Исследователи, вытащив бур, уже направлялись внутрь корабля, когда капитан приблизился к ним. В шлюзовой отсек отправились треножник и передаточный механизм устройства, приводимого в движение мускульной силой. Снаружи остались только поддерживающий остов и башенки контроля — наименее значимые части, так как их можно заменить без помощи людей. Однако, несмотря на это, поскольку ветер не становился сильнее, капитан и его помощники задержались, чтобы забрать их тоже. Ко времени, когда все было готово, остальные уже исчезли внутри, и Кервенсер, стоя на мостике наверху, явственно выказывал признаки нетерпения.
С чувством удовлетворения Дондрагмер проводил свою группу вверх по пандусу и запер за собой дверь шлюза. Теперь они стояли на плите шириной в ярд и длиной в отсек, лицом к бассейну с жидким аммиаком, занимающему половину внутреннего отсека. Наиболее тяжело нагруженные члены группы осторожно спустились в жидкость, удерживаясь за поручни, подобные тем, что были на корпусе снаружи. Прочие, подобно капитану, просто нырнули. Внутренняя стена отсека уходила в глубину на четыре фута ниже поверхности, а затем следовал трехфутовый проем между нижним краем стены и дном бассейна. Проплыв сквозь щель и выбравшись на другой стороне, месклиниты оказались на выступе, подобном только что покинутому. Другая дверь открыла им доступ во внутреннее помещение «Квембли».
Чувствовался слабый запах кислорода. Несколько пузырьков наружного воздуха всегда проникали внутрь, сопровождая все, что проходило через шлюз, но тяжелые аммиачные пары и катализаторы, размещенные во многих местах внутри корпуса, давно уже доказали способность справляться с этой неприятностью и держать ее под контролем. Большинство месклинитов научились не обращать внимания на запах, так как все знали, что по-настоящему малое количество газов не заключало в себе опасности.
Исследователи, скинув защитные костюмы, удалились со своей аппаратурой и контейнерами, предохраняющими образцы от жидкого аммиака. Дондрагмер отослал оставшихся по местам и отправился на командный мостик.
Кервенсер, увидев капитана, появившегося из люка, вознамерился было покинуть пост управления, но Дондрагмер жестом приказал ему остаться на месте, а сам направился к правому борту супермашины. Часть пола на мостике была прозрачной. Земные инженеры поначалу собирались сделать прозрачным весь пол, позабыв о психологии месклинитов. Взбираться на корпус и само по себе было для них делом нелегким, но находиться на прозрачном полу, когда под тобой пятнадцать или даже больше футов воздуха, — это уж вообще выходило за пределы всякого благоразумия. Капитан остановился на краю одной из таких прозрачных панелей пола и трепетно посмотрел вниз.
Серая поверхность вокруг огромной машины оставалась неизменной, несмотря на ветер, сотрясавший корпус. Ветер был нипочем для снега, спрессованного двенадцатикратным, по сравнению с земным, тяготением в течение столь долгого времени, что не поддавалось оценке. Даже завихрения вокруг «Квембли» ничем себя не обнаруживали, хотя Дондрагмер ожидал, что они пробуравят дыры у основания тележек. Еще дальше, вплоть до границ света прожекторов, не было видно ничего, кроме дыр, откуда брали образцы, и случайных, дрожащих на ветру веток кустарника. Он пронаблюдал несколько минут, ожидая, что ветер произведет какое-нибудь разрушительное действие, но, не дождавшись, обратил свое внимание на небо.
Несколько ярких звезд уже просвечивали сквозь разрывы в облаках, но Хранители полюса все еще не появились. Они стояли всего лишь в нескольких градусах над южным горизонтом, и, благодаря рефракции, облака, в беспорядке клубившиеся повсюду, блокировали обзор. По-прежнему не было ни дождя, ни снега, а чего ожидать — неизвестно. Температура снаружи по-прежнему держалась чуть ниже точки плавления чистого аммиака, что намного ниже точки плавления водяного льда, но трудно сказать, какой эффект она могла произвести на снег под кораблем, состоящий из смеси аммиака с водой. Дондрагмер знал о взаимной смешиваемости воды и аммиака, но никогда не пытался запомнить фазовые диаграммы или таблицы точек замерзания различных смесей. И если снег растает, «Квембли» придется продемонстрировать плавательные способности, но капитан не горел желанием проводить испытания.
Кервенсер прервал его мысли.
— Капитан, корабль будет готов к отправлению через четыре-пять минут. Включать двигатели?
— Нет пока. Я боялся, что ветер выметет снег из-под нас и перевернет машину, как волна выброшенную на берег лодку, и потому хотел, чтобы мы стояли носом к ветру, чтобы такое не случилось. Но, похоже, нет никакой опасности. Пусть продолжаются проверочные работы везде, где можно, лишь бы они не помешали за пять минут включить двигатели.
— Да, капитан. Я отдам распоряжения.
— Хорошо. Тогда будем держать включенными внешние прожекторы и наблюдать за почвой вокруг нас, пока не будем готовы возобновить движение или пока не стихнет ветер.
— Ужасно раздражает, что никак не понять, когда это произойдет.
— Да уж. Дома шторм редко продолжается более часа и никогда — более одного дня. Этот мир вращается так медленно, что штормовые поля могут быть величиной с континент, и кто знает, сколько сотен часов они будут гулять над нами? Придется просто дожидаться, когда это кончится.
— Вы имеете в виду, что мы не сможем продолжить путешествие, пока ветер не стихнет?
— Ну, не знаю. Воздушная разведка рискованна, а без нее мы не можем двигаться достаточно быстро, если не хотим попасть в переделку. Так, во всяком случае, думают люди, там, наверху.
— Мне не нравится быстрое движение. Просто невозможно осмотреть местность, если не останавливаться иногда. И все равно, наверное, мы много упустили такого, что даже эти людишки сочли бы интересным.
— Похоже, они знают, чего хотят: им важно определить, является ли Дхраун планетой или звездой. И они платят по счетам. Я допускаю, что парням становится скучно, если нечем занять себя, кроме самых обыденных вещей, — сказал капитан.
Кервенсер в ответ промолчал, хотя и не оставил замечание без внимания. Он знал, что командир не пытался намеренно оскорбить людей, даже после пренебрежительного замечания по поводу человеческих существ со стороны своего помощника. Это был один из пунктов, по которым Дондрагмер довольно резко расходился с большинством своих спутников, считающих само собой разумеющимся, что чужаки пытаются заполучить все, что можно, как и всякие хорошие торговцы. Но командир провел больше времени, близко общаясь с людьми, панешками и учеными-дроммианами, чем кто-либо из месклинитов, благодаря чему проникся терпимостью и расположением к чужакам, не говоря уж о большом к ним уважении, что большинство месклинитов, однако, считало мягкотелостью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
