– Энтони Голдштейн, – раздался голос директора.
Гарри тихо подошёл к Симусу. Энтони приближался к сияющему серебряному фениксу и… чему-то в изодранном плаще.
– Что ты видел? – тихо спросил Гарри у Симуса.
Большинство учеников не ответило Гарри, когда он пытался собрать информацию. Но Симус был Финниганом из Хаоса, одним из лейтенантов Гарри. Может, это и нечестно, но…
– Мертвеца, – прошептал Симус, – серого и склизкого… мертвеца, пролежавшего долго в воде…
Гарри кивнул:
– Большинство именно это и видит, – он излучал уверенность, хотя и фальшивую, потому что это было нужно Симусу. – Съешь шоколада, полегчает.
Симус кивнул и побрёл к столу с целительными сладостями.
– Экспекто патронум! — выкрикнул мальчишеский голос.
Раздалось потрясённое аханье, даже со стороны авроров.
Гарри обернулся…
Между Энтони Голдштейном и клеткой стояла сияющая серебряная птица. Она вскинула голову и испустила крик, и крик был тоже серебряный, яркий, твёрдый и прекрасный, как металл.
И что-то в глубине сознания Гарри произнесло: если это сапсан, я задушу Энтони во сне.
Заткнись, ответил Гарри, ты хочешь, чтобы мы стали Тёмным волшебником?
А что? Ты и так им станешь рано или поздно.
Это… были не совсем обычные мысли для Гарри…
Эффект плацебо, напомнил Гарри сам себе. Дементор не может добраться до меня через трёх телесных патронусов. Я лишь воображаю то, на что по моему мнению похоже влияние дементора. Когда я встречусь с дементором на самом деле, всё будет совершенно по-другому, и тогда я пойму, как глуп я был раньше.
По спине Гарри пробежал холодок. Он чувствовал, что всё действительно будет по-другому, причём не в лучшую сторону.
Пылающий серебряный феникс опять появился из палочки директора. Меньшая птица исчезла, и Энтони Голдштейн пошёл назад.
Вместо того, чтобы выкрикнуть следующее имя, директор зашагал рядом с ним. Патронус остался сторожить дементора.
Гарри бросил взгляд на Гермиону, стоявшую рядом с сияющей пантерой. Гермиона должна была идти после Энтони, но, судя по всему, это откладывалось.
Девочка выглядела подавленной.
Ранее она вежливо попросила Гарри оставить попытки её подбодрить.
Дамблдор слегка улыбался, сопровождая Энтони к остальным. Слегка – потому что он выглядел очень и очень усталым.
– Невероятно, – голос Дамблдора был гораздо слабее, чем его обычный рокот. – Телесный патронус на первом курсе. И поразительное количество успехов среди остальных учеников. Квиринус, я должен признать, что вы доказали свою точку зрения.
Профессор Квиррелл склонил голову:
– Довольно простая догадка, на мой взгляд. Дементор воздействует через страх, а у детей страхов меньше.
— Страхов меньше? – переспросил аврор Горянов со своего места.
– Я тоже удивился, – сказал Дамблдор, – но профессор Квиррелл указал, что у взрослых больше смелости, а не меньше страхов. Эта мысль, признаюсь, не приходила мне раньше в голову.
– Это не точная передача моих слов, – сухо произнёс Квиррелл, – но пусть так. А что насчёт второй части нашего соглашения, директор?
– Как скажете, – неохотно ответил Дамблдор. – Признаюсь, я не ожидал, что проиграю этот спор, Квиринус, но вы доказали свою мудрость.
Все ученики смотрели на них с озадаченным видом. Исключение составляли Гермиона, которая не отрывала взгляд от клетки и высокого существа в гниющем плаще, и Гарри, который следил за всеми, потому что чувствовал себя сегодня параноиком.
Тоном, не подразумевающим дальнейшей дискуссии, профессор Квиррелл произнёс:
– Мне разрешено учить Смертельному проклятию учеников, которые захотят ему научиться. Это позволит им меньше опасаться Тёмных волшебников и прочих неприятных существ. Глупо полагаться на то, что те не знакомы со смертоносной магией, – профессор Квиррелл помолчал, затем его глаза сузились. – Директор, при всём к вам уважении, я хочу заметить, что вы плохо выглядите. Предлагаю вам на остаток дня передать свой пост профессору Флитвику.
Директор покачал головой:
– Осталось уже немного, Квиринус. Я выдержу.
Гермиона подошла к Энтони. Её голос самую малость подрагивал:
– Капитан Голдштейн, вы можете дать мне какой-нибудь совет?
