Рейтинговые книги
Читем онлайн Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3 - Александр Солженицын

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 144 145 146 147 148 149 150 151 152 ... 248

Но ещё прежде чем Председатель занял на верхней площадке первое место – к перилам стал какой-то морской офицер. Он закричал неистово:

– Поклянёмся! – что русский народ никогда не пойдёт за тиранами! Никогда не предаст свободу!

– Клянё-омся! Клянё-омся! – сильно неслось из сотен грудей.

Отсюда виден был весь строй павловцев – во всю длину зала и загнувшись (во главе батальона – всего лишь поручик), группы оркестровых труб в разных местах, охотливые и мужественные лица воинов – и знамёна, знамёна.

Наконец – мог говорить Родзянко. Зал – уже видел его и кричал «ура».

Могучим голосом, отдохнувшим за неделю, он как пушкою выстрелил в зал:

– От имени Государственной Думы, доверенной надежды русского народа, я – приветствую павловцев как первых, перешедших на сторону народа!… – Мы исполнили одну нашу задачу, освободились от внутреннего врага, – теперь же сплотимся во имя защиты от врага внешнего! Мы надеемся, что вы, храбрые воины, постоите за матушку Русь!!! – (Ничто у него не получалось так густо и сильно, как «матушка Русь».) – Да здравствует свободная Россия!

О, какое «ура» заплескалось под потолком! какое «ура», раскачивая зал! И оркестры заиграли – эту гадкую марсельезу.

Но – цвёл зал, сияли тысячи лиц, – и вождь России Родзянко снова был на своём капитанском месте. Он – уверенно вёл революцию дальше.

595

Генерал Савицкий пригласил депутатов отобедать у него. В другой дислокации было бы хлопотно их принимать. Но сейчас стоял штаб дивизии в покинутом доме польского помещика, роскошная столовая светло-зелёной отделки, и не такие видавшая пиры, и поместительная удобная кухня, где уже с утра затеялся штабной повар, есть и припасы и вино. И столовое бельё в доме на месте, и всякое настольное убранство.

За тем и понять от них, чего он сам не понимал, или понять, что и они ничего не понимают. По речам – весь ход дел им казался благополучным. Заметно разные у них были взгляды, а вели к одному. Знали они что-нибудь особенное? Истекала эта сила из нового Петрограда? Вот послушать.

Четвёртым к столу был начальник штаба дивизии, высоченный полковник гвардейско-кавалерийского роста, намного выше их тут всех. При каждом шаге звенели как колокольчики его савельевские шпоры.

В немитинговой обстановке, вблизи, и депутаты оказались совсем доступными негордыми людьми, а приземистый с курчавой бородкой Игорь Платонович Демидов, кадет, тамбовский помещик, так даже просто милейший благодушный человек. В нём была та покойная барская несомненность, которая допускает быть уже совсем простым, и та насыщенность всеми видами бытия, которая не толкает человека выступать никаким претендентом. И голос его тут, где не надо напрягать, оказался с приятным припевом, и лицо всё время в улыбке.

А со вскинутыми остринками усов Павел Павлович Тройский, прогрессист из Твери, не так был прост, на каждой фразе чувствовались и претензии, и образование, – но ничего якобинского в близком обращении не проявил, и тоже дворянин, только что городской. И компанейский человек, с весёлым поглядыванием на закуску и выпивку.

Оказывается, депутаты уже несколько дней, с утра и до ночи, ездят по фронту, во многих воинских частях произнесли речи, – вдвоём, подсчитали, 28 речей, – оттого и осипли.

– Но удаётся везде: возглашаем «довести до победного конца» – и везде кричат «ура».

Савицкий испытывал обоих колким поглядом.

Рассказывали депутаты и о Петербурге, наверно, который раз, хотя уставшие их голоса нуждались в молчании. И события, уже известные по газетам, ещё раз узнавались – но почему-то в неточных, расплывчатых, даже миражных контурах. Все эти предметы – Государственная Дума, Временное правительство, Совет рабочих депутатов – выступали как отражённые в колеблемой воде, потерявшие свойства твёрдого тела.

– А что прикажете, господа? – сплетал пальцы Тройский, и облачко шло по его нервному лбу. – Тактикой скрывания событий, необъявления солдатам, создалась бы в частях ещё худшая атмосфера недоверия.

А вот: рождаются дикие эти приказы, неизвестно от кого к кому. Почему же Временное правительство не пресечёт их?

Но, господа, разве вам не сообщалась телеграмма Родзянки в штаб Верховного: все приказы Совета рабочих депутатов попадают в армию нелегальным путём и не имеют никакого значения, так как Совет депутатов не в составе правительства?

