— Вашу мать! — заорал Роман страшным голосом. — Вы чего понаписали?!!
Те, не отвечая, вдруг разбрелись в разные стороны, двигаясь как-то очень медленно и безвольно болтая руками, и Савицкому подумалось, что, верно, пишущая братия окончательно сошла с ума, но тут они начали оборачиваться — один за другим — и Роман невольно отступил назад, мысленно сказав себе, что лучше бы они просто сошли с ума. А пространство за ними заполнялось существами и стихиями, и черт его дери, если он не знал, что это такое и откуда взялось! Глупые, глупые создания, вы так ничего и не поняли!
Короткий промежуток времени — невесомый, как вздох, и болезненный, как сердечная судорога, а те, чьи взгляды один за другим упирались в них, застывших у подножья широкой лестницы, менялись стремительно и как-то незаметно — может, они всегда были такими и теперь лишь сбрасывали свои поднадоевшие за жизнь маски и одеяния… И тает на глазах полная фигура Елены, утончаясь и удлиняясь, и вот это уже стройная красотка, и взгляд ее наполнен красным, мерцающим голодом, а из-под пухлых приоткрытых, словно для поцелуя губ завораживающе медленно ползут, вырастая, тонкие, как иглы, белоснежные клычки, и за ее спиной встают такие же острозубые красотки — Валесса не могла не позвать на помощь подружек. А Альбина, красавица Альбина — огненно красива, и волосы ее — развевающееся гибкое пламя, и снова горят изнутри ее глаза, и в движениях рук мягкий огонь, одевающий их, и колышется он за спиной, словно плащ, и рядом с ней, и позади нее — существа, парящие над полом — и огненные, и воздушные, искрящиеся мелкими молниями, и перетекающие холодной водой… вон там кто-то снежный с чертовски острыми зубами, а там кто-то похожий на ожившую груду земли, с глазами-плошками и огромной пастью. Зощук… ну, с Вовой все просто… кажется так сказал Денис тогда?.. с ним действительно все просто, только вряд ли его сейчас заинтересуют гренки с яйцом, которые так вкусно готовит его жена… кожа сползает с его лица, повисая лохмами, обвисают губы, открывая провал рта, наполненный гниющими зубами, волосы отступают на затылок, обнажая покрытую зелеными пятнами лысину, а глаза — как два гнойных сгустка, ногти сыпятся с пьяно шевелящихся пальцев, и по всему телу расползаются трещины, сочащиеся чем-то омерзительным… Не поможет теперь Вове никакой одеколон, как и тем, кто покачивается за его спиной, таращась гниющими буркалами… и черт возьми, у одного из них лицо Лехи Минаева, из-за которого Роман когда-то… как же это было давно… лишился работы… прав был Денис насчет связей, прав… Виктория… ничего не осталось от костистой блеклой женщины с землистой кожей — вместо нее смотрит высокая грудастая особа зверского вида, вся сплошь в черной коже, ремнях и серебристых цепях, увешанная целым пыточным арсеналом и держащая ощерившийся шипами моргенштерн, и что-то извивается под ее веками, словно клубки червей. Виктория стоит в одиночестве, но ей, верно, и не нужны спутники… а может, они просто запаздывают на встречу. Вот у Ильи, чьи глаза блестят стеклянным, темно-синим блеском, будто два сапфира, чья грудь в распахнутой кожаной безрукавке исполосована боевыми шрамами, и в чьих руках сжат всенепременный меч с темным лезвием, спутников хватает — какие-то задумчивые старцы в плащах, основательно вооруженные молодцы, странные рогатые создания, существа, внешне похожие на людей, но с непомерно огромными жабьими ртами. Только Ксения не изменилась совершенно, лишь в глазах полыхает зелень, но не призрачная, как у Дениса, а голодно-кошачья — этакий встрепанный воробышек с тигриными глазами, и вокруг нее — разнообразнейшие представители фауны, кажущиеся очень злыми и очень голодными, и от ее ног ползут к лестнице стебли, но не металлические, что заплели дверь, а обычные, зеленые, покрывающиеся яркими цветами, которые тоже кажутся очень голодными.
