Глава 38
После того как добрая Венцеслава, глубоко опечаленная результатом розысков, горячо поблагодарила Консуэло и поцеловала ее в лоб, девушка тихонько направилась в свою комнату, боясь разбудить Амелию, от которой скрыли эту ночную разведку. Консуэло жила во втором этаже, а комната канониссы находилась в первом. Поднимаясь по лестнице, Консуэло уронила свечку, которая погасла, прежде чем она успела ее поднять, и девушка решила, что доберется к себе без нее, тем более что уже начинало светать. Но потому ли, что она была необычайно озабочена, или потому, что напряжение, чрезмерное для женщины, подорвало ее мужество, – она так растерялась, что, поднявшись до своего этажа, не остановилась, а продолжала подниматься и вошла в коридор третьего этажа, где, почти над ее комнатой, помещалась комната Альберта. Однако у входа она остановилась и вся похолодела от ужаса, увидев перед собой тощую черную тень, которая беззвучно, будто не касаясь ногами пола, проскользнула в ту комнату, куда направлялась она сама, принимая ее за свою. Как ни была перепугана Консуэло, у нее все-таки хватило присутствия духа взглянуть на удаляющуюся фигуру, и она тотчас же в предрассветной мгле признала облик и странное одеяние Зденко. Но зачем в такое время пробирался он к ней в комнату и с каким поручением шел? Она не решилась в эту минуту заговорить с ним с глазу на глаз и направилась вниз, за канониссой. Очутившись во втором этаже, она узнала свой коридор и дверь своей комнаты и здесь только сообразила, что Зденко шел в комнату Альберта.
Теперь, когда она успокоилась и могла здраво рассуждать, тысяча предположений зашевелилась в ее мозгу. Каким образом мог этот идиот проникнуть ночью в замок, когда все кругом на запоре и канонисса каждый вечер сама со слугами осматривает весь дом? Появление Зденко подтверждало ее прежнюю уверенность в том, что в замке есть какой-то тайный выход и даже, может быть, существует никому неизвестный подземный ход, соединяющий замок с Шрекенштейном. Добежав до комнаты канониссы, Консуэло постучала в дверь. Старушка уже заперлась в своей келье; открыв девушке и увидев ее побледневшую, без свечи, она перепугалась и вскрикнула.
– Успокойтесь, дорогая синьора, – проговорила Консуэло. – Снова приключилось нечто странное, хотя и вовсе не страшное: я только что видела, как Зденко вошел в комнату графа Альберта.
– Зденко? Вы бредите, дитя мое! Откуда он мог войти? Я заперла все двери так же тщательно, как всегда, и сама сторожила все время, пока вы были на Шрекенштейне. Мост был поднят, а когда вы прошли в замок, его снова подняли при мне.
– Как бы там ни было, синьора, а Зденко в комнате графа Альберта. Вы сами можете в этом убедиться, если желаете.
– Сейчас же иду и выгоню его, как он того заслуживает, – ответила канонисса. – Должно быть, этот негодяй пробрался сюда днем. Но что ему нужно? Верно, он ищет Альберта или ожидает его? Вот вам доказательство, дорогая, что он не больше нашего знает, где находится Альберт.
– Но все-таки пойдемте и расспросим его, – настаивала Консуэло.
– Минутку, одну минутку, – сказала канонисса: собираясь лечь в постель, она сняла две юбки и теперь считала, что слишком легко одета, оставшись только в трех. – Не могу же я, моя милая, в таком виде предстать перед мужчиной. Сходите пока за капелланом или за моим братом бароном – все равно, кого первого встретите. Не можем же мы одни находиться с сумасшедшим!.. Ах, боже мой! Что я! Ведь я и не подумала, что такой молоденькой девушке неприлично стучаться к мужчинам… Сейчас! Сейчас! Я буду готова в одну секунду.
Говоря это, старушка начала одеваться; но чем больше она спешила, тем менее спорилось у нее дело: выбитая из обычной колеи, чего давно с нею не случалось, она совсем потеряла голову. Консуэло, беспокоясь, что из-за такой задержки Зденко успеет ускользнуть из комнаты Альберта и так спрятаться где-нибудь в замке, что его потом и не найти, вооружилась всей своей энергией.
– Дорогая синьора, – сказала она, зажигая свечу, – вы потрудитесь позвать этих господ, а я позабочусь, чтобы Зденко от нас не ускользнул. Быстро поднявшись наверх, она смелой рукой открыла дверь в комнату Альберта, – но там было пусто. Она прошла в соседнюю комнату, подняла там все занавески, не побоялась даже заглянуть под кровать и прочую мебель. Зденко исчез, не оставив никаких следов своего пребывания.
