Айона почувствовала, что в голове у нее разгорается ужасный скандал, — хлопают двери, звучат невнятные угрозы. Что она должна со всем этим делать? С ним ей так здорово. Но все же в этом было что-то неправильное.
Она разрешила себе снова бросить украдкой взгляд на Неда и почувствовала, как замерло у нее сердце, когда он улыбнулся ей.
Может, ей просто стоит сходить к кому-нибудь из Тамариных медиумов.
Э… вот здорово. Нет, не надо.
— Обратно в паб? — невесело проговорила Айона.
— Как только ты задним ходом заедешь на ту большую площадку, то да, — сказал он так, как будто предлагал самое благоразумное в мире решение.
— Не-ее-ед, не на-а-адо! — заскулила она.
— Ладно, послушай. — Нед положил руку ей на колено, и у Айоны по всему бедру пробежали мурашки. — Если ты припаркуешь машину вот там, то, когда мы вернемся в паб, я приготовлю тебе великолепное шоколадное суфле.
Шоколадное суфле в сравнении с «О, очень хорошо! Не говори глупостей, Айона, конечно, у тебя есть способности. Побереги мой бампер! О Господи, что ты делаешь? Что ты…? Ты что, читать не умеешь? Черт! Проклятье!»
Да тут даже не приходится говорить о какой-то конкуренции.
Айона посмотрела в зеркала, глубоко вдохнула и снова завела двигатель.
«Может быть, тебе стоит руководствоваться тем, как ты сдашь экзамен, — сказал какой-то голосок у нее в голове. — Если ты сдашь хорошо, то никак не благодаря Ангусу. И может быть, это будет говорить о том, что Нед заставляет тебя проявить твои лучшие качества.
И может быть…»
Айона вздрогнула от такой порочной мысли и сняла машину с ручного тормоза.
— Лайам, ну ты и враль, с этим насосом все в полном порядке, — сказала Мэри. В качестве доказательства она тряхнула банкой, в которую налила пиво. — Ты обманом заманил меня в погреб и даже заставил меня продемонстрировать мою безобразную огромную задницу, поскольку мне пришлось спускаться по этой лесенке после тебя.
— И она была так прекрасна, — протянул он, прикрыв ленивые карие глаза.
У Мэри рот было открылся от возмущения, но она сглотнула и почувствовала, как забилось сердце. «Успокойся успокойся. Тебе двадцать семь лет».
— Ну вот. — Она взяла со ступеней тряпку и махнула в его сторону. До этого она изо всех сил старалась не оставаться с ним наедине, — да, это был мазохизм, — и сейчас она не собиралась перед всеми открываться. «Будь взрослой».
Она постаралась улыбнуться с покровительственным видом, но улыбка получилась веселой и сладострастной. Проклятье.
— Мне нужно вымыть восемьдесят три пивные кружки, а тебе разобрать запасы вина. Или ты хотел, чтобы я тебе и с этим помогла?
Он подошел на шаг ближе.
— Может быть. Но я тебя не для этого позвал сюда.
— Неужели? — слабым голосом спросила Мэри; она не могла поверить в то, что должно было сейчас произойти, но не сомневалась, что будет именно это, поскольку по собственному опыту знала: вот так соблазняют в девятнадцать лет.
— Я позвал тебя сюда, потому что хочу поцеловать тебя, — просто сказал он, забирая у нее из рук тряпку.
Мэри в отчаянии посмотрела в его карие глаза, которые сейчас казались черными, — так расширились у него зрачки, — и эти глаза были совсем близко. Она тоже хотела, чтобы он поцеловал ее, очень хотела, но сомневалась, что ей стоит на это соглашаться.
— Лайам… — Она слышала, как наверху кто-то моет шваброй пол, сердито ударяя по каждому плинтусу.
Он протянул левую руку, провел пальцами вдоль ее щеки, и ладонь остановилась у нее за ухом. Лайам легким усилием притянул Мэри к себе, запустил другую руку ей в волосы, чтобы она не могла уклониться, и поцеловал ее.
Перед тем как их губы соприкоснулись, Мэри вдохнула запах его кожи и тут же почувствовала слабость. Вовсе не из-за того, что его пальцы были у нее в волосах, не могла она оторваться от него, — не хотела и не стала бы, даже если бы ее тело не оказалось таким беспомощным, как сейчас.
За все двенадцать лет с первого свидания ее никто никогда так не целовал. Лайам делал это поистине сказочно. Рот его был одновременно и теплым, и прохладным, губы плотно прижались к ее губам, а язык сладострастно изучал ее губы, ее рот, — он прикасался к ней так легко, и одна ладонь так и оставалась у нее в волосах, а другая скользнула ей на копчик. Мэри ощущала себя совершенно невесомой.
Лайам на мгновение остановился и оторвался от нее, и Мэри ощутила то истеричное чувство страха и обиды, которое чувствует младенец, когда мать забирает бутылочку. Но он остановился лишь ненадолго, — быстрым, решительным движением обвил рукой ее талию и пошел, увлекая ее с собой, к дверям винного погреба; он прижал ее к двери и ласкал губами ее теплую и мягкую шею, а руки его путешествовали по всему ее телу.
Мэри закрыла глаза и постаралась не думать о том, почему между ними оказалась будто бы бутылка вина, которая сейчас нежно, но ощутимо уткнулась ей в пах. И о том, как она смогла так расставить ноги. И в какой момент она встала на цыпочки, не ощущая при этом ни малейшего напряжения в икрах, чтобы это изумительное давление оказалось направлено под самым удачным углом. И когда его рука соскользнула с копчика вниз, опустилась ей на ягодицы и притянула ее ближе, а сейчас эта рука непреклонно, уверенно нащупывала путь под трусики.
— Лайам, не надо, — прошептала она, подумав скорее про свои ужасные трусы телесного цвета, которые надела под эту белую юбку, а не про то, какой ужасный поступок она совершает. Ей показалось невероятным, что она смогла даже произнести эти слова, — ведь ей совсем не хотелось говорить «нет». Наверно, вмешалась совесть.
— Почему же не надо? — Шеей она ощущала его горячее дыхание и осознала, что сейчас уже и ее собственные руки гладили его по спине, ловили жесткие кудри, медленно чертили круги по коже под волосами; она трепетала от того, что наконец прикоснулась к нему. Мэри поняла, что двигает бедрами в том же ритме, что и он, навстречу ему, и ничего не может с собой поделать. И если он будет продолжать в таком духе, то минуты через полторы она кончит.
Она накрутила на пальцы несколько прядей его волос и притянула его голову к себе, к своим раскрытым губам. Так она выиграет время, чтобы придумать убедительную причину тут же все прекратить.
