— Сильно поредели мои дивизии в ходе многомесячных и почти беспрерывных наступательных боев в Прибалтике, — сокрушался Павел Алексеевич. — Особенно это стало заметно с первых чисел октября: потери несем, а пополнение поступает все реже и реже…
Я подробно рассказал генералу Белову об обстановке в полосе действий фронта, о составе сил, которые готовятся перейти в наступление, сообщил, что его армию решено ввести в сражение между 4-й ударной и 6-й гвардейской, спросил, знает ли он генералов П. Ф. Малышева и И. М. Чистякова. Он ответил отрицательно: воевали на разных фронтах. Это было досадно, так как я был уверен, что знание командармами личных качеств друг друга очень помогает им правильно строить свои взаимоотношения, а это в сражении необыкновенно важно.
Я разъяснил П. А. Белову задачу его армии — наступать из района Вайнёда на север, в общем направлении на Бриньти, Суноуши. Обсудив ряд вопросов подготовки наступления, мы тепло распрощались с Павлом Алексеевичем.
…Подготовка к наступлению шла полным ходом. Утром следующего дня генерал Малышев взволнованно доложил мне:
— Противник перешел в наступление против восемьдесят третьего и шестидесятого стрелковых корпусов… В бой введены крупные танковые силы!
К 11 часам нам стало известно, что одна из дивизий 4-й ударной под сильным давлением вражеских войск оставила три населенных пункта. Особенно досадно узнавать об отступлении, когда готовишься наступать. Хоть и маленькая неудача, но она портила настроение солдатам: где уж там идти вперед, если приходится уступать врагу занятую ранее территорию! И я решительно потребовал от П. Ф. Малышева во что бы то на стало вернуть оставленные населенные пункты.
Попытка врага наступать свидетельствовала о сосредоточения им на этом направлении значительных сил, особенно танковых. Это вас встревожило. К вечеру 26 октября, выслушав доклады командармов о готовности к наступлению, мы дали разрешение начать его на следующее утро. Время начала артиллерийской и авиационной подготовки должны были уточнить утром: приходилось учитывать капризы осенней прибалтийской погоды.
К 9 часам 27 октября туман немного рассеялся, и, хотя утро оставалось хмурым и сырым, я распорядился начать артиллерийскую и авиационную подготовку. Послышалась уже привычная для слуха канонада. Генерал-полковник Н. М. Хлебников не отходил от телефона, поддерживая непрерывную связь с командующими артиллерией армий. Он, словно опытный дирижер, улавливал на слух, когда что-то не срабатывало, когда кто-то не подавал свой «голос» в нужную минуту. Сходная картина была и на передовом командно-наблюдательном пункте генерал-полковника Н. Ф. Папивина, который с такой же твердостью руководил действиями фронтовой авиации. Все шло вроде бы по плану, однако, поскольку подготовка к наступлению из-за недостатка времени была поспешной, смутное чувство тревоги не покидало меня.
Атака началась почти одновременно по всему фронту. Первые часы принесли радость: наступающие ворвались в оборону противника! Это предвещало успех. Но потом начались изнурительные стычки с непрерывно контратакующими фашистскими частями. К вечеру начальник разведки доложил, что наше наступление отражают 4 — 5 пехотных дивизий врага при активной поддержке основных сил 4-й и 14-й танковых дивизий, а также 502-го и 510-го ударных дивизионов тяжелых танков «тигров». Пленные рассказали, что они готовились прорваться к Клайпеде, чтобы в последующем восстановить связь с Восточной Пруссией, а теперь были брошены для срыва наступления наших войск.
Для поддержки наших армий генерал Н. Ф. Папивин по моему требованию нацелил против танков противника свои штурмовики. А тем временем командующий авиацией Балтфлота генерал-полковник авиации М. И. Само-хин сообщил о подходе в порт Лиепая значительного числа транспортов. По нашим предположениям, они доставляли блокированным войскам пополнение и боеприпасы. В дальнейшем это подтвердилось: в Курляндию регулярно прибывали морем подкрепления. Случалось, за декаду выгружалось не менее 10 тысяч солдат и офицеров и большое количество оружия и боеприпасов.
Однако многим фашистским воякам не удалось ступить на берег: они вместе с транспортами шли на дно под ударами морской авиации. Особенно много фашистских кораблей было потоплено со второй половины октября, когда энергичный и смелый М. И. Самохин попросил нас «приютить» его крылатые машины на фронтовых аэродромах поближе к портам Лиепая и Вентспилс. Я приказал генералу Папивину позаботиться о самолетах флота, как о своих собственных. И он сделал все, для того чтобы надежно обеспечить боевую работу морских летчиков. В первый же день нашего наступления 180 самолетов флотской авиации беспрерывно бомбили и штурмовали фашистские корабли, скопившиеся в Лиепае и Вентспилсе.
На земле, однако, события развивались менее успешно. За три дня наши войска сумели продвинуться в глубь фашистской обороны лишь на 6 километров. На следующий день благодаря принятым нами мерам наступление несколько оживилось, тем не менее каждую пядь земли на Курляндском полуострове приходилось освобождать лишь в итоге настойчивых и зачастую многократно повторяемых атак. Ожесточенные бои велись за каждый хуторок, за каждую высотку. Ведь удержание их было для фашистов вопросом жизни и смерти, а для советских воинов задача вырвать их у гитлеровцев — делом воинской чести, долгом перед Родиной.
Как ни тяжелы были бои, наши войска шли вперед. Фашистские дивизии, беспрерывно контратакуя, все-таки оставляли одну позицию за другой. Введенные в сражение корпуса 5-й гвардейской танковой армии несколько вырвались вперед и к полудню захватили плацдарм на реке Дзелда в районе Лиелдзеллы. К этому времени соединения 6-й гвардейской и 61-й армий прорвались к реке Вента от населенного пункта Нигранда до устья реки Штервелке. И в этот момент, видимо, не выдержали нервы у Шернера: он разрешил отступить частям, упорно оборонявшимся в выступе к югу от железной дороги Мажейкяй — Ауце. К 6 ноября эта дорога была занята нашими войсками. Но тут наступление пришлось снова прекратить. Беспрерывные осенние дожди настолько усилили распутицу, что продвижение вперед стало попросту невозможным.
27-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы отпраздновали в относительно спокойной обстановке. Во всех частях били проведены торжественные собрания. В этот день все командиры и политработники находились среди солдат на переднем крае, информируя их о результатах наступления, о событиях, происходивших на других участках советско-германского фронта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