– Никого! – воскликнула Консуэло, когда канонисса кое-как взобралась наверх в сопровождении Ганса и капеллана: барон уже лег спать, и не было никакой возможности его добудиться.
– Я боюсь, – сказал капеллан, несколько недовольный тем, что его снова побеспокоили, – боюсь, что синьора Порпорина является жертвой самообмана…
– Нет, господин капеллан, – с живостью возразила Консуэло, – у меня самообмана меньше, чем у любого из здешних обитателей.
– Зато ни у кого нет такой выдержки и самопожертвования, как у вас, это несомненно, – сказал старик. – Но, синьора, вы с вашими пылкими надеждами видите указания там, где, к несчастью, их вовсе нет.
– Отец мой, – сказала канонисса, обращаясь к капеллану, – Порпорина смела, как лев, и умна, как ученый. Если она видела Зденко, значит он был здесь. Надо искать его по всему дому, и так как, славу богу, все на запоре, то ему от нас не убежать.
Разбудили слуг и стали искать всюду. Не оставалось ни единого шкафа, который бы не открыли, ни единого стула, который бы не сдвинули с места. Перерыты были запасы соломы на огромных чердаках. Наивный Ганс дошел до того, что заглянул даже в огромные охотничьи сапоги барона, – но и там ничего не оказалось! Начали уже думать, что все это приснилось Консуэло, но сама она была более чем когда-либо убеждена в том, что существует потайной выход из замка, и решила употребить всю свою настойчивость, всю свою волю, чтобы найти его. Поспав лишь несколько часов, она снова принялась за поиски. Часть здания, в которой помещалась ее комната и где были также и апартаменты Альберта, примыкала или, лучше сказать, была прислонена к холму. Альберт сам выбрал и устроил себе жилище в этой части замка, откуда он мог наслаждаться живописным видом на юг, а на восточной стороне разбил на искусственной земляной террасе прекрасный цветник, куда выходила дверь из его рабочего кабинета. Он очень любил цветы и на вершине когда-то бесплодного холма, покрытого теперь плодородной землей, разводил редкие растения. Терраса была окружена стеною высотой по грудь из больших тесаных камней, на фундаменте из отвесных скал; и с этого цветущего бельведера, как бы висевшего над пропастью, открывался вид на крутой склон обрыва и на часть обширного горизонта, замыкаемого зубчатыми горами Богемского Леса. Консуэло, попавшая сюда впервые, пришла в восторг от живописного вида и красоты самой террасы; потом она попросила капеллана объяснить ей, каково было назначение этой террасы прежде, до того как замок из крепости превратился в резиденцию графов Рудольштадтов. – В старину, – начал он рассказывать, – это был бастион, род укрепленной террасы, откуда гарнизон мог наблюдать за передвижением неприятельских войск в долине и по склонам окрестных гор. Ведь в горах нет ни одного прохода, который не был бы виден отсюда. В былое время эту площадку окружала высокая стена с проделанными в ней со всех сторон бойницами, предохранявшая защитников крепости от стрел или пуль неприятеля.
– А это что? – спросила Консуэло, подходя к колодцу, устроенному посреди цветника, на дно которого вела крутая винтовая лесенка.
– Это колодец, который в старину всегда в изобилии снабжал осажденных чудесной горной водой и был неоценимым благом для крепости.
– Значит, это вода, годная для питья? – сказала Консуэло, глядя на зеленоватую пенистую воду колодца. – А мне она кажется мутной.
– Теперь она уже не годна для питья, или, лучше сказать, не всегда бывает годна. Граф Альберт пользуется ею для поливки цветов. Надо сказать, что вот уже два года, как с этим водоемом происходят удивительные вещи. Питающий его источник, который пробивается неподалеку отсюда из горных недр, стал почему-то нерегулярно подавать воду. В течение целых недель уровень воды стоит так низко, что Альберт заставляет Зденко для поливки своих любимых цветов носить воду из другого колодца, что на большом дворе. И вдруг совершенно неожиданно, в одну ночь, а иногда и в один час, этот водоем наполняется тепловатой мутной – вот такой, как сейчас, водой. Случается, что вода эта так же скоро исчезает, как и появляется, а бывает, что она держится долго, причем мало-помалу очищается и делается холодной и прозрачной, словно горный хрусталь. Очевидно, сегодня ночью произошло как раз такое явление, ибо еще вчера я сам видел, что колодец был полон прозрачной воды, а сейчас она мутна, точно водоем опорожнили и снова наполнили.
– Значит, в этих явлениях не наблюдается регулярности? – спросила Консуэло.
