И вот запах, биение сердца и место — все слилось воедино.
Акмед нашел ф’дора.
Теперь, когда он знал, в кого вселился ф’дор, он мог легко убить человека, но, не имея оружия, чтобы пленить демона, понимал, что, если он сейчас отдастся зову крови, здесь не останется никого в живых. Его стрелка не причинит демону никакого вреда. Он покинет умирающее тело и уничтожит всех вокруг, включая безоружную Рапсодию. Акмед поднес к губам флейту и попытался поймать взгляд Грунтора.
— Прощайте, святой отец, — прошептал он.
Грунтор видел, как Акмед сдвинулся с места, стараясь скрыть от посторонних глаз флейту. Великан стоял достаточно близко от Рапсодии, чтобы, сделав один шаг, прикоснуться к ней рукой, и мог в любой момент прикрыть ее от любой опасности. Передвижения Акмеда его обеспокоили, но он понимал, что, кроме него самого, никто из гостей ничего не заметил. Рапсодия бросила один быстрый взгляд на свой почетный караул, и тут к ней подошли священники.
Грунтор пытался понять, с какой стороны следует ждать опасности и кто вызвал подозрение Акмеда. Оба принца, стоявшие в первом ряду, поприветствовали королеву и снова заняли свои места. За ними следовали Патриарх и его Благословенные.
Великан сержант настороженно вглядывался в их лица, но не увидел никакой враждебности. Рапсодия очень любила Патриарха, совсем уже дряхлого старика, который зависел от других людей, помогавших ему держаться на ногах и управлять орденом. Несколько месяцев назад Рапсодии пришлось сразиться с Ракшасом, защищая жизнь Патриарха, и она была уверена, что нападение организовал ф’дор. Грунтор сомневался в том, что демон вселился в старика.
Грунтор поискал глазами Акмеда и не нашел его.
Рапсодия обняла Патриарха, и тот прошептал ей на ухо свое благословение.
На лице королевы лиринов появилась радостная улыбка, она осторожно выпустила Патриарха из объятий и посмотрела ему в глаза. Они улыбнулись друг другу.
Патриарх, которого поддерживали Благословенные, отошел на шаг, уступая им место.
Неожиданно он резко дернулся и повис на руках Благословенных.
Толпа дружно вскрикнула.
Грунтор отреагировал на случившееся мгновенно, встав между Рапсодией и Первосвященниками. Он знал, что, когда люди умирают собственной смертью, они так не падают, и безмолвно послал в адрес Акмеда проклятье за то, что тот выбрал именно этот момент для нанесения удара. Даже не видя своего друга, он сразу распознал работу убийцы.
— Отойдите в сторонку, ваше величество, — мягко проговорил он и увидел, как Анборн вежливо, но настойчиво отодвинул Рапсодию к краю помоста и встал так, чтобы оказаться между нею и толпой.
Грунтор, убедившись в том, что она в безопасности, подошел к группе изумленных Благословенных, столпившихся около тела Патриарха.
— Так, — не слишком вежливо вмешался он, — пустите-ка меня.
Без видимых усилий Грунтор поднял почти невесомое тело Патриарха и понес его к столу для подарков, стоявшему неподалеку. Очистив локтем стол, он положил на него Патриарха, успев незаметно вынуть из шеи стрелку. Как и рассчитывал Грунтор, все Благословенные, бормоча молитвы, последовали за ним, кое у кого на глазах появились слезы.
Ланакан Орландо, Благословенный Бет-Корбэра, оказался около стола первым и сразу же занялся умирающим Патриархом: шепча слова утешения, проверил пульс, попытался уловить биение сердца. Филабет Грисволд и Найлэш Моуса оттолкнули его в сторону и принялись что-то тихонько говорить Патриарху, умоляя его назвать преемника. Абернати и Ян Стюард, ничего не понимая, смотрели на происходящее, Первосвященник Неприсоединившихся государств молился.
Орландо сердито отодвинул Моусу и снова занялся умирающим стариком. Впрочем, его так потрясло случившееся, что он, похоже, вдруг лишился своих знаменитых способностей целителя. Он еще раз пытался послушать сердце Патриарха, щупал его пульс и никак не мог смириться с тем, что старик умирает.
— Разойдитесь!
Звонкий, точно колокольчик, голос разорвал тишину, повисшую над потрясенной толпой. Рапсодия при помощи Анборна растолкала Благословенных и встала рядом с Патриархом. Грунтор мгновенно отрезал путь любому, кто мог предпринять попытку подобраться к ней с другой стороны. Рапсодия посмотрела на своего гофмейстера:
— Сильвия, мне нужна моя лютня.
Гофмейстер похлопала по плечу одного из пажей, и тот умчался выполнять приказ. Королева наклонилась над стариком, беспомощно лежавшим на столе, словно птенец, выпавший из гнезда, и взяла его за руку.
— Ваша милость, вы хотите что-нибудь сказать этим людям? — Она кивком показала на Благословенных.
Старик заморгал и с трудом покачал головой. Затем, засунув руку внутрь сутаны, вытащил свиток и вложил в руку Рапсодии.
— Хорошо. Анборн, не могли бы вы проводить Благословенных туда, где никто не помешает им предаться молитвам?
Намерьенский воин встал перед протестующими Благословенными и, не обращая внимания на их возмущение, повел за собой.
Патриарх молча показал на свиток в руках Рапсодии.
— Вы хотите, чтобы я прочитала это вслух? — спросила она.
Патриарх кивнул.
— Хорошо, — ответила Рапсодия и, осторожно высвободив руку из его цепких пальцев, развернула свиток. — Слушайте меня, — произнесла она, и в ее голосе появились интонации Дающей Имя. — Сейчас вы узнаете последнюю волю Патриарха Сепульварты. Итак, вопрос наследования решат Кольцо и Весы Сорболда.
По толпе пронесся гул, а Благословенные были так потрясены услышанным, что не смогли произнести ни слова. Через несколько минут вернулся паж с лютней Рапсодии и поднял ее над головой. Инструмент поплыл по рукам в сторону помоста, пока не добрался до Анборна, который и протянул лютню Рапсодии.
— Грунтор, ты мне не поможешь? — попросила Рапсодия, показав на стол.
Болг легко поднял ее с пола и посадил на стол, где она, не теряя ни мгновения, положила голову Патриарха себе на колени и попыталась устроить его как можно удобнее. Затем она тихонько заиграла, изо всех сил стараясь не расплакаться. Старик улыбнулся ей и с трудом, задыхаясь, прошептал:
— Мне… очень жаль, дитя мое. Я не знал… что пришел мой час… Я не хотел… портить…
— Вы ничего не испортили, — утешая его, ответила Рапсодия. — Пропеть для вас последнюю песнь и услышать ваши последние слова для меня огромная честь. Я передам их всем, чтобы они вошли в историю, а ваша память жила вечно. То, что мне посчастливилось быть рядом с вами в тот момент, когда вы уходите к свету, самый драгоценный дар, который вы могли мне преподнести. Да снизойдет покой на вашу душу.
Она перестала играть, чтобы убрать прядь седых волос, упавшую Патриарху на глаза, в которых отражалось небо. Затем снова начала перебирать струны, тихонько напевая нежную мелодию без слов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
