Состоя членом обновленческого синода, я имел возможность близко присмотреться к главным деятелям его и ответственным руководителям так называемого обновленчества, и могу потому засвидетельствовать, что почти все люди ничтожные в умственном и особенно в нравственном отношении.
По самом тщательном рассмотрении всех обстоятельств обновленческого движения в течении более 2-х лет, я с несомненностью убедился, что оно в самой основе своей исполнено лжи и чудовищного обмана. В виду этого, я ныне всей душой раскаиваюсь в своем участии в обновленчестве и в доказательство искренности своего покаяния снимаю свою подпись под вышеупомянутым заявлением 16 июня и слагаю с себя титул митрополита всея Белоруссии, полученный мной от обновленцев, а также звание члена самочинного Евдокимовского синода, какой, равно как и нечестивое сборище 1923 года, отрицаю и отметаю. Вторая вина моя перед православною Церковью — это мои злобные и необдуманные публичные выступления в Москве с докладом против Патриарха, в чем я, по долгом тщательном размышлении, также каюсь.
Святейший Отец наш! Прости меня блудного Твоего сына за мое пребывание на стороне обновленческого раскола и приими в молитвенно-каноническое общение (поясной поклон). Прости меня, окаяннаго, за признание беззаконного ВЦУ, Собора 23-го года и обновленческого синода (поясной поклон). Прости меня, многогрешнаго, за мои недостойные выступления против Твоей Святыни (земной поклон).
Простите меня, ради Пастыреначальника нашего Христа, и вы, архипастыри и пастыри, и своей всепрощающей любовью согрейте и озарите закат моей жизни (земной поклон. Простите меня и вы, братия и сестры, вы — непоколебимые представители исконного русского благочестия, приимите от меня земной поклон за то, что своей стойкой преданностью и верностью Православной Церкви сохранили нам драгоценную жизнь его законного главы — Патриарха, й помолитесь обо мне Господу Богу, да укрепит Он Всесильный меня противостоять в дальнейшем всем козням диавольским и оградит от возможных скорбей, бед и несчастий» (земной поклон). — «Бог простит» — был ответ народа.
После этого покаяния, конечно, раздражившего ГПУ, в 1924 г. архиепископ Серафим попадает в Соловецкий лагерь заключенных, имея уже не менее тридцати лет служения в епископском сане. Член старого Святейшего Синода, магистр богословия, он, как о нем говорили, был наименее
доступным для широкого круга людей архиереем. Богатый архиерейский дом, пышные выезды, приемы высокопоставленных лиц, разговоры о делах и вопросах богословия только со своим образованным секретарем — вот сфера его былой жизни. Казалось, в новых условиях и в Соловках, он потерял, более чем все другие, равные ему, кто не так прятался в прежнюю свою золотую скорлупу.
Однако, в обстановке лагеря заключенных, этот, маленького роста старик был розовым, здоровым, покойным и. довольным и, можно сказать, достаточно важным, как бы пребывающим по прежнему на своей кафедре, так что всякий, кто увидел бы его в первый раз, мог бы сказать, что он всегда был таким. На самом деле он был счастливее прежнего. На обычный вопрос — как вы поживаете, как вы себя чувствуете? — он отвечал улыбающийся и довольный: — «только теперь я и живу».
Старикам из духовенства была одно время привилегия быть сторожами у лагерных складов. На белые ночи своего дежурства Владыка, плотно одетый и подпоясанный веревкой, брал под мышку молитвослов и стопку книг, которые у соловчан еще водились в то время. В такие часы он умудрился написать доклад о догмате искупления и когда группа духовенства собиралась вместе раз в неделю по воскресениям, если «ударники» не совсем выбивали их из колеи, он читал свой доклад и в течении нескольких собраний доклад разбирался такими авторитетами, как профессор Иван Васильевич Попов, архиепископ Иларион и др.
После Соловков Владыка получил кафедру в м. Крапоткино (б. Романовское или станция и станица Кавказская) и сан. Митрополита. Но не надолго. Отсюда он уже взошел на свою Голгофу.
14. Евсевий, епископ Ейский, и Кубанская епархия
1. Епископ Евсевий (Рождественский) Ейский, викарий Кубанский, прибыл к своему новому месту назначения из Вятской епархии в конце 1921 года. Первый раз служил в Краснодарском Екатерининском Соборе в Рождественский сочельник. Затем уехал в город Ейск, как первый викарий Кубанского архиепископа Иоанна. Приезжал из Ейска весной 1922 года и служил несколько раз в Екатерининском Соборе, Александро-Невском Соборе и в Георгиевской Церкви. (Праздники св. Николая и Вознесения Господня). 4 января 1923 года по новому стилю был на дому арестован и тут же перевезен в Краснодар. 7 января т. е. на первый день Рождества Христова ему была сделана верующими первая передача пищи и от него получена краткая благодарственная записка. Епископ Евсевий содержался в камере ЧК около трех месяцев и лишь в начале апреля месяца был переведен в тюрьму, находящуюся за окраиной города и одновременно предстал перед судом революционного трибунала. Был создан показательный процесс с привлечением на скамью подсудимых кроме главного обвиняемого Владыки Евсевия его секретаря священника Новак, лично хлопотавшего за него после его ареста, агронома Гангесова Александра Николаевича и ряда других духовных и светских лиц. Главным пунктом обвинения было противодействие изъятию церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья. Суд продолжался 24 дня и около 24-х часов судьи совещались для вынесения приговора. Заседания суда происходили в помещениях разных кино и театров города и собирали множество народа, особенно в субботние вечера. Насколько помнится было допрошено несколько десятков свидетелей обвинения, в том числе архиепископ Иоанн Кубанский и целый ряд священнослужителей: прот. Феодор Делавериди, прот. Битин, протодиакон Катасонов и др. К чести покойного архиепископа он ничего не показал против епископа Евсевия и в устроенном им поединке он чувствовал себя видимо смущенно и не находил, что отвечать Епископу на его спокойные вопросы, касавшиеся причин их разделения. Тут нужно пояснить, что епископ Евсевий совершенно не признавал организованной в то время соответствующими органами советской власти так называемой «Живой Церкви», которую на Кубани возглавил архиепископ Иоанн (Левицкий). После троекратного увещания, сделанного епископом Евсевием на основании соответствующего церковного канона, как первым викарием епархии, он объявил архиепископа Иоанна впавшим в новый раскол, перестал поминать его имя за богослужением, а возносил молитвы о Святейшем Патриархе Тихоне, не прекращая его поминовения до самого ареста. Епископ Евсевий, объявив архиеп. Иоанна впавшим в раскол, тут же создал Епископский Совет и, таким образом, взял на себя управление Православной Епархией, не признавшей «Живой Церкви». С этого момента на него было воздвигнуто гонение и прот. Феодор Делавериди, переодевшись в поддевку не раз был видим входившим и выходившим в здание ЧК, очевидно, давая материал на епископа Евсевия. Из всех свидетелей обвинения наиболее развязно вел себя именно он, и будучи сам одет в зеленую поддевку, с рыжим цветом волос и зелеными глазами, давая в грубой форме предательские показания против Епископа, представлял собою жуткую картину портрета Иуды Искариотскаго. (Прот. Ф. Делавериди, предавший несколько священников, противников обновленчества, в 1926 г. сам попал в тюрьму). На процессе были два обвинителя: представитель государственного обвинения Раусов (позже было о нем слышно, что он работал в Москве в Верховной Прокуратуре) и представитель общественного обвинения частный поверенный Белоусов, в прошлом, окончивший Ставропольскую духовную семинарию, а в то время, состоявший одновременно председателем воинствующих безбожников. Последний с особенным пылом обвинял епископа Евсевия и допустил даже публичное оскорбление всех 4-х защитников, допущенных на суде для защиты всей группы подсудимых около 15 человек. На другой день пылкому обвинителю пришлось приносить в открытом заседании извинения всем четырем защитникам. Приблизительно в середине судебного следствия Белоусов, желая смутить как-нибудь Епископа, задал ему такой вопрос: — «Вот вы сидите на скамье подсудимых две недели и все твердите о существовании Бога, находящегося в небесах. Однако, сколько я ни смотрю на небо, вижу только небо. Не можете ли вы более убедительно доказать нам существование Бога?» Епископ Евсевий своим тонким голосом ответил спокойно: — «Это так точно непонятно для меня, как и то, что я, сидя здесь на скамье подсудимых, смотрю на вас, вашу голову, знаю, что в ней есть черепная коробка, а мозгов в ней не вижу». — Тут получился общий шум, местами был слышен даже смех, а Белоусов, обращаясь к председателю суда, волнуясь, быстро процедил сквозь зубы: — «Я больше вопросов не имею». В своей обвинительной речи он требовал смертной казни для Епископа и закончил речь словами: — «Граждане, судьи, я бы хотел, чтобы вы когда уйдете в совещательную комнату, с вами была тень голодающего Поволжья и, чтобы рукою голодающего Поволжья был написан приговор по настоящему процессу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
