— Я ни за что бы этого не сделал! — с жаром воскликнул он. — Я помню, что это монстр, который не заслуживает никакого сочувствия, и…
— А вот здесь ты неправ, — смиренно покачал головой Бенедикт. — Данталли, как и любые другие живые существа, заслуживают сочувствия. Взять хотя бы их расплату. Она чудовищна. Я видел, как данталли мучаются от этой боли. Учитывая их выносливость, сомневаюсь, что хоть один человек на Арреде сумел вы вытерпеть нечто подобное и не сойти с ума. За одно это демоны-кукольники заслуживают того, чтобы сочувствовать им.
Киллиан прерывисто вздохнул. Мысли путались. На плечи словно надавила усталость, и он не понимал, в чем ее причина.
— Я думал, вы их ненавидите, — смущенно проговорил он.
Бенедикт снисходительно покачал головой.
— Я искренне ненавидел того, кто поработил разум моей покойной жены Адланны. Но я ненавидел именно этот его поступок и ту, — он помедлил, произнеся следующее слово с явной неохотой, — боль, которую он причинил мне. Пожалуй, тот демон олицетворял для меня все то, что я так ненавижу в ему подобных. Он олицетворял собой то, как данталли относятся к людям. Для него Адланна была марионеткой. Куклой. Игрушкой, которую он — я уверен — со временем выкинул бы, попользовавшись. Для меня же она была всем. Я любил ее, я хотел быть с нею и мечтал сделать ее счастливой. В этом состояла та цель, которая была для меня краеугольным камнем всего, до встречи с Ричардом.
Киллиан понимающе кивнул.
— А после встречи с ним вашей целью стал Культ, — скорее, утвердил, чем спросил он.
— Не Культ, нет, — с легкой ноткой печали усмехнулся Бенедикт. — Моей целью стало обезопасить людей от подобного рода потерь. Данталли способны поработить человеческую душу играючи. Для них это не составляет никакого труда. Пожалуй, они даже не виноваты в том, что так поступают — это заложено в их природе. А мы не виноваты в том, что нам приходится применять к ним в ответ жестокие меры, ведь иначе нам — людям — придется молча сносить их господство над нами. Арреда, создав нас такими разными и при этом такими похожими, вынудила нас вступить на тропу этой войны. И я, дабы обезопасить человечество, решился ее возглавить. Культ был лишь средством.
Киллиан уважительно кивнул.
— Вы хотите сказать, что все-таки не ненавидите данталли?
— Ненависть ослепляет. А на то, чтобы вести войну против данталли, нужна холодная голова. И иногда — умение сочувствовать этим существам. Таким образом можно понять… или хотя бы попытаться понять, как они мыслят и что ими движет. Не знаю, преуспел ли я в этом в достаточной мере, но сравнивать особо не с чем, потому что большинство жрецов Культа либо искренне ненавидит и боится данталли, либо им на них наплевать.
Киллиан усмехнулся.
— Мне нет, — серьезно сказал он.
— Я вижу, — одобрительно опустил голову Бенедикт. — Я видел это в тебе еще в Олсаде. Когда-нибудь ты станешь великим жрецом, Киллиан.
Молодой человек с благодарностью посмотрел на него, и в глазах его загорелся азартный огонь.
— Тогда, может, самое время возобновить тренировки? Я, скорее всего, сильно отстал по технике, пока Ланкарт… превращал меня в боги весть что.
Бенедикт кивнул.
— Нужно вернуться в хижину и забрать оружие. Тогда смело сможем приступить.
Он решительно развернулся и зашагал в сторону самого сердца деревни — в сторону дома Ланкарта. Однако, пройдя пару десятков шагов, он вдруг замедлился, походка его сделалась шаткой, точно у пьяницы. В следующий миг он чуть слышно застонал и, приложив руку к животу, оперся на древесный ствол.
Киллиан, ужаснувшись, бросился к нему.
— Бенедикт! Что с вами?
— Ничего… — выдохнул он. — Думаю, сейчас пройдет. Может, это…
Он не договорил, лицо его скривилось от боли и заметно побледнело, а затем и вовсе приобрело зеленоватый оттенок. Несколько раз судорожно сглотнув, он резко отвернулся от Киллиана, согнулся от спазма и не сумел совладать с резким приступом тошноты.
— Это зелье… — полушепотом произнес Киллиан. — Я позову на помощь!
Бенедикт, вновь поморщившись, отер рот рукавом рубахи и, чуть пошатываясь, самостоятельно двинулся к хижине некроманта.
