— Это нелепо. Я хочу покончить с этим безобразием ничуть не меньше, чем любой из нас.
— Да, но разве ты не предпочел бы, чтобы ответ пришел с другой стороны?
— К чему ты клонишь?
— Ты не хочешь доверять ему?
— Признаю. Я не видел его — как его самого — чертовски долгое время, и…
Он покачал головой.
— Я имею в виду не это. Ты рассержен, что он вернулся, не так ли? Ты надеялся, что мы его больше не увидим.
Я отвел взгляд.
— Это есть, — наконец сознался я. — Но не из-за свободного трона. Или не ТОЛЬКО из-за него. Дело в нем, Рэндом. В нем. Вот и все.
— Я знаю, — сказал он. — Но ты должен признаться, что он обставил Бранда, что не так-то легко сделать. Он выкинул фокус, которого я до сих пор не понимаю, заставив тебя принести ту руку из Тир-на Ног-т, заставив меня каким-то образом передать ее Бенедикту, присмотрев за тем, чтобы Бенедикт оказался в нужном месте в надлежащее время, так, чтобы все сработало и он вернул себе Камень. Он также по-прежнему лучше нас в игре с отражениями. Он сумел это сделать прямо на Колвире, когда отвел нас к первозданному Лабиринту. Я такого не могу. И ты не можешь. И он был способен отлупить Жерара. Я не верю, что он сдал. Я думаю, он точно знает, что он делает, и, нравится нам это или нет, я думаю — он единственный, кто может управиться с нынешней ситуацией.
— Ты пытаешься сказать, что мне следует доверять ему?
— Я пытаюсь сказать, что у тебя нет выбора.
Я вздохнул.
— Полагаю, ты попал в точку, — сказал я. — Мне нет смысла злиться. И все же…
— Тебя беспокоит приказ об атаке? Не так ли?
— Да, среди других вещей. Если мы подождем подольше, Бенедикт сможет выставить в поле большие силы. Три дня — небольшой срок, чтобы приготовиться к чему-то подобному. Не в том случае, когда мы так неуверены насчет врага.
— Но, может быть, это и не так. Он долго говорил наедине с Бенедиктом.
— Это — другая вещь. Эти раздельные приказы. Эта секретность… Он доверяет нам не больше, чем вынужден.
Рэндом рассмеялся. Также, как и я.
— Ладно, — согласился я. — Может быть, я тоже не доверял бы. Но три дня, чтобы начать войну… — я покачал головой. — Ему лучше знать что-то, чего мы не знаем.
— У меня сложилось впечатление, что это, скорее, упреждающий удар, чем война.
— Да, только он не потрудился сказать, что мы упреждаем.
Рэндом пожал плечами и налил еще вина.
— Наверно, он скажет, когда вернется. Ты ведь не получил никаких особых приказов, не так ли?
— Просто стоять и ждать. А что насчет тебя?
Он покачал головой.
— Он сказал, что, когда придет время, я узнаю. По крайней мере, в случае с Джулианом, он велел ему подготовить свои войска выступить по первому требованию.
— О? Разве они не остаются в Ардене?
Он кивнул.
— Когда он это сказал?
— После твоего ухода. Он вызвал сюда Джулиана по карте, и они уехали вместе. Я слышал, как отец сказал, что часть пути назад он проедет с ним.
— Они отправились по восточной тропе через Колвир?
— Да. Я видел их отъезд.
— Интересно. Что еще я упустил?
Он заерзал в своем кресле.
— Вот эта часть и беспокоит меня, — сказал он. — После того, как отец сел на коня и махнул рукой на прощание, он оглянулся на меня и сказал: «И не спускай глаз с Мартина.»
— Это все?
— Это все. Но он смеялся, когда говорил это.
— Я полагаю, просто естественное подозрение к новоприбывшему.
— Тогда почему этот смех?
— Сдаюсь.
Я отрезал кусок сыра и съел его.
— Может быть, неплохая идея, однако. Это может быть и не подозрением. Может быть, он чувствует, что Мартина нужно от чего-то защитить. Или то и другое. Или ни то, ни другое. Ты же знаешь, какой он иногда бывает.
Рэндом встал.
— Об этой альтернативе я не подумал. Пойдем сейчас со мной, а? — попросил он. — Ты был здесь все утро.
— Ладно, — я поднялся на ноги, пристегнул Грейсвандир. — В любом случае, где Мартин?
— Я оставил его на первом этаже. Он разговаривал с Жераром.
— Тогда он в хороших руках. Жерар останется здесь или вернется к флоту?
— Не знаю. Он своих приказов не обсуждает.
Мы покинули помещение и направились к лестнице. По пути вниз я услышал оттуда шум какой-то мелкой суматохи и ускорил шаг.
Посмотрев через перила, я увидел толпу стражников у входа в тронный зал, вместе с массивной фигурой Жерара. Все они стояли к нам спиной. Через последние ступеньки я перепрыгнул. Рэндом немного отстал от меня.
