Конечно, не одними переводами занимался Гумилёв в это время. Литературная жизнь в последние мирные месяцы 1914 года была достаточно насыщенной. 3 января 1914 года Гумилёв принимает участие в «Собачьей карусели», прошедшей в зале по Малой Конюшенной, 3. На вечере под зурну танцевала баронесса Клейст. Русские танцы под балалайку исполняли актрисы Литейного театра Невтонова и Шерер-Бекеффи. Выступали и сестры Антоновы. Особый колорит придавала вечеру бродившая между столиками собака. Большой зал и множество зрителей нарушили интимность «собачьих» вечеров и ближе к ночи около тридцати человек поэтов перебралось в «собачий» подвал. Там началась обычная программа с чтением стихов и вином.
Теперь о Гумилёве говорят и пишут не только в Петербурге и Москве, но и в провинции, ему приходят письма. Так, некто Шапиро из Киева писал: «Дорогой Николай Степанович, собрался написать Вам. Я был все время очень занят и книгами, и разговорами, и лишь на прошлой неделе добрался до Вашего дивного „Чужого неба“. Много читал хороших книг, многим приходилось мне восхищаться — литература этой эпохи, которую я специально изучаю, слишком много хорошего заключает в себе и слишком избаловала она мой вкус, — но впечатление, произведенное Вашей книгой, и удовольствие, полученное от нее, не уступают самым сильным переживаниям, вызванным различными произведениями. Очень Вам благодарен. Я только не понимаю, почему это не символизм, а акмеизм. О „Жемчугах“ и говорить не приходится. И „Волшебная скрипка“, и „Одиночество“, и „Озеро Чад“ — вся книга от начала до конца — ветвь одного и того же дерева, на котором росли и Бальмонт, и Брюсов, и Блок, и если Вы теперь все это отрицаете и направляете по другому пути, то я могу Вам только с сожалением сказать Вашими же словами:
Что ты видишь во взоре моем,В этом бледном, мерцающем взоре?Я в нем вижу глубокое мореС потонувшим большим кораблем.
Цитирую я без книги и извиняюсь за возможные ошибки. Я не знаком с Вашими последними произведениями, но, судя по Вашим „Жемчугам“, с которыми я познакомился еще 3 года тому назад, и по Вашему „Чужому небу“, я ничего, что можно было бы назвать „акмеизмом“, не вижу. И вот, теперь, меня пригласили в Житомир прочесть conference на тему „Что такое символизм?“, и я, несомненно, с полным правом включу Вас в группу символистов. Повторяю, я с последними Вашими произведениями совершенно не знаком и, может быть, они совершенно другого характера. Возможно также и то, что я не понял сущность акмеизма, и мне очень жаль. — Во-первых, я мог бы расширить свой conference, указать детальнее эволюцию символизма и подробнее поговорить о Вас, во-вторых, я могу впасть в ошибку, и, кроме того, меня акмеизм очень интересует в связи с моей докторской диссертацией. Поэтому, дорогой Николай Степанович, я Вас очень прошу не отказать мне прислать подробное разъяснение — что такое акмеизм?..»
Городецкий и Гумилёв с наступлением 1914 года выступают в печати и на лекциях с объяснениями основных положений акмеизма, продолжают прием новых членов в Цех поэтов. На одном из заседаний в Цех был принят начинающий поэт Георгий Адамович. На другое заседание, 10 января, Гумилёв приглашает поэта Велимира Хлебникова, все еще надеясь оторвать его от футуристов. Гумилёву-критику пишет поэт Лозина-Лозинский с просьбой сообщить, когда в «Аполлоне» он опубликовал на его стихи рецензию.
14 января Гумилёв, Городецкий и Мандельштам печатают в газете «День» статьи об акмеизме. Через два дня друзья отправляются на лекцию Георгия Чулкова «Пробуждаемся ли мы?» в зал Тенишевского училища. На лекцию пришел и Александр Блок. Гумилёв, Городецкий, Мандельштам после окончания лекции выступили в защиту акмеизма. Но не только сами акмеисты выступали в это время в печати в защиту нового литературного течения. 11 апреля, например, о поддержке акмеистов заявил патриарх современной литературы Н. Минский в интервью газете «Утро России»: «Близки мне по миропониманию акмеисты, но на практике они еще ничего не создали оправдывающего их теории».
В журнале «Аполлон» продолжают публиковаться рецензии Н. Гумилёва на выходящие поэтические книги. Николай Степанович не забывает посещать и кружок «Вечера Случевского». На одном из них, 18 января, он был в гостях у бывшего товарища по гимназии и стихотворца Дмитрия Коковцева.
26 января, в воскресенье, Гумилёв отправляется в «Бродячую собаку» на вечер лирики, где он был объявлен в программе вместе с Анной Ахматовой, Михаилом Кузминым, Иваном Рукавишниковым, Владимиром Пястом, Рюриком Ивневым, Георгием Ивановым, Марией Моравской, Надеждой Тэффи, Осипом Мандельштамом, Николаем Кузнецовым. Николай Степанович читал написанные недавно стихи.
Новые стихи Александра Блока декламировала его жена актриса Любовь Блок. Сам Александр Александрович, как известно, «Бродячую собаку» не любил и предпочел вечер религиозно-философского собрания, посвященный В. В. Розанову.
В «Собаке» в этот вечер было много гостей, и представление началось в половине одиннадцатого ночи. Известные музыканты и актеры развлекали гостей пением и игрой на клавесине. Идея вечера принадлежала актеру А. П. Лосю, а оформлял подвал художник Сергей Судейкин.
Немногим ранее, 20 января, Гумилёв участвовал в диспуте на заседании Общества ревнителей художественного слова по поводу нового перевода Вячеславом Ивановым «Агамемнона», где говорил о значении эпического в современной литературе. Видимо, поэт читал какие-то отрывки из своей поэмы «Мик и Луи». 25 февраля на очередном заседании общества в помещении редакции «Аполлона» на Разъезжей, 8 он снова прочел эту поэму, и она вызвала оживленное обсуждение. Появились отклики в прессе. В журнале «Златоцвет» автор под псевдонимом Ц. (Дмитрий Цензор) писал: «На днях в „Обществе Ревнителей Художественного слова“ поэт Н. Гумилёв прочел свою новую эпическую поэму „Мик и Луи“ и попутно, в виде реферата, изложил свои мысли о современном эпосе… Как и в древнем, так и в современном эпическом произведении Н. Гумилёв считает необходимым три начала: религиозное, массовое и индивидуальное. Эти главные условия способствуют созданию мифа, ибо мифотворческое начало тоже особенность настоящего эпоса. Поэма талантливого поэта „Мик и Луи“ — попытка воскресить эпос… Поэма написана ярко, фабула развивается стремительно, полная завлекательных поэтических красот. Поэме присуща вся экзотичность и колоритность творчества Н. Гумилёва. Из присутствующих и принимавших участие в диспуте — Городецким, Чудовским, Недоброво, Волынским, Ауслендером, Лозинским, Зенкевичем, Георгием Ивановым, Сергеем Маковским, Пястом и мн. др. были высказаны некоторые замечания о стиле и содержании. Но в общем поэму можно считать очень яркой и талантливой попыткой молодого поэта».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
