– Моя стратегия проста, – самозабвенно вещал Троцкий. – Мы оторвем рабочих от машин и мастерских и выведем их через проходные ворота на улицу. Потом мы направим их на соседние фабрики, чтобы тамошние рабочие объявили там стачки. Новые пролетарские массы выйдут на улицу. Передвигаясь от фабрики к фабрике, от мастерской к мастерской, нарастая и сметая полицейские препятствия, выступая с речами и привлекая внимание прохожих, они будут захватывать группы, которые идут в другую сторону, заполняя улицы, занимая первые попавшиеся здания, используя их для непрерывных революционных митингов с постоянно сменяемой аудиторией. Мы, революционеры, внесем порядок в движение масс, поднимем их уверенность, объясним им цель и смысл событий, и таким образом мы превратим город в революционный лагерь.
Я изумленно смотрел на разглагольствующего Троцкого. Да, при определенных условиях подобные ему фанатики могут суметь захватить власть. Но весь вопрос в том, смогут ли они ее удержать? Впрочем, как я понял, господин-товарищ Троцкий никогда и не собирался заниматься чем-то созидательным. Для него пафос низвержения, разрушения был тем, что составляло смысл всей его жизни. Как он проговорился: «цель – ничто, движение – всё».
– Я вас понял, господин Троцкий, – сказал я ему, – и считаю, что с вашей помощью мы сумеем изменить политический режим в России. Только сумеете ли вы осуществить свои идеи в нынешних условиях? Ведь император Михаил чрезвычайно популярен в народе, а большинство социал-демократов пошло за другими лидерами – за Лениным и Кобой, я правильно называю их партийные псевдонимы?
Лицо Троцкого помрачнело. Он злобно блеснул стеклами своего пенсне.
– Вы правы, Сергей Юльевич, – сквозь зубы процедил он, – упомянутые вами товарищи вступили на путь соглашательства с новым императором. Но мы, истинные революционеры, не собираемся складывать оружия. Сейчас мы намерены создать новый ЦК партии социал-демократов, который должен будет объединить тех товарищей, кто не согласен с линией соглашателей, возглавляемых Лениным – Кобой, начать выпуск нашей партийной газеты и отправить в Россию группу специально подготовленных агитаторов…
Сказав это, Троцкий замолчал и выразительно посмотрел на меня.
– Вот только, – после небольшой паузы задумчиво сказал он, – на все эти мероприятия нужны деньги, и немалые…
Я усмехнулся про себя. С просьбой о субсидиях господин Троцкий обратился ко мне даже чуть раньше, чем я это предполагал. Но в данном случае скупиться не следовало. Тем более что мистер Шифф уже обещал мне выделить солидную сумму для подготовки свержения императора Михаила.
– Деньги будут, – ободряюще сказал я Троцкому, – но их поступление будет прямо пропорционально успехам ваших товарищей в России. Мы будем давать субсидии не под красивые слова, а под реальные дела. А еще я посоветовал бы вам объединиться с социалистами-революционерами. Конечно, для их партии сейчас в России наступили черные дни. После убийства царя Николая многие из них были физически уничтожены, многие сидят и ждут смертного приговора в застенках «Новой Голландии». Но все же на свободе остались еще верные идеалам своей партии люди, которые готовы подхватить знамя, выпавшее из рук их товарищей. Они жаждут отомстить российскому самодержавию. Помогите им в их святом деле.
Троцкий задумчиво покачал своей кудрявой шевелюрой.
– Видите ли, Сергей Юльевич, – сказал он, – боюсь, что эсеры, после предательства части руководства нашей партии, перестали нам доверять. Но мы все же попробуем установить с ними контакты. Действительно, для претворения в жизнь нашей главной цели – свержения власти кровавого императора Михаила – хороши все средства. Мы готовы блокироваться со всеми, кто вместе с нами будет штурмовать бастионы кровавого царского режима.
– Ну, вот и отлично, – сказал я. – Готов встретиться с вами здесь же, скажем, дня через три-четыре. Надеюсь, что к тому времени у вас уже будет готов план всех ваших действий на ближайшее время. Исходя из него, мы и решим, сколько денег вы получите для выполнения его первого этапа.
Сказав это, я жестом подозвал официанта, который, подбежав к нашему столику, в полупоклоне склонился над ним, готовый принять заказ…
5 июня (23 мая) 1904 года, 10:35.
Санкт-Петербург. Зимний дворец.
