- Конечно, будет. Только не Оленька, а Оксаночка.
Эта фраза Артёма стала для его отца сродни прогремевшему рядом взрыву. Он замер на месте, не в силах поверить собственным ушам.
- Ты ведь шутишь, - только и смог сказать он, глядя прямо в глаза сыну.
- Нет, пап. Не шучу. Извини, если каким-то образом вёл тебя в заблуждение. Но я думал, что ты обрадуешься, - продолжал разыгрывать свою партию Артём. - У Виталика будет жена и ребёнок и у меня теперь тоже. Разве это не замечательно?!
- Ты в своём уме?! – закричал вдруг отец. – Ты… ты… Она же шлюха!
- Да, согласен с тобой. Но теперь это в прошлом, - спокойно отвечал ему сын.
- Это даже не твой ребёнок!
- Возможно, - так же ровно реагировал Арт.
- И что?! Ты женишься?! На женщине, которая беременна от другого?! Которую перетрахало полгорода?! Ты с ума сошёл?! – вопил Семён Дмитриевич.
- А если вдруг я её люблю?! – казалось, ничего не может покоробить спокойствие младшего Жаркова. Он выглядел так, будто ему перед этим вкололи лошадиную дозу сильнейшего успокоительного.
- Ты?! Любишь?! Да ни за что не поверю! – продолжал возмущаться мужчина. – Ты по определению не способен любить никого кроме себя!
- Тем не менее… я намерен на ней жениться.
- Нет! – отрезал отец.
- Да, - уверено парировал Артём.
- Это идиотизм! Ты поступаешь, как тряпка!
- Нет, пап, как тряпка я бы поступил, если бы после всех твоих ухищрений согласился жениться на Савельевой. Если бы закрыл глаза на то, что вы фактически забрали у меня единственную девушку, которая была мне дорога. Если бы продолжил плясать под твою дудку, - впервые за всё время их разговора в голосе Артёма появились хоть какие-то эмоции.
- А я сказал, что ты женишься на Ольге! – Семён Дмитриевич стукнул по столу кулаком и наклонился к сыну. – Как миленький женишься. Сам пойдёшь просить её руки. Ползать у её ног будешь, пока ни согласится! А иначе…
- Что? – с усмешкой перебил его Тёма. – Денег меня лишишь? Так давай, пожалуйста, - с этими словами он вытянул из кармана три свои платиновые банковские карты, взял со стола ножницы и принялся методично кромсать на тонкие полосочки столь дорогой сердцу пластик. – Мне больше ничего от тебя не нужно. Ни деньги, ни связи, ни ты сам. Человек готовый продать своего сына не может быть моим отцом, - он собрал из остатков карт небольшую кучку и снова повернулся к родственникам. В его взгляде снова была тихая жуткая пустота. – Поздравляю вас Семён Дмитриевич, сегодня наступил тот замечательный день, когда вы, наконец, избавились от столь проблемного сына, как я. Искренне желаю вам всем забыть о моём существовании. Можете быть уверены, что я именно так и сделаю.
Повисла тяжёлая пауза. Казалось, сам воздух в кабинете напряжён до такой степени, что вот-вот раздастся взрыв.
- Ты не выживешь сам, - прорычал сквозь зубы глава семьи Жарковых.
- Что ж… - Арт картинно развёл руками. – Значит сдохну в канаве. Всё ж лучше, чем чувствовать себя вещью, которую родные люди используют для своего обогащения.
- Да я же для тебя старался! Только для твоего блага! – отец говорил всё тише. Ему явно не хватало воздуха.
- Если бы это было так, я бы узнал обо всём от тебя, а не от совершенно посторонних людей. Это во-первых, а во вторых… - Арт отвернулся к окну, не желая показывать этим двоим, какие эмоции пляшут в его глазах. – Если бы для тебя действительно было важно моё счастье… ты бы не забрал у меня Алину. Знаешь, а ведь она была единственным светлым пятном во всём том мраке, в котором я жил. Она сделала для меня больше, чем вы все вместе взятые. Она… открыла мне глаза, - он вздохнул и медленно поднялся с кресла, стараясь поменьше тревожить больную ногу.
- Тём, - впервые за всё время разговора, подал голос Виталик.
- Не стоит, - остановил Арт. – Ты всё знал. Ты тоже решил продать меня, как и отец… простите, ошибся, - Семён Дмитриевич. Братья так не поступают, а значит, брата у меня теперь тоже нет.
С этими словами он вышел из кабинета, и когда двери за ним с грохотом захлопнулись, Артём Жарков, впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным.
Глава 24.
«Отпусти меня из омута глаз твоих!
Мир слишком тесен для нас двоих.
Я не могу так: ненавидеть и любить…
То морозы лютые, то жар в груди»
(Триада – «Нежный омут»)
Темноту огромной гостиной пентхауса на седьмом этаже одного из корпусов отеля «Лазурная Лагуна» осветила яркая вспышка молнии. Ворвавшийся вслед за ней резкий порыв ветра, распахнул балконные двери и мгновенно промчался по комнате. Он пробежал мимо расписанной стены, чуть шевельнул плотные теневые шторы… уронил, стоявшую на журнальном столике пустую пачку из-под вишнёвого сока, и легонько коснулся безмятежного лица, лежащего на диване парня.
Артём недовольно шевельнулся, будто бы отмахиваясь от кого-то, но раздавшийся вслед за этим раскат грома, разбудил его окончательно. Тёма лениво открыл глаза и посмотрел на часы. С того момента, как он добрался до дивана прошло всего каких-то десять минут. Казалось бы, что могут дать эти несчастные крохи сна?! Но даже такой минимальный отдых умудрился немного взбодрить уставшего парня.
В последнее время ему редко удавалось нормально поспать. И если раньше, проводя ночи напролёт в ночных клубах, он спокойно отсыпался днём и чувствовал себя при этом замечательно, то теперь времени на сон у него почти не оставалось.
Помнится, ещё в те далёкие времена, когда Тёме приходилось изображать Фёдора, он считал, что у него «супертяжёлая» работа и уставать сильнее просто невозможно. Ах, как же он ошибался! Тогда он валился с ног исключительно из-за того, что в принципе не был привычен к физическому труду. И только теперь начал понимать, что значит работать на пределе собственных сил и возможностей.
С тех пор, как их с Мишей маленькая фирма начала свою работу, в жизни Артёма изменилось абсолютно всё, кроме, разве что, этого пентхауса. После той грандиозной ссоры с отцом, он даже порывался снять квартиру, чтобы вообще не пересекаться с бывшими родственниками, и даже сделал это, но… после нескольких дней, проведённых в чужом доме, предпочёл наплевать на всё и вернуться обратно. Ведь по всем документам этот огромный президентский люкс принадлежал именно ему. Тогда Тёма просто поменял замок на входной двери, а на остальное предпочёл не обращать внимание.
Поначалу было сложно и слишком одиноко. Арт даже попросил Мишу какое-то время пожить с ним. Тот согласился, а попутно они переделали одну из комнат под свой временный офис. Так жизнь Арта медленно начала выползать из той грязной ямы, в которую её загнал он сам и его бывшие родственники. Постепенно он привык к мысли, что у него больше никого не осталось, и просто предпочёл об этом не думать.
