— Это плохо, — вздохнул Гарри.
Я передала ему графин обратно, и он налил себе портвейна. Вся комната просто пропахла запахом заговора. Гарри не понимал очень многого, но он прекрасно чувствовал, когда затрагивались его спокойствие и его интересы. И он знал, что в битве за Вайдекр мы с ним на одной стороне.
— Они не могут ничего сделать без нашего согласия? — спросил он.
— Нет, — отрезала я. — И им не убедить Чарлза Лейси вернуть деньги Мак-Эндрю. Они ничего не смогут поделать.
— Ты говорила, что Джон будет доволен, — с раздражением сказал Гарри. — И что Селии идея контракта тоже понравилась.
— Откуда мне было знать, что им это придется не по нраву, — ответила я. — Джон наверняка был бы доволен, но, конечно, не теперь, когда Селия обрушится на него с рассказами, что он ограблен в пользу твоей дочери.
— Она никогда не скажет такого, — запротестовал Гарри. — Она знает, что я на это не способен, и слишком любит меня.
— Да, но мне кажется, что она немного заразилась от Джона его сумасшествием, — сказала я. — Когда его забрали, она была почти готова верить, что я упекла его в клинику, либо со зла, либо чтобы забрать его деньги. Сумасшествие, конечно.
— Конечно, — с трудом согласился Гарри.
— Ты когда-нибудь отдавал себе отчет в том, как много времени эти двое проводили вместе? — доверительно спросила я. — Они вечно болтали друг с другом здесь, в гостиной, или в саду.
— Селия искренне привязана к нему, — решительно возразил Гарри.
— Надеюсь, что не слишком, — отозвалась я. — Будет ужасно, если ее любящая натура заведет ее на опасную дорогу. Если она даже сейчас не думает о том, как сделать тебя и твою дочь счастливыми, а беспокоится о Джоне и его деньгах.
Гарри был поражен.
— Это просто невозможно, — пролепетал он.
— Я, правда, не уверена, — ответила я. — Но то, что Селия направилась в Бристоль, свидетельствует о том, что она собирается объединиться с Джоном против тебя, меня и Вайдекра.
Гарри опять потянулся за портвейном и бисквитом, пальцы его дрожали.
— Какое-то злосчастье! — взорвался он. — Все идет из рук вон плохо после маминой смерти. Джон сошел с ума, и Селия, как ты говоришь, тоже ведет себя довольно странно. Если она и дальше будет вмешиваться в то, что мы с тобой делаем, я приму меры. Она ничего не понимает в земле.
— Вот это правильно, Гарри. — Мой голос был спокоен, но внутри меня все запело от облегчения. — Видимо, ты слишком мягок с Селией, если она уезжает из дома, никому не доложив, и мчится к своему деверю рассказывать о наших сугубо личных делах.
— В самом деле, — согласился Гарри. — Я больше чем недоволен Селией. И когда она вернется домой, я скажу ей об этом.
— Отлично, — поддержала его я. — Мне кажется, это необходимо.
Я замолчала. Гарри просто кипел. Я знала, что за этим последует, и приготовилась провести томительную пару часов в тайной комнате наверху. Последнее время мы редко бывали там, я успокоилась за свою безопасность на земле, купленную деньгами и законом, а Гарри стал слишком ленив для этого. Но сейчас в нем проснулась прежняя похоть. Он налил себе еще бокал и протянул руку к моему. Я слегка привстала, наклонившись к нему, и он оглядел мою грудь.
— Мм, Беатрис? — проговорил он, ерзая на стуле.
Я улыбнулась ему, прикрыв глаза.
— Да, Гарри? — спросила я.
— Джона и Селии нет… — Он не закончил свою мысль.
Его дыхание стало тяжелым. Я послала ему влекущий взгляд из-под темных ресниц. Это был и вызов, и приглашение.
— Пойду разожгу камин, — сказала я. — Через десять минут, Гарри.
Он издал вздох предвкушения и намазал маслом еще один бисквит. Я выскользнула из комнаты, как змея, и закрыла за собой дверь. «Продолжай обжираться, Гарри, и ты умрешь не позже чем через три года, — холодно думала я. — И тогда мой сын и моя дочь станут наследниками, а я буду их опекуншей и единственной хозяйкой Вайдекра. И ни Селия, ни Джон не смогут остановить меня».
Я не отправила вслед за Селией срочное письмо и не стала посылать за ней погоню. Если уж спокойная, тихая мышка Селия сбежала из дому, набросив только шаль на голову, как простая крестьянка, то ее теперь не остановишь, и никакое письмо не достигнет доктора Роуза раньше, чем она. Имея такого кучера, как Бен Тайк, она могла не бояться, что ее воротят домой. И оттого, что Бен очень любил своего дядю, мой приказ повернуть обратно заставит его только пришпорить лошадей.
Все, на что я могу рассчитывать, это неуравновешенность Джона, стыдливость и отчаяние Селии и предубежденность доктора Роуза, внушить которую мне подсказала какая-то сверхъестественная сила. Не зря ведь они считали меня ведьмой. Я сделала все, на что способна, решила я, сидя утром в ванне, перед камином, в моей спальне. Люси приняла у лакея через дверь еще несколько кувшинов горячей воды и стала лить на мою обнаженную спину обжигающую струю. Уперевшись ногами в край ванны, я с наслаждением изогнулась в горячей, сладко пахнущей воде.
— Мисс Беатрис, вы заживо сваритесь, — предупредила Люси, когда я жестом велела лить еще воду.
— О-о-о, — счастливым голосом протянула я.
Мои пальцы стали ярко-розовыми от тепла, а ягодицы и все тело приобрели малиновый оттенок. После ночи, проведенной в побоях, пощечинах и оскорблениях, отчего Гарри буквально хныкал в экстазе, мне необходимо было чисто вымыться. Даже если я совершила все преступления против Вайдекра, на моей совести не лежало по крайней мере отвратительное извращение моего брата. Сексуальное наслаждение заключалось для меня в любви настоящего сильного мужчины. Гарри же, похоже, нуждался в бесконечном мазохизме: угрозах, ударах кнутом и других фокусах. Его полное, дряблое тело вызывало во мне не ненависть или похоть, а просто холодное презрение, что волновало его еще больше.
Я попросила еще горячей воды. Мне необходимо было смыть все следы его мокрых поцелуев со своей кожи.
Я бессильна сейчас что-либо предпринимать, размышляла я про себя, пока Люси обливала меня горячей водой и растирала жесткой щеткой спину от шеи до поясницы.
В самом худшем случае Джон и Селия явятся сюда наподобие карающих ангелов, чтобы разрушить мои злобные коварные планы. Джон может выяснить, что Гарри — отец Ричарда, и если тайна Селии — что Джулия тоже мой ребенок — станет всем известной, это может погубить меня.
Но на эту перспективу я смотрела сквозь пальцы. Я считала, что смогу справиться с подобной угрозой. Джон слишком долго пребывал в замкнутой атмосфере дорогой клиники и не готов к нашей сумасшедшей реальной жизни. Я сумела выдворить его в лечебницу, я смогу и с Селией управиться таким же образом. Их рассказы сочтут бредом. И прозвучит довольно убедительно, если я обвиню их во взаимной склонности, которая и довела Джона до пьянства и свела с ума Селию. Никто не поверит им, если я буду держать голову высоко, как королева, и встречать каждое слово как гнусную клевету.