Готическая библиотека
Присутствуют: император Михаил II; министр земледелия Петр Аркадьевич Столыпин; профессор Климент Аркадьевич Тимирязев
– Господа, – император сделал рукой жест, приглашая своих гостей присаживаться, – должен вам напомнить, что перевод нашего земледелия на современные промышленные рельсы, а следовательно, и новая аграрная реформа, является главной и первоочередной задачей для развития экономики Российской империи. Думаю, что излишним будет напоминать вам о том, что именно крестьяне составляют подавляющую часть нашего народа, и от их благополучия, или, наоборот, бедственного положения, зависит и благосостояние нашего государства в целом. Еще раз повторю вам, Петр Аркадьевич, нам не нужна такая реформа, которая выплеснула бы в города миллионы нищих, озлобленных, безграмотных и ничего не умеющих люмпен-пролетариев. Специалистов по тасканию круглого и катанию квадратного у нас и сейчас хоть отбавляй. Зато нам не хватает инженеров, врачей, агрономов, учителей и мастеровых всех специальностей и уровней квалификации. Я полагаю, что вы согласны с этой моей мыслью?
Столыпин кивнул, показывая, что разделяет взгляды императора.
– Да, ваше императорское величество, – сказал он, – я недавно беседовал с господином Ульяновым, и он подробно разъяснил мне всю пагубность затеи, целью которой было бы немедленное и полное разрушение крестьянской общины. Хотя, с другой стороны, и оставить все так, как оно есть, тоже нельзя. Получается замкнутый круг.
– Петр Аркадьевич, – понимающе кивнул император, – я тоже такого же мнения. Но если действовать планомерно и с умом, то из любого заколдованного круга можно найти выход. Если нельзя оставить все, как есть, и нельзя рушить общину, то нам, наверное, нужно пойти каким-то иным, третьим путем, предусматривающим не разрушение, а видоизменение крестьянских общин и создание на их базе сельскохозяйственных производственных артелей и кооперативов. Впрочем, думаю, не стоит бросаться из одной крайности в другую. Система нашего земледелия должна стать многоукладной, предусматривая как частное помещичье и крупное крестьянское землевладение, так и общинно-коллективное землепользование.
– Значит, ваше императорское величество, – после недолгого раздумья сказал Столыпин, – вы все-таки признаете преимущества крупного землевладения перед мелким?
– Разумеется, признаю, – согласно кивнул император, – и не имею никакого желания разрушать вполне успешные и нормально функционирующие земледельческие хозяйства. Поставленная перед вами задача заключается не в разрушении крупного частного землевладения и замене его общинно-коллективным, а в том, чтобы и большая часть крестьянских хозяйств также стали товарными и вполне успешными. А добиться этого можно только через кооперацию общин.
Петр Аркадьевич, сразу должен предупредить вас о том, что землевладельцы, использующие в своей деятельности наемный труд, вне зависимости от своего статуса и социального положения, поголовно попадут в поле зрения возглавляемого господином Ульяновым Министерства труда и будут вынуждены подчиняться тем же правилам, что и все заводчики и прочие фабриканты. Только так и никак иначе. Никаких исключений из общих правил ни для кого из них не будет.
– Я все это прекрасно понимаю, ваше императорское величество, – задумчиво сказал Столыпин, – хотя мне довольно сложно представить себе сам процесс такой кооперации.
– Ничего сложного, Петр Аркадьевич, – усмехнулся император. – Подаваясь на отходные промыслы, мужики такие артели создают сами и вполне успешно в них трудятся. Так что опыт коллективного труда на общий результат у них есть. Остается только распространить его на их основное производство.
Столыпин с сомнением посмотрел на императора.
– Вполне возможно, что это так, ваше императорское величество, – наконец произнес он. – Я, конечно, плохо себе сие представляю, но предполагаю, что раз уж вы в этом уверены, то значит, у вас есть на это какие-то основания…
– Да, я в этом уверен, – сказал император и добавил: – Ну и, что само собой разумеется, вопрос программы по переселению крестьян на пустующие земли Сибири и Дальнего Востока тоже никто не собирается откладывать в долгий ящик. Петр Аркадьевич, вы уже сделали расчет по потребностям этой переселенческой программы?
– Да, ваше императорское величество, – ответил Столыпин, – расчеты мною сделаны. Исходя из поставленной вами задачи, должен сказать, что господин Ульянов на нашей прошлой встрече даже несколько приуменьшил масштабы подобной операции. По моим предварительным расчетам, переселять потребуется не двадцать, а все тридцать, или даже сорок миллионов душ. Потребуется миллион вагонов только на перевозку людей, а если добавить сюда скарб и скот, то эту цифру можно смело удвоить и даже утроить… Но это уже вопрос к князю Хилкову.
