— Вам что, не нравится эта строчка, мистер Дэй? — поинтересовался режиссер.
— Какая-то она несвежая, вам не кажется? Эта шутка была несвежей даже двадцать лет назад, когда ее использовал Паар[37]. Мы можем и лучше.
— Шутки уже написаны, мистер Дэй.
— Да, но мне же их произносить. Дайте мне минуту, я что-нибудь придумаю.
— У нас нет минуты, раздраженно сказал режиссер. — И честно говоря, люди этот конкурс смотрят не ради ваших острот. Половина вообще будет смотреть без звука, держа свой писюн в руке.
Санни рассмеялся.
— Писюн? Это что, у вас в младших классах сейчас так говорят крутые ребята?
Тут засмеялись и съемочная группа, и танцовщицы.
Режиссер побагровел.
— Мистер Дэй, вы собираетесь устраивать мне проблемы и вести себя непрофессионально? Если да, то так и скажите. Скажите сразу, и я возьму телефон и найду кого-нибудь вам на замену. Мне тут ваши фокусы не нужны. Мне нужен профессионал.
Зал затих. Все смотрели на Санни и гадали, как поведет себя Единственный.
Санни яростно полез за «Сен-сен», сунул пару драже в рот и принялся жевать. Он жевал их, пока с лица его не исчезли гнев и обида, а потом негромко сказал:
— Я профессионал.
— И? — подстегнул его режиссер.
— А вы режиссер, — тихо произнес Санни, как послушный ребенок.
— Отлично. А теперь давайте вернемся к прогону.
Они вернулись к работе.
— Пойду-ка я отсюда, — сказал я Вику.
— Я вас не виню, — напряженно сказал он, не отрывая мрачного взгляда от режиссера.
— Как думаете, а если я и представление пропущу, он обидится?
— Просто скажите ему, что вам очень понравилось.
И я сбежал из зала.
— Как там моя девочка?
— О, да мы теперь фамильярничаем?
— Я имел в виду коротколапую девочку.
— А, ее… С ней все в порядке. Спит на травке.
— Я знал, я знал! Она по мне не скучает. Она даже не заметила, что меня нет.
— Я не хотела вас пугать. На самом деле она весь день грустная и унылая.
— Вы специально так говорите, чтобы поднять мне настроение. — Я вздохнул в телефонную трубку. — И оно поднялось. Я не забыл вам сказать, когда ее кормить?
— Вы все записали. Она что, правда ест…
— А я вам говорил, что она может захотеть спать с вами?
— Нет.
— А вы не против?
— Ничуть.
— Возможно, она захочет спать у вас на голове.
— Возможно, мне это понравится.
— Я так и думал.
Она пошмыгала носом.
— Вы что, не хотите узнать, как у меня дела? Вы только ради нее позвонили?
Она явно переигрывала. Мы снова будто снимали наше собственное кино.
— Как сегодня занятия? — сымпровизировал я.
Если вы будете со мной милы, — отозвалась она хриплым чувственным шепотом, — когда-нибудь я расскажу вам… об изменении зонирования.
— Скажите, а как такая сексапильная девушка с обложки вообще попала в недвижимость?
— Ну, я спала с агентом по недвижимости.
— В прошедшем времени?
— Он сушит волосы на теле феном. Хоги, вот вы сушите феном волосы на теле?
— Нет, я плачу за это специально обученному человеку.
Она засмеялась, потом помолчала немного и сказала:
— Хоги?
— Что?
— У меня появляется… ощущение насчет нас с вами. А у вас?
Я помедлил, пытаясь понять, играет она или уже перестала.
— Эй, — позвала она, — молчание не лучший ответ.
— Думаю, как правильно ответить.
— Попробуйте, у вас все получится.
— Ну ладно, — сказал я. — У меня тоже есть… ощущение. Только…
— Только что?
— Только у меня принцип: не смешивать работу со страданиями.
Теперь замолчала уже Ванда.
— Ого, — сказала она наконец, — а ты силен.
— Ну да, ты теперь соревнуешься с серьезными игроками.
— Похоже, да. Все дело в том, что я старая развалина? Ты поэтому меня отвергаешь?
