почему?
— Мне кажется, он думает, что мне угрожает какая-то опасность.
Уоррен замер в кресле, постукивая пальцами по подлокотнику. Шериф же впервые за все время улыбнулся.
— Говорил же я вам, Уоррен, — сказал он. — Слишком многое не стыкуется. Почему он хотел, чтобы Марша уехала с острова? Затем, чтобы он ее не убил! Кто принес тот топорик, о котором я вам говорил, в комнаты наверху? Кто вырубил Пелла на холме, а затем отвез его в больницу? И почему же он не убил доктора, когда заявился к нему с визитом в тот вечер, если уж все равно собирался его убить? Они же уехали в одной машине.
Уоррен молчал.
— Кроме того, — продолжал шериф, — человек может задавить людей насмерть своей машиной и при этом не стать убийцей. Посмотрите на этот брелок с ключами! Ежели б этот садовник нашел его с месяц назад, то у Артура Ллойда была бы куча неприятностей. Но ведь Артур не был убийцей. С тех пор у нас произошло еще одно нападение и одно убийство, и в обоих случаях у Ллойда было надежное алиби. А получается…
— При чем здесь этот брелок?! — опешила я. Шериф посмотрел на меня и улыбнулся.
— Дело вот в чем, Марша. Полагаю, именно Артур нашел труп Джульетты в верховье ручья. Скорей всего, просто случайно наткнулся на него. Ну и что ему было делать? Он знал, что против него имеются серьезные косвенные улики. Более того, будучи юристом, он знал, что, с точки зрения закона, пока не найден труп, нет и убийства. Нет «корпус деликти»— состава преступления.
— Вы хотите сказать, что это он ее похоронил? — едва слышно спросила я.
— Похоже на то. В тот вечер Майк забрал с собой ключи от сарая, так что вашему брату пришлось взломать замок и взять лопату. Мне все время не давало покоя то обстоятельство, что тот, кто ее похоронил, сделал это достойно. Ее не просто швырнули в яму и закопали. Возможно, с его стороны было глупо так поступать, но ведь в конце концов когда-то она была его женой. Затем, проделав все это, он вдруг обнаружил, что потерял свои ключи! Должно быть, он очутился в весьма крутой ситуации, только вдумайтесь в это.
Теперь я и сама это поняла. Бедный Артур! Я вдруг почувствовала, что у меня дрожат губы. Детектив, казалось, находился на грани шока.
— Ну вы и улучили удобный моментик, шериф! — выговорил он. — Если вы все это знали…
Шериф усмехнулся.
— Просто я давно знаю этих людей, — ответил он. — А вы нет.
Детектив поднялся. Было совершенно очевидно, что он не одобряет все это. Это вам не жесткие методы большого города. Что это за чушь насчет знания людей! О какой психологии может идти речь, если дело касается убийств?!
Уоррен откашлялся.
— Пожалуй, нам стоит взглянуть на эти комнаты, шериф. Вам же все не дает покоя тот топорик!
Вместе с ними поднялась наверх и я. Был ясный холодный день, ярко светило солнце; и не было ничего обыденнее, нежели явившиеся нашим взорам комнаты карантинного отсека, вновь приведенные в порядок. Обои казались такими же свежими, как и в тот день, когда ими двадцать с лишним лет назад оклеили стены. Кушетка в комнате няни была аккуратно застелена, а сундуки и коробки— закрыты и расставлены по местам. Осколки фарфоровой посуды убрали, но игрушки остались, а наверху платяного шкафа по-прежнему стояла старая клетка Артура, немое напоминание о белых мышах, которых он держал и которые скрашивали ему выздоровление от всех болезней— начиная с коклюша и кончая свинкой.
Я стояла и смотрела на клетку. О чем-то она мне напоминала, только я никак не могла понять, о чем. Мама терпеть не могла этих тварей, но мне они нравились. И это являлось одним из моих достоинств в глазах Артура. Только вот что же?..
Мужчины внимательно осматривали другую комнату. Я слышала, как они открыли окно и даже перевернули наизнанку ковер. Когда они вновь появились, тишину нарушил шериф.
— Марша, в ту ночь кто-то напал на Мэгги— тут, наверху, — сказал он. — Она так больше ничего не вспомнила об этом?
— Она считает, что ходила во сне. И; как ей кажется, именно в соседней комнате ее и ударили.
— А где именно?
— Там, в углу, возле кровати.
Я подошла к двери и показала ему, и он снова вернулся туда и принялся простукивать стену. Стена оказалась прочной и сплошной, и вид у него сделался озадаченный.
— Что же она тут делала? — спросил он. — Этого она не помнит?
— Ей кажется, что она стояла на коленях, как будто что-то искала. Но не помнит— что.
Вскоре они уехали, причем мистер Уоррен выглядел несколько удивленным и уже не столь высокомерным.
— Вот вам и ваш топорик! — воскликнул он, когда они садились в машину шерифа. — Тоже мне, лунатичка! Может, вы еще выясните, что она сама его туда и притащила.
— Не исключено, — отозвался шериф. — Только вот в чем беда: она очень миролюбивая женщина, и несколько трудновато представить, как она таскает эту штуку с собой. Кроме того, где бы она его взяла? В городе их не продают.
Оставшись одна, я все пыталась вспомнить что-то насчет этой артуровой клетки для мышей. В тот день, однако, случилось нечто, заставившее меня напрочь позабыть о ней. Сообщил мне об этом Уильям, который в пять часов принес мне чай. Он поставил поднос на стол, положил в чашку ломтик лимона, виновато кашлянул и сказал:
— Как я понял, они нашли того человека, которого искали, мисс.
— Какого человека? — спросила я, и сердце мое упало.
— Художника. Мистера Пелла.
До сих пор не ведаю, откуда он это узнал. Никогда не понимала, каким образом наши тайны всегда становились достоянием наших слуг— порой даже до того, как мы сами их узнавали… Пустая чайная чашка выскользнула у меня из рук и разбилась вдребезги.
— Где они его нашли?
— Ну, вообще-то они не совсем его нашли, мисс. — Он замолчал и принялся собирать осколки фарфора с пола. — Это одна из старинных чашек дрезденского фарфора. Ваша матушка очень ими дорожила, — сказал он с укором в голосе.
— Что ты хочешь этим сказать? — обезумев спросила я. — Да встань же, Уильям, и посмотри на меня! Что это ты мне за историю рассказываешь?
Лидо его приняло обиженное выражение.
— Его не совсем нашли, — повторил он, с трудом выпрямляясь. — Как я понял, он сам явился в здание суда в Клинтоне и сдался, мисс.
Я сидела и тупо смотрела на
