Дама, видя, как скоро, с какой готовностью исполняет он все ее приказания, ценила его больше других слуг в доме, но ни о чем другом и не помышляла. Поэтому, если ей нужна была какая-нибудь услуга, она обращалась непременно к нему, считая, что он окажет ее лучше любого другого. Слуга же, замечая это явное предпочтение, весьма радовался.
Муж дамы, как я уже сказал, был игроком и постоянно угощал своих приятелей, а те в свою очередь устраивали пирушки, и частенько он ужинал на стороне, возвращаясь домой лишь после полуночи, а то и позже. Жена иногда поджидала его, а иной раз, когда ей хотелось спать, ложилась в постель. Случилось однажды, что муж, по своему обыкновению, проводил вечер где-то в гостях. Жена, поужинав, очень скоро почувствовала, что ее клонит ко сну, и легла в кровать.
Влюбленный слуга, который был дома, проводил свою госпожу в спальню и, зная, что хозяин вернется не скоро, ибо на званом ужине, где он находился, должны были представляться фарсы, стал раздумывать о своей пылкой любви, и ему показалось, что, если судьба ему улыбнется, он будет обладать этой женщиной. Он знал, что в спальне не могло никого быть, — ибо очень часто замечал, как его хозяин, возвращаясь поздно ночью, когда жена уже спала, крадучись пробирался в спальню, дверь которой оставляли открытой, и, стараясь не разбудить жену, тихонько ложился рядом. Это натолкнуло влюбленного юношу на безумную мысль, и, обдумав тысячи возможностей, он в конце концов решил не упускать столь благоприятного случая.
Итак, раздевшись в передней, он вошел в спальню и, зная ее расположение, тихонько лег на постель рядом с дамой, убедившись, что она не бодрствовала, а крепко спала. Несколько минут он лежал, не двигаясь; затем, набравшись смелости, начал пламенно целовать и обнимать ее. Дама проснулась и, думая, что рядом муж, тоже стала обнимать его, молча осыпая тысячью жадных поцелуев своего возлюбленного, погрузившегося в море блаженства и познавшего с ней все радости любви. И, найдя гораздо лучшее пастбище, чем ожидал, он в короткое время подкормил свою лошадку раз пять и никак не мог оторваться от своей госпожи, что и послужило потом причиной его гибели. Разумеется, позабавившись всласть, он мог бы под каким-нибудь предлогом встать и удалиться, но, ослепленный любовью, он не сумел вовремя уйти.
Даме показалось весьма: странным, что они резвились в полном молчании, между тем как с мужем в подобных случаях они всегда весело болтали; да и ласки ей показались более бурными, чем обычно позволял себе муж. Поэтому она сказала своему любовнику:
— Синьор мой, почему вы молчите, что это значит? Хорошо ли вас угощали? Как фарс, был ли удачен? Да не молчите же. Что вы, онемели, что ли?
Юноша не знал, что и ответить. В конце концов, вынуждаемый дамой, он признался, кто он. Ему очень хотелось поведать ей о своей пылкой любви, но дама пришла в такую ярость, словно на ее глазах разорвали на клочки мужа и сыновей. Охваченная гневом, она вскочила с постели и, ни о чем не желая думать, открыла окно, выходившее на улицу, и стала, как безумная, неистово кричать, созывая соседей и нарушая сон домочадцев. Юноша, оказавшись в такой переделке, поспешил одеться. А так как слуги по приказанию своей госпожи уже успели открыть двери, то несколько соседей со светильниками бросились в дом и на лестнице столкнулись с юношей, сбегавшим вниз, и спросили его, что это за шум. Тот ответил, что мадонна обнаружила вора, и, сойдя вниз, весь остаток ночи проблуждал по Парижу. В конце концов в полном изнеможении он опустился на скамью около дворца, рядом с одной из лавчонок, расположенных тут же, и, одолеваемый сном, уснул.
В доме же дамы появилось множество соседей, и все спрашивали, что случилось. Дама, полная негодования, ярости и злости, сбросила с головы чепец, рвала на себе волосы, свирепо размахивала руками и сгоряча призналась всем в своем позоре, рассказав, что сделал разбойник-слуга. Однако приключившееся показалось всем очень странным. Пока даму утешали, явился муж; увидя, что дверь открыта в такой поздний час, и услышав в доме шум, он был крайне изумлен. Когда он вошел в дом и стал подниматься по лестнице, он услышал от своей безумной жены такие вещи, Которых совсем не ожидал. Каково было его горе, когда он узнал о происшедшем, я предоставляю судить тому, у кого есть жена, опозорившая его подобным образом. Муж спросил, куда делся этот негодяй. Никто не мог ему ничего сказать, кроме того, что он ушел из дому. Тогда муж приказал, чтобы остальные слуги и кое-кто из соседей следовали за ним, и бросился на поиски несчастного слуги по всему Парижу. Он исколесил город вдоль и поперек и наконец добрался до лавчонки, где на скамье спал злополучный слуга. Узнав его, он приказал забрать его и рано поутру отвести в суд, обвиняя в насилии и прелюбодеянии.