– Главное не бояться, – твёрдо ответил Энтони, – и не думать ни о чём, что оно попытается внушить. Нужно не просто держать свою палочку в качестве щита, а самому атаковать страх движением палочки, заставить его отступить, вот так радостные мысли превращаются во что-то материальное… – он прервался и беспомощно пожал плечами, – Я хочу сказать, я слышал это и раньше, но…
Вокруг Энтони начали собираться и другие ученики, у которых тоже были вопросы.
– Мисс Грейнджер? – позвал директор мягким, а может, просто уставшим голосом.
Она выпрямила спину и пошла следом за Дамблдором.
– Что ты видел под плащом? – спросил Гарри у Энтони.
Тот посмотрел с удивлением, но всё же ответил:
– Очень высокий, мёртвый человек, то есть, по форме и по цвету… Смотреть на него было больно, и я знал, что дементор так пытается добраться до меня.
Гарри опять посмотрел туда, где перед клеткой и существом в плаще стояла Гермиона.
Она подняла волшебную палочку, встав в позицию, с которой начинается заклинание.
В мгновение ока, сияющий феникс директора исчез.
Изо рта Гермионы вырвался жалкий, тонкий визг, она дёрнулась…
…и сделала шаг назад, Гарри видел как двигается её палочка, как она делает финальный взмах, сопровождаемый словами: «Экспекто Патронум!»
Ничего не произошло.
Гермиона развернулась и побежала.
– Экспекто Патронум! – произнёс глубокий голос директора, и перед клеткой вновь засиял серебряный феникс.
Девочка спотыкалась, но всё равно продолжала бежать, из её горла начали вырываться странные звуки.
— Гермиона! – закричали Сьюзен, Ханна, Дафна и Эрни и побежали к ней. В тот же миг Гарри, который, как всегда думал на шаг вперёд, сорвался с места и побежал к столу с шоколадом.
Гарри поднёс шоколад к самому рту Гермионы, но даже прожевав и проглотив его, она всё равно плакала, тяжело дышала и смотрела в пустоту.
Она не могла получить неизлечимых повреждений, – он отчаянно цеплялся за спасительную мысль, в то время как жуткий ужас и смертоносная ярость сплетались в его душе, – это невозможно, она подвергалась воздействию дементора менее десяти секунд, и это гораздо меньше безопасных сорока…
Но вслед за этой мыслью пришла другая – она могла получить временные повреждения, потому что нет никаких правил, которые бы гласили, что особо чувствительные люди не успеют получить временных повреждений за десять секунд.
Взгляд Гермионы сфокусировался, она огляделась вокруг и уставилась на него.
– Гарри, – с видимым усилием воскликнула она. Все ученики замерли. – Гарри, нет. Не делай этого!
Неожиданно Гарри охватил страх, он боялся спросить – чего он не должен делать? Неужели именно он был в её худших воспоминаниях или ночных кошмарах, которые теперь преследовали её наяву?
— Не приближайся к нему! – крикнула Гермиона. Она схватила его за отвороты мантии, – Гарри, ты должен держаться от него как можно дальше! Он говорил со мной, Гарри, он ищет тебя, и знает, что ты здесь!
– Что… – спросил было Гарри, но осёкся и мысленно себя обругал.
— Дементор! – Гермиона почти визжала. – Профессор Квиррелл хочет, чтобы он тебя съел!
Все разговоры стихли. Профессор Квиррелл приблизился на пару шагов и остановился (ведь рядом с Гермионой стоял Гарри).
– Мисс Грейнджер, – веско сказал профессор, – я думаю, вам необходимо съесть ещё шоколада.
— Профессор Флитвик, не позволяйте Гарри подходить к дементору, отправьте его в школу!
Подоспевший директор обменялся встревоженными взглядами с профессором Флитвиком.
– Я не слышал, чтобы дементор что-то говорил, – начал Дамблдор. – И тем не менее…
– Просто спросите, – утомлённо предложил профессор Квиррелл.
– Дементор сказал, как он будет поедать Гарри? – спросил директор.
– Сначала самые вкусные части, – ответила Гермиона, – он… он съест…
Гермиона моргнула. Её взгляд немного прояснился.
И она заплакала.
– Вы просто слишком отважны, Гермиона Грейнджер, – мягко, но отчётливо сказал директор. – Гораздо отважней, чем я предполагал. Вам следовало сразу же развернуться и бежать, а не пытаться завершить заклинание. Когда вы станете старше и сильнее, я знаю, вы сделаете ещё попытку, и я уверен она точно окажется удачной.
– Мне так жаль, – бормотала Гермиона, судорожно глотая воздух, – мне так жаль. Мне… Мне… Гарри, я ужасно сожалею, но я не смогу сказать, что я увидела под плащом, потому что я не смотрела, не смогла посмотреть на него, я знала – это слишком ужасно…