— Поговорим, когда я вернусь. За обедом. И ты не старая развалина. Ты одна из самых красивых женщин, которых я знаю. Я польщен твоим вниманием.
— А зря. У меня же ужасный вкус на мужчин, помнишь?
Она засмеялась и повесила трубку. Конец сцены.
Что до меня, я сделал глубокий вдох и позвонил в Виннипег, провинция Манитоба. Пришлось сделать несколько звонков, прежде чем я нашел отель, в котором остановилась съемочная группа нового фильма нового гения, но я его все-таки нашел, и телефон в ее номере зазвонил, и она сняла трубку. Когда она сказала «Алло», сердце у меня отчаянно забилось. Я на секунду разучился разговаривать. Она снова сказала «Алло», уже слегка настороженно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Привет, Мерили, — наконец выговорил я.
— Хоги, милый, это ты. А я уж думала, что это очередной любитель дышать в трубку.
— Ты разочарована?
— Ни капельки.
Критики уже много лет пытаются описать голос Мерили. Это одно из главных ее достоинств как актрисы и как женщины — звучный, хорошо поставленный, и в то же время воздушный, с ноткой смущения. Мне ее голос всегда казался голосом воспитанной девочки-подростка из хорошей семьи, которую только что впервые поцеловали.
И ей понравилось.
— Хоги?
— Да, Мерили?
— Привет.
— И тебе тоже привет. Мне нужно тебя кое о чем спросить. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Абсолютно не возражаю. Я торчу у себя в номере и смотрю хоккей по телевизору. Тут уже пролилась кровь.
— А где Зак?
— В Нью-Йорке, бьется над своей новой пьесой, — ответила она. — Ты это хотел спросить?
— Нет. Лулу уже исполнилось два года или еще только будет два?
— У нее это на обратной стороне бирки на ошейнике написано. Мы же выгравировали там ее дату рождения, помнишь? Я хотела указать там и ее знак зодиака тоже, но ты не дал.
— У собак не бывает знаков зодиака.
— А вот и бывают.
— Я не могу проверить ее бирку. Она в Лос-Анджелесе, а я в Лас-Вегасе.
— Ты ее не сдал в какой-нибудь собачий питомник?
— Что ж я за человек, по-твоему?
— Талантливый и печальный.
— Наполовину угадала.
— На которую?
— Слушай, раз ты теперь с Дебби Уинтер снимаешься, расскажи мне, какая она.
— Не знаю, милый. Она не выходит из трейлера. Я играю темную сторону ее натуры. Это все очень психологично, что в данном случае, по-моему, означает кашу-размазню.
— Я скучаю по твоим затейливым выражениям.
— Я вообще не представляю, что здесь происходит. Режиссер мне ничего не говорит, он слишком занят — слушает, как окружающие ему рассказывают, какой он гениальный. Через неделю заканчиваем. Хоги, как тебя занесло в Лас-Вегас?
— Работаю над книгой Санни Дэя.
— Да, я что-то про это читала в журнале «Пипл».
Вот что еще мне всегда нравилось в Мерили — она никогда не скрывала, что читает «Пипл»[38].
— И что там говорилось?
— Что Гейб Найт не очень доволен тем, что их прошлое собираются раскапывать. И что этим занимаешься ты.
— Думаешь, с моей стороны это низко?
— Ты не смог бы вести себя низко, даже если бы захотел.
— Знаешь, Мерили, это вторая по приятности вещь, которую я от тебя услышал за все эти годы.
— А первая какая?
— «Ты точно не хочешь попробовать в какой-нибудь еще позе?»
— Ми-истер Хоги, что-то вы расшалились, когда начали водить компанию с комиками из «борщового пояса»[39]. Расскажи-ка лучше про Единственного. Он правда такой сальный и пошлый, как кажется?
— Честно говоря, я даже не знаю.
Она помолчала секунду.
— Что не так?
— А почему ты думаешь, что что-то не так?
Она не снизошла до ответа.
— Я, кажется, втянулся, — сказал я. — Не уверен, что это хорошо. Я и так в невнятном положении — я не репортер, не психиатр, не друг. Подходящего слова для моей роли нет — во всяком случае, приличного.
— Расслабься, Хоги.
— Ты советуешь мне расслабиться?