– Да в пустой след потом что угодно можно разъяснять, это уже не действует. – Начальник штаба заметно возвышался над всеми за столом. – Этот Приказ №1 перепоранил всех как влетевшая в строй граната. И между офицерами и солдатами сразу легла вражда. А что если добавлено там же о дисциплине – то этого никто не слышит.

Генерал-майор Савицкий не давал старости собою овладевать, прекрасно ровно держался, на службе, в строю, в бою. Глаза – быстрые, голова маленькая – подвижна, седина полузаметна, и усы и бороду кругло-коротко стриг, не запуская в почтенную старость.

– Да что «приказ №1», когда вот уже, не спрося строевых, печатаются указания генеральской комиссии при военном министре! И все они учат, как развинчивать военные уставы. Вот… – показывал газету.

Ротный командир может присутствовать на заседании ротного комитета лишь по его приглашению и только с правом совещательного голоса! Напротив, представитель ротного комитета имеет право контролировать совещания своих офицеров, собирать обвинительные материалы на должностных лиц – и сообщать в советы рабочих депутатов о попытках командиров вернуться к старому порядку. Если нет материала отдать офицера под суд, но офицер этот крайне нежелателен солдатам, – то дивизионный комитет докладывает в Петроград о необходимости отчислить этого офицера. Полковой комитет разбирает недоразумения между офицерами и солдатами. Сойти с ума?… А младший офицер лишается всякой дисциплинарной власти и может жаловаться на солдата только в ротный суд.

Этим двум господам, хотя и важным таким, Савицкий выговаривал с горячностью:

– Положение офицеров, господа, вы, или ваши петербургские друзья, или правительство, или газеты, – сделали совершенно нестерпимым! Такого – никогда не бывало ни в одной армии мира, и не может такое существовать. А сейчас газеты ещё обещают скорую отмену смертной казни, даже за измену и шпионство. Армия без наказаний, и даже с выборами офицеров, – да что вы, за дураков нас считаете?

– Но господа! – изумлялся Тройский и поводил своими красивыми выразительными глазами, созданными для адвокатских эффектов. – Выборы офицеров – кто ж это принял серьёзно?

Грозно безулыбчивый начальник штаба наложил измерительную сетку. Никакие «общественные права» солдат не существуют ни в какой западной демократии. Во французской республиканской армии военнослужащие не имеют избирательного права, ни права политических собраний. Солдат никогда не имеет права переодеться в штатское и обязан быть на вечерней поверке. А у нас в тылу уже от этого освобождают. И у них командир полка имеет право дать солдату 14 суток ареста.

Когда повар с помощником входили менять, он умолкал.

Депутаты были огорчены упрёками, если не обижены: ведь это всё делают не они!

После вознесенья речей, да видя их рядом, таких обиходливых, разумных, симпатичных, – и правда удивишься, как мы сами бываем не похожи на наши дела.

– Ну как же, господа, а разве вы сами, вот этим приездом, не подрываете офицеров?

Добрейший полнолицый Игорь Платонович, ещё расплывшийся в теплоте обеда, изумился:

– Мы-ы? Но мы говорим только в укрепление!

– Нет, господа. Уже то, что говорили вы, а не мы, что была форма сборища, а не военного строя, – эге, думает солдат, значит есть многое такое, чего наши офицеры не знают или сказать не хотят. Уже то подрывает нас, что вы должны их уговаривать в нашу пользу.

– Господа! – перехватил сообразительный Павел Павлович, поправляя салфетку на груди. – Положение неприятное, конечно, но оно сложилось от неизбежного революционного хаоса, от разно действующих инстанций. Надо перетерпеть и перестоять этот короткий момент, – а уже дальше, уже вот начались все усилия к укреплению офицерства. Но и многое будет зависеть от вашего, офицерского такта. Вот – комитеты…

– Какой-то шестилапый зверь, – перебил полковник. – Как он будет в пехотном строю равняться?

– Но комитеты уже созданы, этого не повернуть. Пусть это зло – а в каком-то смысле может быть и добро? Они есть – так найдите к ним наилучшую линию. Если офицерский элемент стал бы умело направлять комитеты, то было бы отрегулировано бесформенное солдатское движение.

И ведь он искренне говорил, счастливый дар! Вот так они и в Думе говорят? – слышат ли сами себя? И сегодняшних своих крестьянских слушателей как они представляют? Или в тамбовском, тверском имении лишь неделю в год?

1 ... 144 145 146 147 148 149 150 151 152 ... 248
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3 - Александр Солженицын бесплатно.
Похожие на Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3 - Александр Солженицын книги

Оставить комментарий