Сообщение об этом появилось и в вышедшем в конце месяца новом номере «Аполлона».
Африканская тема «прорвалась» у поэта не только в поэме «Мик и Луи». В феврале в пятом номере «Нивы» появляется серьезная аналитическая статья Гумилёва о судьбе Абиссинии «Умер ли Менелик?», которая заканчивается пророчеством и переведенной поэтом песней: «Итак, жив ли Менелик, или нет? По-моему — жив, потому что жива лучшая его часть — могучая и сплоченная Абиссиния, такая, какою он ее создал. Когда будет окончательно сказано, что он умер, он действительно умрет с независимостью Абиссинии, символом которой он являлся. Об его предке, царе Соломоне, рассказывают, что он заставил духов строить храм и, почувствовав приближение смерти, приказал привязать свое тело к трону, чтобы духи не заметили, что он мертв, и продолжали свою работу. То же самое повторилось и в наши дни…»
В этих строках звучит неподдельная тоска об оставленном теперь уже навсегда колдовском Черном континенте. Поэта и вдали от Абиссинии волнует ее судьба.
После обсуждения в обществе Гумилёв отдал свою абиссинскую поэму в «Современник». Но в 1915 году журнал прекратил свое существование, и поэма не увидела свет.
В феврале Николай Степанович записался в университете на лекции весеннего семестра по романской филологии и истории, испанской литературе, по французской литературе и старофранцузскому языку, по истории французской революции и по немецкой филологии, а также по античной религии.
Последний зимний месяц предвоенного года запомнился литературной богеме Северной столицы еще одним знаменательным событием. С 1 по 5 февраля Санкт-Петербург принимал знаменитого итальянского футуриста Филиппо Томмазо Маринетти. Блок получил от футуристов почетный билет на лекцию Маринетти и отправился слушать итальянца. Имя Гумилёва не упоминается в мероприятиях, проводимых в честь Маринетти, и скорее всего он на них не присутствовал. Известно другое. 31 марта, в понедельник, он слушал в «Бродячей собаке» доклад Вл. Пяста «Театр слова и театр движения», где автор говорил и о Маринетти: «Перед слушателями Маринетти искрятся и шипят локомотивы, стрекочет пропеллер, грохочут ядра и стонут раненые и агонизирующие». Так Пяст говорил о стиле выступлений итальянского футуриста. После доклада развернулся диспут с участием Н. Гумилёва, О. Мандельштама, П. Потемкина, Г. Чулкова, Б. Шкловского и других.
Если литературные успехи радовали Николая Степановича (он стал мэтром нового литературного течения), то в личной жизни судьба все больше и больше разводила его с Анной Андреевной, а в начале 1914 года отношения у них стали вообще никудышными. Они плохо сосуществовали под крышей своего дома, о котором Ахматова даже и вспоминать не могла без содрогания. В 1921 году (дописано в 1940-м), побывав в Царском Селе, она написала:
В том доме было очень страшно жить,И ни камина свет патриархальный,Ни колыбелька нашего ребенка,Ни то, что оба молоды мы былиИ замыслов исполнены………………………….. и удачаОт нашего порога ни на шагЗа все семь лет не смела отойти, —Не уменьшали это чувство страха…
(«В том доме было очень страшно жить…»)
В предвоенную весну, 26 апреля, она написала еще более страшное стихотворение:
Не убил, не проклял, не предал,Только больше не смотрит в глаза.И стыд свой темный поведалВ тихой комнате образам.
Весь согнулся, и голос глуше,Белых рук движенья верней…Ах! когда-нибудь он задушит,Задушит меня во сне.
(«Не убил, не проклял, не предал…»)
Да и Гумилёв той весной написал строки в той же тональности:
Пролетела стрелаГолубого Эрота,И любовь умерла,И настала дремота.
Предвоенной весной Анна Андреевна была тайно влюблена в Блока. Мать Блока А. А. Кублицкая-Пиотух сообщала М. П. Ивановой: «Есть такая молодая поэтесса, Анна Ахматова, которая к нему (то есть к Блоку. — В. П.) протягивает руки и была готова его любить. Он от нее отвертывается…» 15 декабря 1913 года Ахматова отправляется к Александру Александровичу в гости на Офицерскую улицу. Разговор был, видимо, достаточно интимным, о чем она 14 января 1914 года написала в стихотворении, посвященном поэту:
У него глаза такие,Что запомнить каждый должен;Мне же лучше, осторожной,В них и вовсе не глядеть…
Видимо, не утерпела и глядела. 19 декабря Александр Блок кинулся к ней с ответным визитом, захватив и подписав несколько своих книг. На одной из них он начертал: «Красота страшна, вам скажут…» Гумилёвы жили в Тучковом переулке. Блок знал адрес. Но придя к дому, в нерешительности остановился. Все-таки ему казалось неудобным посещать замужнюю женщину.
6 января 1914 года Николай Степанович познакомился с сестрой Георгия Адамовича — Татьяной Адамович, выпускницей Смольного института и учительницей танцев в Далькрозе. Между ними не просто возникла любовная связь, а завязался бурный роман, о котором знали многие, в том числе и Анна Ахматова. Позже она вспоминала: «Таня Адамович хотела выйти замуж за Гумилёва… Я сейчас же, конечно, согласилась… Сказала Анне Ивановне, что развожусь с Николаем Степановичем. Та изумилась: почему. — Коля сам мне предложил…» Естественно, мать поэта, любившая и воспитывавшая внука (Ахматова от этого сразу устранилась), позвала сына и заявила ему в присутствии невестки: «Я тебе правду скажу, Леву я больше Ани и больше тебя люблю… Делайте что хотите, но его вам не отдам!» Гумилёв был сильно привязан к сыну. Он прекрасно понимал, что если мальчика заберет Анна, то он будет лишен должной заботы и ухода. И Николай в очередной раз смирился с необходимостью существовать с женой под одной крышей. Просить развод его вынуждала Татьяна Адамович, у которой на службе произошла неприятность. В институт, где она преподавала танцы, пришли родители, чтобы устроить своих детей в танцевальный класс. Им тут же предложили Татьяну Адамович. «Что вы? Как можно, ведь она любовница Гумилёва!»
Конечно, Татьяна Викторовна во многом уступала Анне Андреевне. Поэтесса Ольга Мочалова в своих воспоминаниях приводит слова Гумилёва о ней: «Очаровательная… книги она не читает, но бежит, бежит убрать в свой шкаф. Инстинкт зверька». Тем не менее Таня часто просила Гумилёва читать ей стихи. В гостях у поэта она бывала только если случались какие-то официальные встречи и было много гостей. Гумилёв появлялся у Адамовичей, когда устраивались поэтические вечера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