— Что это такое? — хрипло прошептал Сергей, и Роман впервые услышал в его голосе растерянность.
— Думаю, они пытались себя защитить, — ответил он, снова поднимая руку с пистолетом. — Позвали на помощь своих придуманных демонов… и сами стали ими. И боюсь, им это нравится.
— Идиоты, — тихо сказала Рита и отступила на первую ступеньку, и Нечаев, коротко вздохнув, подвел итог дискуссии:
— По-моему, пора линять! Тут нам не выйти.
Роман качнулся назад, и тут тот, кто совсем недавно был юрким невысоким парнишкой по фамилии Безяев, вдруг взмахнул мечом и закричал:
— Подождите! Вы не поняли! Это только, чтобы помочь! Я не думал…
— О какой помощи ты говоришь?! — Альбина, мягко колыхавшаяся над полом, рассмеялась, и из ее рта выпорхнули язычки пламени, мгновенно погаснув в воздухе. — Все же ясно — вы хотели все завершить, но перед этим уничтожить всех нас! Каждый из вас этого хотел! Вам было мало просто выжить! Вы хотели выжить в одиночестве!
— Какая глупость! — клыкастая красавица подняла руку, с удовольствием разглядывая свои длинные сверкающие ногти. — Мне нет дела ни до кого из вас и ваших дурацких книг! Я просто позвала на помощь, потому что знала, что и вы сделаете то же самое. Я же помню ваши творения и не сомневалась, что никто из вас не ограничится парой строчек счастливого финала! Оно было право — тысячу раз право!
— Мои книги не дурацкие! — пророкотала грудастая особа и угрожающе качнулась в сторону Елены, бряцая цепями, и из-за спины Токман тотчас выглянули хорошенькие бледные девичьи лица и упреждающе зашипели, показывая иглы клыков. Фауна, окружавшая Ксению, которая, несмотря на дикие звериные глаза, казалась страшно перепуганной, беспокойно зашевелилась, клацая когтями и клешнями и обнажая в оскале бесчисленные зубы. Зощук поднес к глазам гниющие пальцы и тонко захихикал, и тотчас со второго этажа вновь долетел пронзительный вибрирующий вопль. Рита, медленно пятившаяся по лестнице вместе со всеми, вздрогнула и застыла, сжимая в пальцах нож с широким лезвием.
— Они не только в холле! Они на всех этажах! Куда нам идти?!
— Я гляну, — коротко сказал Сергей, обогнул ее, прыгнул на следующую лестницу и исчез на площадке второго этажа. Тотчас же оттуда долетел грохот выстрелов, и Сергей снова появился на лестнице, пятясь, а следом, с неживым стуком ступая по ступеням и покачиваясь из стороны в сторону, шагала мраморная мантикора из «тронной залы». Движения ее были тяжелыми, но все же в них чувствовалась гибкость живого зверя, скорпионий хвост угрожающе подрагивал, а беззрачковые глаза не отрывались от двигающегося человека. Львиная морда была уже изрядно попорчена выстрелами, и в тот момент, когда Валерий, развернувшись, кинулся вверх по лестнице, а мантикора на ходу пригнулась для прыжка, Сергей, прищурившись, выстрелил еще раз, раздался треск, и мощное звериное тело, рассекая воздух мраморными крыльями, взвилось в воздух уже безглавым, рухнуло на ступеньки и, расколовшись на несколько кусков, грянуло вниз, а Таранов, уворачиваясь, одним прыжком перемахнул через перила и приземлился на ступеньки рядом с Ритой. В ту же секунду Роман нажал на курок, уже не терзаясь никакими сомнениями, и то, что раньше было Викторией Корнейчук, стоявшее к нему лицом, смеясь и призывающе вытянув правую руку с моргенштерном, дернулось назад и с тяжелым стуком повалилось на пол безжизненной грудой. На месте ее правого глаза появилась зияющая кровавая дыра. Преобразившиеся литераторы застыли, потом медленно повернулись и разом уставились на труп.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