Слуга был допрошен, и хотя у него хватило дерзости совершить такое преступление, однако духу отрицать его не хватило. Потому сенат приговорил его к публичному отсечению головы. Приговор был приведен в исполнение.
Теперь что мы можем сказать об этой безумной женщине? Да, поистине безумной, ибо она хотела безрассудно следовать общепринятому суждению, что, мол, опрометчивое решение женщины может быть правильнее, чем глубоко обдуманное. Если бы она хорошенько поразмыслила о том, что слуга все равно уже получил желаемое и сделанного ничем не исправишь, она молчала бы о своей ошибке, а не разглашала бы ее по всему Парижу, как поступила она из опасения, что муж будет ее всегда подозревать и впредь совсем перестанет доверять ей, считая, что если она один раз познала другого мужчину, то у нее может явиться охота опять согрешить с кем-нибудь, как это нередко бывает.
Часть третья, новелла XXI
Раб, избитый своим господином, убивает госпожу и ее сыновей, сам же потом бросается с высокой башни
Не так давно на острове Мальорке, как утверждают некоторые каталонцы, жил знатный человек по имени Риньери Эрвиццано, владелец множества имений, скота и денег. Он взял себе жену, которая родила ему, одного за другим, трех сыновей. В летние дни он выезжал за город, где у него был прекрасный, удобный дом с усадьбой, и там, подолгу оставаясь с семьей, развлекался охотой и всякими другими удовольствиями. Дом стоял неподалеку от моря, и здесь, на скале, он построил башню, которая соединялась с домом: в случае нападения корсаров в башне можно было бы укрыться со всей семьей. Держал Риньери у себя несколько рабов-мавров, и случилось однажды, что один мавр, не знаю уж чем, ему не угодил, и он, разгневавшись, так его избил, что, пожалуй, меньше побоев потребовалось бы для осла, которого гонят в Рим. Мавр затаил обиду: он никак не мог перенести, что его побили, словно мальчишку, и решил жестоко отомстить, лишь только подвернется удобный случай.
Однажды Риньери отправился со своими людьми на охоту; вероломный мавр, заметив, что его госпожа с сыновьями, из которых старшему не было и семи лет, по какими то своим делам направилась в башню, решил, что пришел час расплаты, которой он так жаждал. Он взял веревку, вошел в башню и, схватив благородную женщину, ничего не подозревавшую, крепко связал ей сзади руки, а веревку привязал к основанию большой арки. И тут же поднял мостик, который соединял башню с домом. Несчастная женщина взывала о помощи, угрожая рабу, но он не обращал на это никакого внимания. После этого палач, несмотря на сопротивление женщины, всласть насладился любовными утехами. Несчастные сыновья, видя, что мать их, рыдавшую и кричавшую во весь голос, так терзают, тоже стали горько плакать. Эти вопли и крики госпожи были услышаны в доме, но так как разбойник убрал мостик, никто не мог оказать им помощи. Затем, получив от своей госпожи то, что ему хотелось, мавр подошел к окну и, смеясь и размахивая руками, как сумасшедший, стал поджидать приезда Риньери, которого бросился разыскивать верхом на лошади один из слуг, чтобы обо всем ему рассказать. Благородный человек вскипел гневом и, озлобившись на мавра, решил учинить с ним такую штуку, какая вряд ли пришлась бы ему по вкусу. Увидев его в окне, он стал осыпать его самой жестокой бранью и угрожал повесить. Тогда мавр, издеваясь над ним, сказал:
— Синьор Риньери, чего вы кричите? Что это еще за угрозы? Вы можете мне причинить ровно столько вреда, сколько я захочу. Вспомните, вы меня на днях поколотили так, как и осла не колотят. Теперь настало время отплатить вам. Здесь со мной жена ваша и сыновья; будь здесь также и вы, я бы показал вам, что значит бить рабов. Но то, чего я не могу сделать с вами, я сделаю с вашей женой и сыновьями. От вашей жены я получил то удовольствие, которого хотел, и вам для первого раза в знак отличия наставил рога. А сейчас я сделаю так, что отныне вы будете проклинать свою жизнь и себя самого.
С этими словами он схватил старшего сына хозяина и выбросил его в окно; тот, упав на камни, разбился насмерть. Отец, видя эту ни с чем не сравнимую жестокость, упал замертво на землю. Однако раб так бесчинствовал, что Риньери пришел в себя и, очнувшись, горько заплакал, боясь, как бы мавр не выбросил остальных, и начал ласковыми словами его успокаивать, обещая не только простить ему совершенное им злодеяние, но даже освободить его и дать тысячу дукатов, если он вернет ему живыми жену и других детей. Мавр, как будто бы согласившийся на это, сказал ему:
