Айильцы мигом повскакивали на ноги – они знали, кто скрывается под этим именем. Ранд в изумлении уставился на Башира. Чего-чего, а прибытия посланца от Саммаэля он никак не ждал.
– Впусти его.
– Хамад, – промолвил Башир, сделав чуть заметное движение головой, и молодой салдэйец бросился к выходу.
Через несколько минут Хамад вернулся в сопровождении группы воинов, плотным кольцом окруживших какого-то человека. На первый взгляд ничто в его облике не указывало на необходимость подобных мер предосторожности. Мужчина как мужчина, без оружия, в долгополом сером кафтане с высоким воротом, с курчавой бородкой, но без усов – и то и другое по иллианской моде. Курносый, с широкой улыбкой на лице. Впрочем, когда он подошел поближе, Ранд понял, что неподвижная усмешка словно приклеена к его лицу, в то время как в темных глазах застыл страх.
Башир поднял руку, и стража остановилась в десяти шагах от Ранда. Иллианец, не отрывавший глаз от Ранда, похоже, даже не заметил этого и шагнул было дальше, но острие меча Хамада уперлось ему в грудь. Покосившись на слегка изогнутый клинок, грозивший пронзить его насквозь, он снова поднял на Ранда затравленный взгляд. По контрасту с застывшим, словно маска, лицом висевшие по бокам руки незнакомца беспрерывно дергались.
Ранд шагнул было вперед, но Сулин и Уриен неожиданно оказались на пути – не то чтобы преградили дорогу, но встали так, что, вздумай он двинуться дальше, ему пришлось бы протискиваться между ними.
– Интересно, что это с ним сделали? – пробормотала Сулин, рассматривая странного пришельца. Из-за колонн выступили другие Девы и Красные Щиты, некоторые даже подняли вуали. – Если он и не Отродье Тени, то, во всяком случае, Тень коснулась его.
– Кто знает, на что способен такой человек, – промолвил Уриен, носивший на голове красную повязку. – Вдруг он умеет убивать одним прикосновением? Как раз такого милого подарочка и следует ожидать от заклятого врага.
На Ранда ни тот, ни другая не смотрели, но он кивнул, потом спросил:
– Как тебя зовут?
Возможно, они и правы. Видя, что Ранд не собирается приближаться к опасному гостю, Сулин и Уриен слегка успокоились.
– Я от… Саммаэля, – деревянным голосом произнес иллианец, не переставая скалиться в ухмылке. – С посланием для… для Возрожденного Дракона. Для тебя.
Что ж, заявлено достаточно прямо. Хорошо бы только знать, кто он, этот посланец: Приспешник Тьмы или всего лишь бедолага, волей и душой которого Саммаэль овладел с помощью одного из тех отвратительных ухищрений, о которых рассказывал Асмодиан?
– Какое послание? Я слушаю, – промолвил Ранд. Рот иллианца наконец открылся, но доносившийся оттуда голос совсем не походил на тот, каким пришелец говорил прежде. Он был глубок, полон уверенности и имел иной акцент.
– Когда придет День Возвращения Великого Повелителя, мы, ты и я, неминуемо окажемся по разные стороны. Но зачем нам убивать друг друга сейчас? Чтобы предоставить Демандреду и Грендаль возможность сразиться за власть над миром на наших костях?
Ранд узнал этот голос по обрывкам воспоминаний Льюса Тэрина, уже укоренившихся в его сознании. Голос Саммаэля.
Льюс Тэрин нечленораздельно заворчал.
– Ты и так заглотил немало, – продолжал иллианец – или Саммаэль. – Зачем откусывать еще? Тебе столько не переварить, даже не прожевать. Подавишься. К тому же, пока ты этим занимаешься, Семираг или Асмодиан могут ударить тебе в спину. Я предлагаю заключить между нами перемирие до Дня Возвращения. Если ты не выступишь против меня, я тоже не стану тебя тревожить. Обещаю не расширять свои владения за пределы Равнины Маредо на востоке, дальше Лугарда к северу и Джеханнаха на западе. Видишь, я оставляю тебе большую долю. Не берусь говорить за остальных Избранных, но по крайней мере тебе не придется остерегаться меня и опасаться удара из тех земель, которыми я управляю. Я обещаю никак не содействовать тому, что они затевают против тебя, и не оказывать им помощи, если они будут обороняться от тебя. До сих пор тебе неплохо удавалось выводить Избранных из игры. Однако ты сможешь делать это с еще большим успехом, зная, что твой южный фланг в безопасности, а твои враги не смогут рассчитывать на мою помощь. Скорее всего, к Дню Возвращения останемся только мы – ты и я. Так и должно быть. Так и предполагалось. – Зубы иллианца клацнули, укрывшись за леденящей усмешкой. Во взоре его читалось безумие.
Ранд удивленно вытаращился. Перемирие с Саммаэлем? Даже если поверить, что Отрекшийся сдержит слово – а это маловероятно, – заключить такой договор означало не только получить возможность бороться с другими опасностями, избавившись на время хотя бы от одной. Нет, это значило, что тысячи и тысячи людей будут оставлены на милость Саммаэля. А как раз этого качества тому явно недоставало. Ранд почувствовал, как ярость клокочет у грани Пустоты, и понял, что, не сознавая того, ухватился за саидин. Поток опаляющей сладости и леденящей горечи эхом вторил его гневу. Это Льюс Тэрин. Хватит и того, что он безумен его безумием. Эхо резонировало в тон его ярости, пока он не перестал отличать одно от другого.
– Передай Саммаэлю, – холодно промолвил Ранд, – что за каждую смерть, в которой он повинен со дня пробуждения, он ответит. За каждую смерть, в которой он повинен, когда бы это ни случилось, он дорого заплатит. Он избежал возмездия в Тармон Гай’дон, при Нол Каймэйн, в Сохадра… – Льюс Тэрин помнил и многое другое, но слишком уж горестны и ужасны были эти воспоминания. То, что видели глаза Льюса Тэрина, жгло даже сквозь кокон Пустоты, будто Ранд лицезрел все сам. – …Но теперь я твердо намерен добиться справедливости. Скажи ему, никакого перемирия с Отрекшимися! Никакого перемирия с Тенью!
Посланец судорожно поднял руку, утирая с лица пот. Нет, не пот. Рука мгновенно окрасилась красным. Человека била дрожь, а изо всех пор сочились алые капельки.
Хамад ахнул и отступил на шаг. Башир скривился и отер усы. Даже айильцы, и те выглядели ошеломленными. Истекающий кровью иллианец рухнул на пол и забился в конвульсиях. По белым плитам пола медленно расползалась темная блестящая лужа.
Погруженный в Ничто, Ранд отстранение созерцал гибель посланца Саммаэля. Пустота ограждала его от чувств, да и все равно он ничего не мог поделать. Даже умей он Исцелять, скорее всего, сейчас и это не помогло бы.
– Я думаю, – медленно произнес Башир, – Саммаэль уразумеет, каков был твой ответ, когда этот малый не вернется к нему в срок. Ну, и дела. О том, как убивают гонцов принесших дурные вести, я слышал, но, чтобы человека убили, чтобы узнать, что вести дурные, такого еще не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
