и наблюдать за его розовеющим лицом.
Длинные волосы Э́кли ниспадали по плечам, отливая рубиновым оттенком. Из всей семьи, она единственная имела цвет точь-в-точь как у отца, такой же глубокий. Глаза же ей достались от матери и походили на кофейные бархатцы. Она прозорливо, и в то же время невинно, похлопала глазами и подпёрла рукой подбородок.
— Флатэс, не советую тебе искать на задницу неприятности, папа тебе по первое число вставит, а если не он, то Пэстаб, когда вернётся с учёбы, — предупредила девочка. Затем хитро улыбнулась и кинула такой же взгляд Ингелео, от чего тот только сильнее смутился и заёрзал.
Брат с вызовом посмотрел на сестру, а после усмехнулся.
— Никаких неприятностей! — примирительно вскинув руки, Флатэс стрельнул взглядом в сторону дома. Он хотел удостовериться, что поблизости нет взрослых и его не отругают, за очередную проказу. — Я лишь хотел показать Ингелео небольшую воронку, которой нас учат. И вообще, я ж не собираюсь полноценный вихрь создавать, так, попробую что поменьше сделать. Делов-то!
— Плохая идея. Даже если ты быстро всему учишься, не значит, что не можешь лажануть. Если сделать вихрь слишком большим, то можно потерять контроль, тупица! — предупредил Ингелео.
— Все будет нормально, смотри сам! Внимание, сестра, лопух, представление специально для вас! — махнув рукой, он подскочил с покрывала и отошёл подальше. Холодная надменность на его лице вмиг утихомирила Элисара, от чего тому оставалось только тревожно хмуриться и поджимать губы.
— Не надо, — предупреждающе заговорила Экли, однако Флатэс, снова махнул на неё рукой, принял стойку.
Мальчик сосредоточился на потоках внутри себя, чиркнул зажигалкой с гравировкой огня и осторожно отделил небольшой шарик. Тот поддался ему без сопротивления, шёл плавно и податливо, точно ручной зверёк. Выставив перед собой раскрытую ладонь, он сделал глубокий вдох, а затем выдох. Переложил комочек огня, чтобы тот повис на безопасном от кожи расстоянии и принялся второй делать чёткие движения по спирали.
Пламя тихонько зашипело, а после покладисто стало закручиваться, превращаясь в воронку, лихо закручивающуюся вверх. Приятное тепло обдало кожу, а в груди трепетало от успешной попытки. Флатэс возликовал и принялся разглядывать изящные завитки с восхищённым выражением.
— Ну, что говорил, — начал хвастаться юноша, указывая на свою воронку.
Экли весело похлопала в ладоши. Она выглядела довольной своим младшим братом, но не упустила момента сурово глянуть на него, не спуская улыбки.
— Молодец, а теперь хватит. Скоро придёт учитель, ему явно не понравится, если он тебя застукает. Тогда точно отхватишь.
Флатэс на её слова лишь учтиво улыбнулся и, точно фокусник, завертел свободной ладонью в воздухе. Он снова окинул взглядом свой результат. Что-то внутри тихонько и сладко нашёптывало ему, что он может сделать больше и лучше. Душу грела мысль о том, что его похвалят мама с папой, что восхитится учитель. Он уже видел, как они с Ингелео вместе создают вихрь и побеждают всех противников. Мальчик отчаянно желал, чтобы фантазия перестала быть простой фантазией и стала явью; хотел скорее повзрослеть, стать независимым от родителей и глупых, по его мнению, правил; хотел чувствовать ту свободу, которая вырисовалась в его фантазиях.
Не сдержав этого порыва, он повиновался зову, поддался ему, чувствуя клокочущее предвкушение. Сделав ещё несколько взмахов рукой, он увеличил воронку. Страх внутри смешался с возбуждением, заставляя трепетать каждую клеточку тела.
— Флатэс, не выпендривайся, я уже понял, что ты крутой и всё такое. Это добром не кончится, — юный Элисар скрестил руки на груди. — Учитель же говорил, чем ты неуверенное, тем неустойчивее сила!
— Да не дрейфь! — вновь отмахнулся мальчик с нечитаемым выражением лица. Он сверкнул глазами в сторону дома.
Он предварительно сделал несколько шагов назад и снова сделал глубокий вдох, ощущая лёгкую дрожь и волнение. Помимо сладкого голоска, заставляющего мальчика рдеть, появился и настороженный. Из-за него Игнэйр чувствовал, что пора заканчивать, что не нужно заходить дальше, чтобы не потерять контроль, но первый оказался куда настойчивее и чувства вызывал куда более сильные, чем второй.
Флатэс снова занёс руку и принялся уже медленнее выводить спираль. Движения стали более скованными и робкими. В какой-то момент пламя резко зашипело и кончик вспыхнул, тихонько взорвавшись. От испуга, рука его дрогнула и в ту же секунду им овладел страх. Убирая ладонь, которой заставлял огонь расти, он напрочь позабыл о том, что поток нужно перекрыть, чтобы огонь перестал следовать за ней. Контроль был утрачен.
Точно дикий зверь, пламя расширилось в несколько раз, обхватывая руку юного Игнэйра. В ту же секунду он почувствовал, как кожу начало разъедать от жа́ра. Резкая, режущая боль сковала обе его руки. Вопль вырвался из горла, разум заволок необъятный страх, мозг точно отключился. Инстинктивно задёргав руками, Флатэс постарался скинуть огонь, но тот, окончательно свихнулся и продолжил расти.
— Флатэс! — с ужасом закричала Экли и бросилась к брату, выставив руки.
Она принялась чертить круг ладонями из разных точек, в попытке отделить часть огня. От едкого запаха, пропитавшего воздух раздирало глаза.
Игнэйру оставалось наблюдать за тем, как кожа на руках высыхает, покрывается корочкой, а после трескается. От сильнейшей боли, обуявшего страха и бешено бьющегося сердца, Флатэс начал размахивать руками, пытаясь сбросить огонь, хоть как-то прекратить свои страдания. Наступающая Экли уверенно притянула дикое пламя в кольцо.
Кричащий во всё горло юноша повалился на землю, заливаясь горькими и не менее горячими слезами. Кожу раздирало с такой силой, что наступила до одури отупляющая боль. Старшая сестра успела утянуть пламя как раз до того момента, как кожа начала раздуваться в пузыри. Ингелео застыл на месте с ошарашенным взглядом, его тело била дрожь, а глаза раскраснелись. Казалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Элисар поднял тревогу, завопив во весь голос:
— На помощь! Огонь! Помогите! Кто-нибудь!
Задыхаясь на земле, Игнэйр поднял глаза и посмотрел в сторону сестры. Та продолжала упрямо сражаться с огнём, который подчиняться не желал ни в какую и бросался в разные стороны подобно разъярённому кабрите́ну.
В следующее мгновение слух порезал истеричный крик. Не справившуюся с напором Экли, начали охватывать жалящие языки, яростно и беспощадно. Крючась на земле, Флатэс видел, как одну сторону сестры пожирал огонь, чувствовал омерзительную зловонию, от которой желудок наверняка бы скрутило, не испытывай он не менее сильную агонию. Только сейчас он понял, что не переставал кричать ни на секунду, потому как начал задыхаться, а голосовые связки раздирало.
На глазах, кожа сестры уже начала обращаться в пузыри, которые лопались, заполняя воздух всё новыми приторно-тошнотными запахами. Она истошно завопила, повалившись на землю и принялась