— Не суетись, я дойду сам, — проскрипел он. — Все не настолько плохо.
— Но…
— Боюсь, тренировку тебе проведет Ренард, — невесело усмехнулся Бенедикт. — И еще нужно распорядиться, чтобы пленнику дали поесть. Пусть Иммар проследит.
Больше он не сказал ничего, направившись к дому Ланкарта. Киллиан шел за ним, держась чуть поодаль и моля богов, чтобы зелье некроманта не навредило ему слишком сильно.
***
— Все с ним будет в порядке, — снисходительно протянул Ланкарт, отходя от постели после того, как дал Бенедикту успокаивающий отвар. — Поспит немного, и будет, как новенький. Эксперименты — дело такое. Иногда случаются сюрпризы вроде этого.
Киллиан, Ренард и Иммар стояли у самой двери, скрестив руки на груди с одинаково хмурым видом. Ланкарт остановился напротив них и усмехнулся.
— Стоите тут, как три Жнеца Душ. Ничего с ним страшного не случилось. Всего-то небольшие осложнения после приема зелья. Главное, что оно работает. Побочные эффекты можно будет устранить — благо, у меня еще достаточно материала, с которым можно работать. А если надо будет, я так понимаю, что вы привезете еще хаффрубов, и…
Его прервал Ренард. Тихий, жутко шелестящий голос заставил холодок пробежать по коже Киллиана, однако он не подал виду.
— Не привезем, — отрезал Ренард. — По приказу Бенедикта остальные хаффрубы были взяты под арест и уничтожены спустя неделю после нашего отъезда. Приказ был отдан на восьмой день Мезона, то есть, шестнадцать дней тому назад.
Ланкарт нахмурился.
— Надо же, как печально. Что ж, значит, придется экономить. — Он обернулся на Бенедикта. — Со стороны Колера это был не самый дальновидный ход. А если бы я не спросил?
Иммар, Ренард и Киллиан нахмурились сильнее прежнего, и некромант, казалось, ощутил их недовольство. Он небрежно отмахнулся и хлопнул в ладоши.
— Ладно уж, что сделано, то сделано. Колер просил передать вам свои распоряжения перед тем, как принять лекарство. Жрецу Алистеру было приказано накормить вашего пленного данталли.
Иммар фыркнул.
— Перебьется. Его кормили два дня назад.
Киллиан вздохнул.
— Два дня? После стольких пыток он у вас загнется раньше времени такими темпами!
Иммар ожег его взглядом.
— В чем дело? Ты не только не можешь нормально сжечь пособника, но еще и сочувствуешь данталли? — не сдержался он. Холодный и спокойный тон Ренарда осадил его.
— Иммар, — обратился он. — Остынь. Подобное поведение неприемлемо. У тебя есть приказ Бенедикта. Исполняй его, как подобает.
Иммар скрипнул зубами. Киллиан буравил его взглядом, пока он покидал хижину.
Ланкарт усмехнулся, посмотрев вслед ушедшему жрецу.
— Что до вас двоих, то Колер хотел, чтобы вы…
— Провели тренировку, — понимающе кивнул Ренард, опустив голову.
— Верно, — на лице Ланкарта отразилось нечто сродни удивлению, однако он ничего больше не сказал. Кивнув, он хромой походкой прошагал мимо жрецов и вскоре пропал из виду. Киллиан несколько минут стоял молча, продолжая держать руки сложенными на груди, и смотрел на Бенедикта. Тот лежал в кровати на спине и тяжело дышал во сне.
Когда он добрался до хижины Ланкарта, его желудок, похоже, мучили страшные боли, но Бенедикт делал все, чтобы не потерять лицо и дождался того момента, пока некромант сумеет оказать ему помощь. Жена колдуна Мелита в это время вилась вокруг Бенедикта и будто пыталась обратить на себя его внимание. Ее поведение отчего-то вызывало в Киллиане непреодолимое отвращение.
— Идем, — бесстрастно сказал Ренард, резко повернувшись и уверенно двинувшись к двери. — Оружие не забыл?
Киллиан бросил взгляд на меч, закрепленный на поясе.
— Не забыл, — ответил он.
Покинув хижину Ланкарта, Ренард уверенно пошел по тропе. Наблюдая за его уверенной поступью, Киллиан задумался, какой опыт и какая история стоит за плечами этого нелюдимого мрачного человека. Ренард Цирон был для него загадкой, притом загадкой весьма пугающей. Даже Бенедикт при всех присущих ему качествах казался намного ближе и понятнее, нежели «его слепой помощник».
