— Вижу, ты так и хочешь спросить: «Ну что?»
— Ну как? — Роман вернул ему усмешку, потянулся и отнял у Валерия бутыль, которую тот выпустил из рук с крайней неохотой. Таранов, чуть подвинувшись, подхватил с сиденья измятую пачечку исписанных листов и продемонстрировал ему. Листов было явно больше одного. Их было и больше пяти.
— Одна страничка, Серега? — сказал Роман чуть укоризненно и потянулся за листами, но Таранов тотчас же опустил руку и принялся скатывать их трубочкой.
— Свои покажи.
Роман помялся, но все же вытащил собственное завершение книги из-за пазухи, и Валерий тотчас фыркнул.
— А у самого-то!
— У меня крупный почерк! — с вызовом отозвался Роман, помахивая листами. Нечаев скривил губы, после чего выудил откуда-то из-за спины собственное произведение, вызвав его видом новую порцию скептических улыбок. Шайдак почти сразу же глубоко вздохнула, и ее ладошка порхнула к губам. Рита, примостившаяся на подлокотнике дивана, не улыбалась, и на ее застывшем лице Роман отчетливо прочитал тревожное ожидание. Протянув руку, он успокаивающе погладил ее по боку и тотчас чуть вздернул брови, нащупав в боковом кармане джинсов нечто, подозрительно напоминающее ручку ножа. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, за поясом его собственных брюк вновь был пристроен «бантам»… да и коллекционный меч был совсем рядом… практически рядом. Роман убрал руку и хлебнул из бутылки. Вода оказалась приятно-ледяной.
— Ну, а что же дама? — Сергей вопросительно взглянул на Ксению, которая почему-то сразу же сжалась в своем кресле, точно Таранов наставил на нее пистолет. Потом вытащила из-под себя пачку мелко исписанных листов, с вызовом ткнула ими в сторону Романа и тотчас спрятала обратно. Савицкий присвистнул.
— Ничего себе! Когда ж ты успела?!.. — он осекся, вдруг поняв, что не знает, сколько на самом деле прошло времени с тех пор, как начал писать. На часы не смотрел давно, а за окном была все та же тьма, и кто его знает — день сейчас вокруг Аркудинска или ночь?.. кто его знает, есть ли еще Аркудинск вообще?.. — Ксюша, мы разве не договорились?! Разве я не…
— Я ничего плохого не писала! — проворно ответила Ксения и скрестила ноги, обтянутые зелеными брюками. — Вы сами-то… Я просто… Я не хочу, чтобы со мной что-то случилось!
— Покажи! — потребовал Роман, протягивая руку, но Шайдак отрицательно покачала головой.
— Нет уж! Оно говорило, что я должна закончить… но не говорило, что я обязана вам это показывать!
Нечаев зевнул и принялся томно обмахиваться своим произведением, точно веером. Роман взглянул на него, потом на Таранова, неожиданно принявшего предельно непонимающий вид, и осознал, что никто из них не хочет показывать другим, что написал. Он и сам этого не хотел, на самом деле. Даже Рите не показал, хотя она просила. Странное чувство, чем-то подозрительно похожее на страх перед ответственностью за возможную нехорошую ситуацию.
— А кто не хочет есть?! — вдруг с немного натянутой бодростью воскликнула Рита, соскакивая с подлокотника. Валерий, чуть позеленев лицом, поспешно замотал головой, остальные промолчали, и Рита, понимающе кивнув, направилась к двери, и уже, стоя на пороге, спросила:
— Сергей Васильевич, как вы думаете — Гая можно выпустить?
— Да выпускайте! — Таранов махнул рукой слегка удрученно. — Уж его-то сейчас меньше всего стоит опасаться.
Ксения оскорбленно поджала губы, потом протянула руку к Савицкому, и тот, правильно истолковав это движение, сунул ей бутыль с водой. Она отпила немного, потом наклонилась и, прижавшись к бутыли лбом, глубоко вздохнула.
— А ни у кого нет чего-нибудь от головы? Цитрамона или еще чего-то?
— В холодильнике пропасть пива, — заметил Таранов, и Шайдак сердито на него посмотрела.
— Это не от… Я кофе выпила слишком много.
В коридоре зазвучали чьи-то острожные шаги, и через несколько секунд в гостиную вошел Зощук — даже не вошел, впорхнул, как перышко, сразу же став таким же легким и беззвучным. Окинул всех немного испуганным и растерянным взглядом и осторожно присел на краешек дивана рядом с Романом, сжимая в руках пачку исписанных листов толщиной в мизинец. Его волосы были немного влажными, на лице блестели капли воды, а на правой скуле, ближе к уху, подсыхали несмытые мыльные хлопья.
— Ого! — Роман покосился на пачку листов. — Ну ты, Вова, я гляжу, от души расстарался!
— Избавьте меня от своих колкостей! — раздраженно отозвался Владимир и крепко сжал свое творение, а потом еще и прижал его к груди, словно опасался, что прочие всем скопом сейчас кинуться его отнимать. — Я лишь… я все сделал, как надо. Все закончилось хорошо… Я всего лишь… сделал все, чтобы себя обезопасить. По-моему, это естественно!
— Обезопасить от кого? — Валерий нехорошо прищурился. — От Дениса? Или от нас?
— Послушайте, Валерий Петрович, я не идиот! — быстро проговорил Владимир, прижимая листы к груди еще сильнее. — Я ценю то, что вы пытались… Я просто… На самом деле, это ведь ничего не значит! — он посмотрел на остальных как-то жалобно. — Это… все равно, что плата за проезд. Я просто хочу домой! — Зощук откинулся на спинку дивана и чуть прикрыл глаза, отчего неожиданно стал выглядеть очень жалко. — Это же всегда была просто выдумка, обычные истории… Я никогда… Таня, наверное, с ума сходит, думая, куда я подевался… а я даже не могу ей позвонить!.. Она такие вкусные гренки с яйцом делает, просто обалдеть!.. А борщ какой!.. Мы на Павловском живем… знаете, тот старый большой дом с арками… Там такие огромные потолки!.. Я на Тане как женился, так с тех пор ни на кого больше и не глядел!..
Роман осторожно и незаметно чуть отодвинулся в сторону и отвернулся. Ему не хотелось выслушивать эту сбивчивую историю жизни и не хотелось смотреть на Зощука. Тот рассыпался прямо на глазах, и зрелище это было очень неприятным, даже жутковатым. Что, если и он сам вскорости начнет так же бормотать, пряча глаза под веками и глядя в ту жизнь, которая осталась там, за бушующими водами Аркудово? Зощук еще ничего не видел, всего лишь провел сутки… или больше в незнакомом месте, а уже разваливается…
— Если все так хорошо, зачем же ты про мертвецов? — негромко осведомился Сергей.
Зощук ничего не ответил. В этот момент в комнату с громким лаем ввалился Гай и возмущенно запрыгал между сидящими, явно негодуя, что в его отсутствие в доме появилось столько незнакомого народу. Ксения испуганно поджала ноги, а Нечаев чуть подался назад вместе со стулом.
— Не цепеней, Ксюша, ты же любишь животных! — с усмешкой сказал Роман. Сергей подозвал Гая, и тот устроился на полу возле его ног, настороженно оглядываясь и вывалив язык.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
