1. Белые рубашки
— …а теперь укладываем тесто гармошкой… — красивый широкоплечий мужчина в белой рубашке улыбался мне с экрана. — Заливаем смесью яиц, молока и манной крупы, сбрызгиваем растопленным сливочным маслом, посыпаем коричневым сахаром — и в духовку! Не забудьте добавить цедру лимона — она придаст пирогу свежесть и кислинку. Греческие десерты — это квинтэссенция сладости, и если вы не любитель приторных десертов…
Словно завороженная я смотрела, как он заливал, посыпал и ставил, и двигался от стола к духовому шкафу с таким азартом, будто вел мяч к воротам, обходя защитников. И всё это со своей неподражаемой улыбкой — ласковой, чуть дразнящей. Будто обещал не сладость выпечки, а сладость поцелуев.
— Опять он! — услышала я позади сонный голос. — Дашка, я уже скоро ревновать начну.
Сонно протирая глаза, Антон зашел в комнату и плюхнулся в кресло. Он был только в трусах и даже без майки, красуясь рельефными мышцами.
— Двадцать минут — и готов прекрасный Тряпичный пирог… — летело с экрана. — Всего доброго! Готовьте с душой, смотрите душевную кухню с Душаном Богосавецом.
— Тряпичный! Что за дурацкое название! — фыркнул Антон.
— Ничего ты не понимаешь, — я поцеловала его в щеку и выключила телевизор, чтобы не раздражать своего любимого. — Тряпичный пирог делается из тончайших полос пресного теста, поэтому и такое название. Это классика греческой кухни. Помнишь, я готовила на день рождения Светки? Тебе понравилось.
— Мне нравится всё, что ты готовишь, — заверил меня Антон, наблюдая, как я подкрашиваю глаза перед зеркалом. — И нравится, как ты выглядишь…
— Нет, только не сейчас, — покачала я головой, угадав, к чему он клонит. — Мне еще добираться через полгорода. Не хочу опоздать в первый рабочий день.
Моя рубашка была белой — наибелоснежной, без единого пятнышка, отглаженная на совесть. Я повесила ее на плечики и упаковала в чехол, и улыбалась при этом, но Антону не понравилась моя улыбка. Он подошел сзади и уныло протянул:
— Зря все это, Дашка. Зачем менять постоянную работу на бесплатную стажировку?
— Да что ты! — изумилась я, легонько отталкивая его и убирая волосы в высокий пучок, чтобы не выбилось ни одного волоска. — Это же один из лучших ресторанов в стране! Это же ресторан самого Богосавеца!..
— Опять ты про него… — простонал Антон.
— У него три звезды Мишлен!
— Всего три?
— Всего?! — я расхохоталась. — Да он первый из сербских шеф-поваров получил три звезды! Ты просто не представляешь, что он за человек! Мне сказочно повезло, что он решил открыть ресторан в нашем городе, и что меня туда пригласили!
— Ай, какой замечательный парень, — Антон, паясничая, состроил уморительную гримасу. — Улыбается с экрана — вам покушать от Душана!
Я шутливо шлепнула его по макушке, а потом сказала очень серьезно:
— Он и в самом деле замечательный. Он был первоклассным футболистом, играл за «Патриот»,[1] а после травмы, когда его выкинули из спорта, всего за два года сделал карьеру шеф-повара. Его девиз: если судьба преподнесла вам лимон, приготовьте мясо по-грузински. Работать у него — это мечта. Понимаешь? Это все равно, что для тебя сыграть на одной сцене с «Роллинг Стоунс».
— Ну, если мечта… — Антон зевнул. — Ладно, старушка, топай к мечте, а я потопал досыпать.
Я послала ему воздушный поцелуй и отправилась навстречу мечте.
В ресторан «Белая рубашка» я была приглашена стажером. На прошлой неделе соучредитель ресторана, компаньон самого Душана Богосавеца, попробовал мое блюдо в кафе, где я работала поваром, и пригласил на стажировку с испытательным сроком в один месяц. Я была страшно горда и страшно счастлива, и уволилась в этот же день, хотя владелец кафе (и шеф-повар по совместительству) умолял меня остаться и намекал на прибавку к зарплате.
Но разве можно упустить шанс, который выпадает раз в жизни?!
Весна уже поселилась в нашем городе, а не задержалась проездом. Деревья зеленели, газоны пестрели ирисами и тюльпанами, а между ними нагло лезли одуванчики — яркие, как желтки.
