Он говорит… Так много шепчущих голосов, идущих отовсюду сразу.
Джек кивнул. — Я слышу их с тех пор, как мы вошли в Собор.
— Что они шепчут? — спросила Фишер. — Потому что я ничего не слышу.
— Они говорят, что нам не следует здесь находиться, — сказал Джек.
— Что мы должны развернуться и уйти, пока ещё можем, — сказал Рейвен. — Я не думаю, что это обязательно недружелюбные голоса…
— Это предупреждение, — сказал Джек.
— Ну и пекло с ними, — бодро сказала Фишер. Она повысила голос, обращаясь к огромной пустой камере перед собой. — Вы знаете меня! Я — Принцесса Джулия, и я уже бывала здесь! Я требую проход в Оссуарий!
— Голоса умолкли, — тихо сказал Рейвен. — Они знают вас. Они помнят вас. Я чувствую это…
— Они боятся тебя, — сказал Джек. — Почему мёртвые боятся тебя, Мама?
Появился свет — небольшая светящаяся сфера, висящая и покачивающаяся в воздухе перед ними. Он был тёплым и каким-то успокаивающим. Фишер протянула к нему руку, и он отступил перед ней. Они последовали за светом по лабиринту мраморных коридоров, пока Фишер наконец не остановилась.
— Я помню это место, — сказала она. — И я помню эту дверь.
Она шагнула вперёд, и мерцающий свет исчез, как лопнувший мыльный пузырь, когда она прошла сквозь него. Фишер остановилась перед дверью, напряжённо нахмурившись. Джек и Рейвен тесно обступили её. Дверь в стене ничем не отличалась от обычной двери.
— Это она? — наконец сказал Джек. — Дверь в Музей костей? Ты уверена?
— Присмотрись, — сказала Фишер. В её голосе слышался холодный гнев, а на лице отразилось отвращение.
Джек наклонился к двери так, что его нос почти касался её. Он мог различить тонкие очертания соединяющихся частей, как будто вся дверь была одной тщательно вырезанной мозаикой. И тут он понял, на что смотрит, и откинул голову назад.
— Что? — сказал Рейвен. — Что это, Дядя?
— Это кости! Человеческие кости! Джек едва мог говорить, так как возмущение лишило его голоса. — Вся эта дверь была сделана из человеческих костей, подогнанных друг к другу!
— Музей костей, — сказал Рейвен. — Конечно… Боже мой.
— Нет, — сказал Джек, его лицо исказилось так же, как у Фишер. — Бог здесь ни при чём.
Рейвен пожал плечами. — Я видел и похуже.
— Нет, — сказала Фишер. — Ты не видел.
Она толкнула дверь кончиком пальца, и та легко распахнулась перед ней, как будто ей нужно было лишь прикосновение, чтобы впустить их. Фишер глубоко вздохнула, приготовившись. Она знала, что их ждёт. Джек и Рейвен видели, как на её лице, в её глазах отразилось напряжение старых воспоминаний и прежнего ужаса. Она вошла в помещение, и Джек с Рейвеном поспешили за ней, потому что не хотели, чтобы она оставалась одна в Оссуарии.
Длинное узкое помещение перед ними было полностью сложено из костей. Не было сделано никаких попыток скрыть истинную природу музея. Кости рук и ног были скреплены между собой для создания стен, а суставы пальцев были вставлены в щели и зазоры. Потолок представлял собой небо из черепов, которые взирали на своих новых визитеров тёмными пустыми глазницами. Два ряда стеклянных витрин занимали всю длину помещения, выставляя на обозрение всевозможные неприятные предметы. В самом дальнем конце Оссуария стоял большой костяной алтарь с костяными руками в качестве подсвечников и выдолбленным черепом в качестве сосуда для питья. Пол под ногами вздымался и опадал костяными волнами — застывшее море отполированных реберных костей.
Джек сложил руки вместе и тихо молился. Рейвен не знал, что сказать. Фишер медленно огляделась вокруг.
— За все эти годы он ничуть не изменился, — сказала она, её голос был тщательно выверен и спокоен. — Но я полагаю, что богохульство никогда не выходит из моды.
— Это отвратительно, — сказал Рейвен. — Здесь смердит страданиями и неупокоенными мертвецами. Я каждый день имею дело со смертью, и даже я оскорблён.
— Значит, для тебя ещё не всё потеряно, Племянник, — сказал Джек. Он посмотрел на Фишер. — Когда мы завершим, это… Музей костей должен быть демонтирован и уничтожен. Даже если мне придётся делать это самому, кость за костью. Я не позволю, чтобы эта мерзость существовала.
— Так говорил твой предшественник, — сказала Фишер. — Но это всё ещё здесь. Возможно, его существование необходимо, чтобы сдерживать их. Она указала, и там были мечи. Словно тонкая пелена внезапно спала с их глаз, и они увидели то, что было там всё это время. Вместе, в отдельной небольшой нише в костяной стене, стояли три огромных меча в длинных чеканных серебряных ножнах. Они висели в воздухе, словно удерживаемые на месте своим ужасным присутствием.
Длина мечей достигала семи футов, ширина у перекрестья — шести дюймов, а рукоять, обтянутая тёмной кожей, была длиной в фут. В них не было ничего изящного или элегантного. Это были жестокие орудия убийства и умерщвления. Смерть и разрушение, воплощённые в стали. И всё же в этих мечах присутствовал некий притягательный шарм, нечто, взывающее к самой тёмной части человеческой души. Обещание удовлетворить все самые сокровенные мечты о мести равнодушному и несправедливому миру. Шанс заставить каждого заплатить за содеянное. Рейвен сделал шаг вперёд. Джек крепко схватил его за руку и оттащил назад.
— Не надо, — тихо сказал он. — Ты можешь их пробудить. Он убрал руку, и Рейвен неуверенно кивнул. Джек взглянул на Фишер. — Тебе не следовало приводить нас сюда. Это плохое место. Только не говори мне, что ты не чувствуешь зла в этих мечах!
— Конечно, я его чувствую, — сказала Фишер. — Я уже чувствовал его раньше, в первых Адских Устройствах. Я знала, во что ввязываюсь, когда согласился взять в руки Wolfsbane. Но эти мечи могут выиграть грядущую войну.
— Что толку от победы в войне, если это будет стоить вам вашей души? — сказал Рейвен.
— Если это спасёт жизни, если это спасёт Землю, я готова рискнуть, — сказала Фишер. — Кроме того, моя душа изрядно потускнела за столько лет. Меч, наверное, выплюнет её.
— Не шути так, Мама, пожалуйста, — сказал Джек.
— Можно использовать мечи и не поддаваться их пагубному влиянию, — сказала Фишер. — Я делала это раньше; я могу сделать это снова. И ты сможешь, и Рейвен. Я верю в вас.
— Вы думаете, Король согласится на это? — спросил Рейвен.
— Ты имеешь в виду Принца Ричарда, — сказала Фишер. — У него есть голова на плечах. Он поймёт.
Рейвен медленно кивнул. — Как мы это сделаем?
— Шагни вперёд, — сказала Фишер. — Заяви о себе мечам. Пусть меч выберет себе хозяина.
— Это неправильно! — настаивал Джек.
— Это необходимо, — сказала Фишер. Она непоколебимо смотрела на него. — Ты не обязан этого делать, Джек.
