сказал здоровый, хватая Кья за руку, – что, если он обо всем этом хоть кому хоть слово скажет, останется без пальцев на ногах, всю обувь придется менять.
Мэриэлис и глаз не подняла, словно не слышала, а здоровый выдернул Кья из комнаты и захлопнул дверь, и Кья пошла по коридору следом за русским, глядя на его пижонские сапоги и бежевую спину.
Масахико и русский вошли в лифт первыми, Рез тоже было сунулся, но здоровый поймал его за плечо, сказал: «Ты останешься со мной» – и подтолкнул к лифту Кья.
Масахико нажал кнопку, лифт поехал, а русский повернулся к нему и спросил:
– Ты обладаешь машиной?
– Нет, – ответил Масахико.
Русский недовольно хрюкнул; от него так воняло одеколоном, что Кья с трудом удерживала свой желудок на месте. Когда лифт открылся, в тот самый, маленький, холл, русский выскочил первым и стал крутить головой, словно ожидая, что кто-то на него из-за угла бросится.
Кья и Масахико тоже вышли, и дверь лифта закрылась.
– Поиск машины, – сказал русский. – Пошли.
Следом за ним они выскочили через раздвижные стеклянные двери на парковочную площадку, чуть не наполовину занятую Эддиным «грейслендом». Рядом стоял серебристо-серый японский седан, и Кья подумала, что а вот этот, наверное, Резов. Кто-то успел уже закрыть номера обеих машин черными пластиковыми пластинками.
Сзади зашуршала раздвигающаяся дверь, Кья обернулась и увидела Реза с этим нанотеховым блоком под мышкой, а в шаге за ним – безухого.
А потом сквозь занавеску из розовых полосок прорвался длинный, совершенно ошалелый мужик в белом кожаном смокинге, и он держал за шиворот парня поменьше, а тот все старался вырваться. Как только этот парень увидел Реза и остальных, он заорал: «Блэкуэлл!» – рванулся и выскочил из своего пиджака, но тот, в белом смокинге, все равно поймал его за ремень.
Русский заорал что-то по-русски, тот, который в смокинге, повернулся, увидел его и, похоже, узнал. И отпустил того парня.
– У нас тут минивэн, – сказал парень.
Безухий шагнул к тому, в смокинге, посмотрел на него, будто прямо вот сейчас прикончит, но ничего такого не сделал, а только отобрал у него парнев пиджак.
– О’кей, Роззер, – сказал он, повернувшись к Резу, – ты знаешь, как это делается. Ничего нового, то же самое, как вырваться из того дома на Сент-Килда[79], когда снаружи нас ожидали эти мельбурнские ублюдки.
Безухий накинул пиджак Резу на голову и плечи, хлопнул его ободряюще по руке, а затем подошел к розовой занавеске, отодвинул одну из ее полосок, посмотрел наружу и сказал, не то удивленно, не то восхищенно:
– Долбать и резать. Ну ладно, слушайте тогда меня. Двигаться быстро и не разбиваться, всем вместе, Рез посередине. Прямо к зеленому минивэну. Досчитаю до трех, и – рванем.
43
Завтрак педикюрщика
– Вы совсем не едите, – сказал Блэкуэлл, прикончив вторую порцию яичницы с сосисками.
Сегодня он оккупировал для завтрака небольшую столовую на одном из служебных этажей «Эльфийского колпака» и попросил, чтобы Лейни составил ему компанию. Вид отсюда был примерно тот же, что из номера Лейни, располагавшегося шестью этажами ниже: встающее солнце золотило вдали верхушки новых зданий.
– Блэкуэлл, а кто все-таки распустил слух о смерти Реза? Идору?
– Она? А почему вы так думаете? – Блэкуэлл отломил уголок тоста и теперь подчищал им с тарелки последние крошки яичницы.
– Не знаю, – пожал плечами Лейни. – Но мне кажется, что она любит что-нибудь такое выкинуть. И что понять ее поступки ой как непросто.
– Нет, – качнул головой Блэкуэлл, – это не она. Мы сейчас все проверяем. Похоже, какая-то его мексиканская поклонница совсем взбесилась и взломала главный сайт токийского клуба весьма суровым софтверным оружием. Она действовала из Штатов, с конвертированного корпоративного веб-сайта. Выпустила бюллетень, а затем обзвонила всех девиц, какие были в членском списке, чтобы вставали и мчались к этому самому «отелю любви».
Он закинул тост себе в рот, проглотил его, вроде бы и не жуя, и вытер губы салфеткой.
– Но Рез и вправду был там, – напомнил Лейни.
– Ну да, – кивнул Блэкуэлл. – Вот мы и пробуем с этим разобраться. И вообще, у нас сейчас забот выше ушей. – Он машинально потрогал свой ушной обрубок. – Нужно отмежевать Реза от этой погребальной шуточки, успокоить его аудиторию. Дать инструкции юристам, уже летящим сюда из Нью-Йорка и Лондона для переговоров со Старковым и его людьми. И с ее людьми, – добавил он. – Так что тут не соскучишься.
– А что это были за детишки? – спросил Лейни. – Рыжая пигалица и японский хиппи.
– Рез говорит, они в порядке. Мы разместили их в этой гостинице под наблюдением Арли, пусть она с ними разбирается.
– А где нанотеховый модуль?
– Вы. Этого. Не говорили, – размеренно произнес Блэкуэлл. – И впредь не будете говорить. Сейчас формулируется официальная правда о событиях минувшей ночи, и ничего подобного в ней не будет. Я ясно выражаюсь?
Лейни кивнул. Нет, ну точно парапет того здания чуть-чуть сместился. Или просто свет такой? Так и не придя ни к какому выводу, он взглянул на Блэкуэлла.
– А вот скажите, вы действительно изменили свое отношение ко всей этой истории или мне только кажется? Прежде я считал вас неколебимым противником союза Реза с идору.
– Прежде так и было, – вздохнул Блэкуэлл. – Но теперь-то, похоже, дело уже сделано, верно? Нечто вроде брака де-факто. Я-то в своей старомодности все надеялся, что в конце концов он сойдется с какой-нибудь обычной девицей. Чтобы чистила его винтовку, штопала носки, родила ему ребенка-другого. Но ведь это уже отпадает, верно?
– Думаю, что да.
– В каковом случае у меня есть два варианта. Либо я бросаю этого придурка, чтобы жил как знает, либо остаюсь с ним, делаю свое дело и пытаюсь приспособиться к тому, что уж из всего этого выйдет. И в каждом, Лейни, в каждом из этих случаев я должен помнить, что было бы со мной, не заявись он тогда в Пентридж, чтобы дать этот сольный концерт. Так вы собираетесь есть яичницу или нет?
– Я выполнил свою работу, – сказал Лейни. – Не с тем результатом, как вам хотелось, но выполнил. Вы согласны?
– Никаких возражений.
– А тогда мне лучше отчалить. Организуйте с оплатой, и меня уже к вечеру здесь не будет.
– Что так вдруг? – удивился Блэкуэлл. – Видеть нас больше не можете?
– Нет, просто так всем будет лучше.
– А вот Яма думает совсем иначе. И Рез. Не говоря уж об ее иначестве, каковое, вне всяких сомнений, тоже имеет свое мнение на этот счет. Вас, Лейни, прочили