Я быстро шагала к станции метро и наслаждалась солнечным днем, безоблачным небом и предвкушением настоящего счастья — а ведь в ресторане «Белая рубашка» меня могло ждать только счастье. В сумочке был припрятан календарик с улыбающимся Богосавицем — я рассчитывала попросить автограф, когда увижу знаменитого хозяина знаменитого заведения. Я узнаю секреты великолепных рецептов, окунусь в атмосферу высокой кухни, изысканности, буду готовить из первоклассных продуктов!.. Это ли не счастье?
Метро поглотило меня, а потом выплюнуло вместе с толпой на Кузнецкий проспект. Я перебежала улицу и восхищенно остановилась, разглядывая светлое, воздушное здание, блестевшее на солнце окнами, как бриллиантовыми гранями.
«Белая рубашка»!..
Лучший ресторан города, где весь персонал носит белые рубашки — фирменный знак заведения. Теперь я тоже одна из них.
Гордо расправив плечи, я поднялась по ступенькам, но не успела войти в сверкающие двери-вертушку, потому что передо мной появился весьма недружелюбного вида тип в белой рубашке и бабочке, бритый почти налысо.
— Ресторан еще закрыт, — сказал он вроде бы и вежливо, но так окинул взглядом мои джинсы с прорехами на коленях и ветровку, что я попятилась.
— Я на работу… — пробормотала я, спускаясь еще на одну ступень. — Меня пригласил Алексей Аркадьевич… На стажировку…
— Тогда вам — через черный ход, — отчеканил тип, указывая в сторону ажурной металлической калитки. — И советую поторопиться, уже без десяти восемь. А вам еще переодеться.
Я послушно затрусила к калитке, потом бегом преодолела крохотный сад, приютившийся между стенами зданий, и толкнула металлическую дверь, возле которой стоял железный мусорный бак.
Внутри было темно, и я пошла на ощупь, вытянув перед собой руки. Внезапно сбоку открылась дверь, и оттуда пулей вылетел человек в белой рубашке и поварском колпаке. Мы чуть не столкнулись — я успела отскочить, а человек промчался мимо и нырнул в другую дверь. Солнечный свет лег золотистым пятном на стену, а потом опять стало темно.
Я нашарила дверную ручку и вошла в ту комнату, откуда вышел мужчина. Здесь двумя рядами стояли запертые на замки шкафчики, на некоторых валялись брошенные впопыхах куртки и блузки.
У меня еще не было шкафчика, поэтому я торопливо стянула кофту и достала из чехла заветную рубашку. Быстро переодевшись, я вышла в темный коридор, так же на ощупь нашла другую дверную ручку, повернула — и оказалась в огромном холле, залитый солнцем, арочные окна, невесомые занавески — это был он!.. ресторан со звездами Мишлен!.. Даже коридор производил впечатление неслыханной роскоши. Это был совершенно другой мир, отличный от моего, и теперь мне выпала удача приобщиться к нему.
Поднявшись по лестнице, я оказалась лицом к лицу перед шеренгой мужчин и женщин, одетых в белые рубашки. Их было человек двадцать, и они стояли, как солдаты — по одной линии, сосредоточенные, серьезные. Все — в головных уборах, в поварских колпаках или банданах, и все повернулись в мою сторону, когда я появилась.
— Здравствуйте, — сказала я, и мой голос подхватило веселое эхо. — Я стажер…
— Стажеры — в самый конец! — зашипел на меня высокий худощавый мужчина, смуглый до черноты. — Быстро! Уже почти восемь!
Я метнулась в конец шеренги и застыла, как остальные. Прошла минута, другая, а мы все стояли, молча и не шевелясь. У меня затекли ноги, и я потопталась на месте, оглядываясь, чтобы полюбоваться на потолки с лепниной. У кого-то запиликал мобильник, и спустя секунду раздалось:
— Шеф задерживается!
Эти слова оказались сродни команде «вольно». В коридоре сразу стало шумно, люди задвигались, заговорили, кто-то достал из кармана передника бутылку с водой.
Стоявшая справа от меня девушка — хрупкая и хорошенькая, как фарфоровая статуэтка, вытащила банку апельсинового сока с соломинкой и спросила, глядя на меня голубыми, словно нарисованными глазами:
