Это написано в 1830 году, когда Ибсену было всего два года. Но, вглядываясь, в сумрачный лик зрелого Ибсена — чудовищные седые бакенбарды и пытливые глаза-буравчики под очками, — кажется, именно эти тютчевские мысли одолевали Ибсена.
И все же, в отличие от Тютчева, у Ибсена было доверие к словам. Слова кипят и бурлят в его пьесах. Вообще Ибсен был весьма противоречивым человеком. В своих драмах метущийся и бурлящий, в быту вполне благополучный господин, заботящийся о своих материальных интересах. Любящий знаки общественного внимания, и в частности, ордена, которые он носил с удовольствием. Встречаясь на улице с ландо, украшенными королевскими или дворянскими гербами, даже без их владельцев, Ибсен снимал шляпу и почтительно кланялся. И это тем более удивительно, что в своих работах он не испытывал ни какого пиетета к государственному устройству, более того, считал, что государство — проклятие для индивида. «Перемена форм правления — не что иное, как игра в бирюльки, — немножко лучше, немножко хуже, а в общем, все ни к чему…» Ибсен шел даже дальше теоретиков-анархистов в своем утверждении, что государство должно быть вообще упразднено. «К чему двигать пешками? Кулаком всю доску смахните», — пишет он в стихотворении «К моему другу, революционеру».
Нет, никаким революционером Ибсен не был, хотя в России его долгое время чтили именно как революционного поэта и драматурга. Ибсен резко негативно относился к социал-демократии и партиям. «Я вообще никогда не принадлежал ни к одной партии, как, вероятно, и не буду принадлежать впредь, — заявлял Ибсен. — У меня органическая, природная потребность действовать на свой страх…»
Любопытно, что под влиянием именно Ибсена русский философ Николай Бердяев сбросил марксистские путы. Он писал, что Ибсен «имел огромное значение… в моем освобождении от марксизма».
Ибсен одним из первых начал ломку старого и выразил «новый дух», герой пьесы «Враг народа» (1882) доктор Томас Стокман борется за истину и утверждает, что «большинство никогда не бывает право». И он же о партийных сплочениях: «Партия — как мясорубка, смалывает все головы в одну общую кашу, вот и получается фаршированные головы, и начиненные и мясом, и кашей, и всякой дрянью».
Отвлечемся от Ибсена и вспомним недавнюю всесильную и всемогучую КПСС: она так нафаршировала головы всякими мифами и дрянью, что и поныне многие «товарищи» гоняют и одну и ту же заезженную пластинку о привольном житье при социализме под мудрым водительством гениального Сталина. И никакие выведенные на свет исторические факты и цифры не могут опровергнуть имперское величие страны.
Возвращаясь к Ибсену, следует отметить, что он выступал за максимальную эмансипацию человека от всех государственных и социальных институтов, в которых прежде всего видел форму насилия, — он более, чем анархист. Для него революция означала прежде всего изменения в человеческом сознании, в душе, а ни в коем случае не море крови и человеческие жертвы. Да, он грозил «новым всемирным потопом», но это была всего лишь метафора, брошенная недовольным драматургом в адрес норвежского парламента. Другое дело, что семена анархии, брошенные Ибсеном, попали в благодатную почву и принесли «цветы зла» — революционное насилие, организованную жестокость отдельных террористических групп, да и весь международный терроризм а ля Бен Ладен, достаточно вспомнить волну терроризма, прокатившегося по Европе в 70-х годах прошлого века, от группы Баадер-Майнхоф в Германии до «Красных бригад» в Италии. Побудительный мотив террористов простенько выразила Ульрика Майнхоф: «Насколько интереснее учиться грабить банки и выскакивать на полном ходу из машины, чем сидеть за пишущей машинкой».
Конечно, Генрик Ибсен никаким образом не ответственней за терроризм, так же как Фридрих Ницше — за фашизм, а Жан Поль Сартр — за студенческие бунты. И тем не менее и Ибсен, и Ницше, и Сартр, да и многие другие писатели и мыслители вбросили в общество Слово. Ну, а дальше — «нам не дано предугадать, как наше Слово отзовется». В этом вся и штука!..
И еще одно словечко вдогонку. Ибсен просил: «Пожалуйста, не употребляйте этого иностранного слова „идеал“. Скажите просто, по-нашему „ложь“».
Пьесы и герои
Вспомним основные драматургические произведения Ибсена: «Бранд» (1866), герой которого зовет людей покинуть привычные устои жизни и отправиться за ним «в высь». «Пер Гюнт» (1867) — здесь Ибсен решительно рвет с романтизмом и выводит своего героя, Пера Гюнта — человека обычного, рефлектирующего, избегающего открытой борьбы и склонного к компромиссу. К «Перу Гюнту» норвежский композитор Эдвар Григ написал музыкальную сюиту. Нежную и прелестную…
Драма «Кесарь и галилеянин» (1873) посвящена императору Юлиану-отступнику. В ней Ибсен представил обобщенную философскую картину всего мира и утверждал, что грядет синтез духовного и плотского начала в человеке.
В пьесах «Столпы общества» (1877), «Кукольный дом» (1879), «Привидения» (1881), «Враг народа» (1882) отражено несоответствие между показным блеском и фальшивой внутренней сутью личности. По поводу «Кукольного дома» Венедикт Ерофеев записывал в тетради: «Заново перечитываю „Кукольный дом“. Мелодрама в теплом гнезде. Избалованная куколка Нора — она уходит, хотя „теперь все хорошо“ и гроза пронеслась. Уходит».
Муж говорит Норе: «И ты можешь пренебречь своими священными обязанностями по отношению к мужу, к детям!»
Нора отвечает: «У меня есть более священная обязанность, — по отношению к себе самой».
Ибсен беспощаден к своим героям, когда они осуществляют свое призвание за счет других людей, — пьесы-драмы «Росмерсхольм» (1881). «Гедда Габлер» (1890), «Строитель Сольнес» (1882).
Гедда — дочь генерала Габлера — красивая женщина, страстная и глубокая натура. Но она и чудовище. По существу многие пьесы Ибсена были новыми драмами для театра и представляли по сути своей пьесы-катастрофы. Катастрофы для отдельных героев. «Кукольные дома» разваливались на глазах у зрителей как карточные домики. А людей-кукол безжалостный автор смахивал в реквизитную коробку. Зрители в залах глубоко переживали за героев Ибсена, сопережали их судьбам, разделяли или протестовали против реплик автора о вечных темах — любви и ненависти, рождении и смерти, о браке, о религии, о вере, о долге, о назначении человека…
Ибсен на русской сцене
Мы уже говорили, что Ибсен был кумиром русской интеллигенции в предреволюционное время. Его пьесы ставили во многих театрах. Особенно выделялись мхатовские постановки: «Гедда Габлер» (1899), где Гедду сыграла Мария Андреева; «Доктор Штокман» («Враг народа», 1900) — в роли главного герой сам Станиславский; «Когда мы, мертвые, пробуждаемся» (1900) — в главных действующих лицах — Качалов, Савицкая, Книппер; «Бранд» (1906) с блистательным Василием Ивановичем Качаловым; «Пер Гюнт» (1912) — здесь уже блистал Леонидов. Тексты и образы Ибсена позволяли многим актерам создавать яркие роли, которые потрясали зрителей: Нора — Мария Савина, фрау Альвинг — Мария Ермолова и Павел Орленев — Освальд в «Привидениях». Вера Комиссаржевская блистательно сыграла Гедду Габлер. Перечислять можно и дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