Я протолкался вперед.
— Жерар, что происходит? — спросил я.
— Провалиться мне, если я знаю, — ответил он. — Посмотри сам, но входа тут нет.
Он отодвинулся в сторону, и я сделал шаг вперед. Затем другой. И вот тут-то оно и было. Впечатление было такое, словно я толкался в чуть упругую, совершенно невидимую стену. За ней — зрелище, которое сплело воедино мою память и чувства. Я застыл, так как страх схватил меня за шею, сжал мне руки. А это, к тому же, дело нелегкое.
Мартин, улыбаясь, все еще держал карту в левой руке, а Бенедикт, явно недавно вызванный, стоял перед ним. Девушка была поблизости, на возвышении, рядом с троном, лицом не к нам. Оба мужчины, похоже, разговаривали. Но я не мог услышать слов. Наконец, Бенедикт обернулся и, казалось, обратился к девушке. Через некоторое время она, похоже, отвечала ему. Мартин переместился налево от нее. Пока она говорила, Бенедикт поднялся на помост. Тогда я смог увидеть ее лицо. Разговор продолжался.
— Эта девушка выглядит несколько знакомой, — сказал Жерар, выдвинувшийся вперед и стоявший теперь рядом со мной.
— Ты мог ее мельком видеть, когда она проскакала мимо нас, — сообщил я ему. — В день смерти Эрика. Это Дара.
Я услышал вызванный перерыв его дыхания.
— Дара! — воскликнул он. — Значит, ты… — голос его растаял.
— Я не лгал, — подтвердил я. — Она настоящая.
— Мартин! — крикнул Рэндом, подошедший ко мне справа. — Мартин! Что происходит?
Ответа не было.
— Я не думаю, что он может тебя услышать, — сказал Жерар. — Этот барьер, кажется, полностью отрезает нас.
Рэндом, напрягшись, поднажал вперед. Руки его упирались во что-то невидимое… Он предложил:
— Давайте все толкнем его.
Так что, я попробовал еще раз. Жерар тоже бросил свой вес на невидимую стену. После полминуты трудов, без всякого успеха, я отступил.
— Без толку, — сказал я. — Мы не можем его сдвинуть.
— Что это за проклятая штука? — спросил Рэндом. — Что тут держит?
Что тут держит — у меня было предчувствие. Только оно, однако, относительно того, что могло происходить. И только из-за дежа вю
характера всей сцены. Теперь, однако… Теперь я схватился рукой за ножны — удостоверяясь, что Грейсвандир все еще висела у меня на боку.
Она висела. Тогда как же я мог объяснить присутствие своей, единственной в своем роде, шпаги, с ее видимым всем узором на клинке, висящей там, где она вдруг появилась, без поддержки, в воздухе перед троном, едва касаясь острием горла Дары?
Никак.
Но это было слишком похоже на случившееся этой ночью, в городе снов на небе Тир-на Ног-те, чтобы быть совпадением. Здесь не было никаких орнаментов — темноты, смущения, сильных тонов, испытываемых мною чувств.
И все же сцена была во многом поставлена так же, как и той ночью. Она была очень похожей. Но не точно такой же. Бенедикт стоял не совсем тут — дальше назад. И поза его была иной. Хотя я не мог прочесть по ее губам, я гадал, задавала ли Дара те же странные вопросы. Я в этом сомневался.
Сцена — похожая, и все же не похожая на пережитую мной — вероятно, была расцвечена на другом конце; то есть — если тут вообще была какая-то связь — воздействием в то время на мой ум сил Тир-на Ног-т.
— Корвин, — сказал Рэндом. — Там, перед ней, похоже, висит Грейсвандир.
— Да, похоже, не правда ли? — согласился я. — Но, как видишь, моя шпага при мне.
— Ведь не может же быть другой точно такой же… так ведь? Ты знаешь, что происходит?
— Начинаю чувствовать, словно могу и знать, — сказал я. — Что бы там ни было, я бессилен остановить это.
Шпага Бенедикта вдруг высвободилась из ножен и схватилась с другой, столь похожей на мою собственную. Через минуту она сражалась с невидимым противником.
— Врежь ему, Бенедикт! — крикнул Рэндом.
— Это бесполезно, — сказал я. — Он будет обезоружен.
— Откуда ты знаешь? — спросил Жерар.
— Каким-то образом это я там сражаюсь с ним, — сказал я. — Это другой конец моего сна в Тир-на Ног-т. Не знаю, как он это устроил, но это — цена, заплаченная отцом за возрождение Камня Правосудия.
— Не поспеваю за твоей мыслью, — сказал он.
Я покачал головой.
— Я не притворяюсь, будто понимаю, как это было сделано, — объяснил я ему. — Но мы не сможем войти, пока из зала не исчезнут два предмета.
