Еремин только усмехнулся, сочтя позу осведомителя излишне трагической.
* * *
Авторитет малышей забил стрелку в половине восьмого в одном из центральных ресторанов города. Об этом следователю сообщил сладкий девичий голосок. Еремин даже поначалу растерялся от этого сообщения. Однако успел задать вопрос:
– Как мне его узнать?
– Не волнуйтесь. Вас проводят. – Она была чрезвычайно предупредительна и на прощанье прощебетала: – Чао!
После утреннего разговора с осведомителем Константин сомневался в успехе задуманного. Вообще-то Еремин не очень болел за это дело. В финансовую стабильность своего друга-писателя он не верил. К журналисту особой симпатии не испытывал. Правда, жена журналиста ему понравилась. Толковая женщина и недурна собой. Надо подготовить ее к тяжелому удару. Как-то смягчить его. Ему вчера показалось, что надежда в этой хрупкой женщине уже не теплится. И все-таки человек всегда надеется до последнего. И правильно делает. И Константину здорово запали в душу слова Василины, оброненные на прощанье. «Теперь я верю, – сказала она Полежаеву, – что герой твоих романов – не выдумка». Что ж, придется оправдывать доверие. Хотя дело почти тупиковое. Он уверен на все сто, что журналист мертв. Если убийство заказала мафия, то до правосудия вряд ли дойдет. Тогда его задача – отыскать труп, чтобы захоронить его по-христиански.
– Хорош за упокой! – сказал он себе. – Пора подумать о приятном!
Писатель, сам того не подозревая, преподнес вчера следователю царский подарок, найдя эту французскую газетенку! Кто бы мог подумать, что гувернантка Оля не только жива, да еще и нанимается снова в гувернантки! Теперь она хорошенько подумает, прежде чем устраиваться в дом к новому русскому.
Ему не терпелось позвонить ей уже вчера, хоть он и вернулся домой во втором часу ночи. По правде говоря, думая об этой мимолетной девице, «железный Еремин» давал сбой. Он редко на кого-то западал, но уж если случилось с ним такое несчастье, то девице суждено было надолго оставаться в заточении в его железном сердце. Гувернантка Оля провела там целых два месяца, и пора бы ей уже на свободу, да вот удружил Антон Борисович!
Рука потянулась к аппарату, и указательный палец утонул в омуте первой же цифры.
– Ее, наверно, нет дома, – оправдывался перед собой застенчивый детектив. – Газета была не вчерашняя. Она уже получила работу и возится сейчас с каким-нибудь малышом.
Сразу в памяти возник загородный дом Грызунова. Страшная детская с задушенным в постели мальчиком. Гостиная с антикварной мебелью.
Подумалось: «Не в том ли магазине отоваривается Сергей Анатольевич, где я рассматривал сегодня комод?»
Все это были уловки, попытки запутать самого себя. Нет, по ночам ему не снились задушенные мальчики. Но нераскрытое дело иногда начинало как бы вертеться в голове по новому кругу, занозить душу.
– Пусть из меня никудышный любовник, но свои профессиональные обязанности я знаю назубок!
Он бодро набрал пять цифр, а на шестой как-то сник.
– Позвоню после ресторана. Будет еще не поздно.
Презирал себя за малодушие, но ничего не мог поделать. Выпил на дорожку чаю и пожелал себе удачи.
К ресторану подъехал минута в минуту. Молоденький швейцар с подвешенной к лицу улыбкой расшаркался перед ним. Метрдотель провел через полупустой зал и усадил за столик для двоих.
«Неужели знают меня в лицо? А чему я удивляюсь? У них своя контрразведка. Имеются досье. Это у солидных. И у малышей? Вот так новости! Будем знать теперь».
Чтобы не ударить лицом в грязь, он заказал телятину в винном соусе, а из напитков – минералку («У чекиста должна быть холодная голова!»). Заранее прикинул, что финансы позволяют ему даже оставить чаевые официанту.
Еремин нервничал. На часах без двадцати восемь, а он до сих пор в одиночестве пьет минералку.
«Эти господа обычно не опаздывают. Уж не перепутал ли я заведеньице? А может, ихняя девка чего-то напортачила?»
Метрдотель, наверняка умевший читать по глазам, приблизился к его столику и ласково предупредил:
– Не волнуйтесь. Шеф будет с минуты на минуту.
Еремин приступил к телятине.
Шеф оказался невысоким юнцом в смокинге, с красивым, интеллигентным, немного даже девичьим лицом. И при этом – баки под Элвиса Пресли на смуглых щеках. Еремин в душе позавидовал его средиземноморскому загару.
– Извините, что заставил вас ждать. Срочные дела.
Он заказал официанту что-то из омара, скорее всего, для поддержания компании, и тоже обошелся без спиртного.
Пока юный авторитет делал заказ, Константин внимательно разглядывал его тонкие аристократические пальцы с единственным перстнем (золото, сапфир, бриллианты) и диву дался, какими редкими птицами пополняется фауна нашего преступного мира.
– Если честно, то меня удивило, что вы ищете встречи с нами, – начал парень.
– С вами предпочитают не встречаться? – улыбнулся ему Константин.
– Нас не любят, – подтвердил тот.
– Для меня это не имеет значения.
– Вот поэтому мы и сидим за одним столиком. Лично мне импонирует, что вы не делаете различия между славянами и не славянами.
Еремин только после этого панегирика в свой адрес заметил, что у парня совершенно не славянское лицо, несмотря на небесно-голубые очи.
– Немногим удается так спокойно лавировать на лезвии бритвы, – продолжал сыпать комплиментами тот.
– Спасибо за теплые слова, – отделался банальной фразой следователь и с ухмылкой добавил: – Думаю, что вы преувеличиваете мою роль в истории. В энциклопедию я не попаду.
– Зато про вас пишут детективные романы.
– А вы неплохо подготовились к нашей встрече, хотя времени у вас было немного.
– Все объясняется очень просто. Наши желания совпали.
Этот юнец обескураживал Еремина каждой своей фразой.
– Вы хотите сказать, что собирались встретиться со мной?
– Да. У меня есть к вам дело, – признался авторитет, – но сначала поговорим о ваших делах.
Следователь не заставил себя долю ждать и рассказал о журналисте.
– Пресса тоже нас не балует любовью, – усмехнулся парень, – но мы не ропщем. Мы не трогаем журналистов. Слишком мелкая рыбешка. Если кто и заслуживает справедливой кары, так это редакторы «желтой» прессы.
– И февральский взрыв в машине Шведенко тоже не ваша работа?
– Боже упаси! Больше нам делать нечего, как кидаться с терактами на бедных борзописцев!
Еремин не верил ему. «Послушать этого красавца, так они только и занимаются отращиванием баков и уходом за ногтями!»
– Неужели к нам ведут какие-то нити? – несколько манерно, размахивая кусочком омара на вилке, удивленно воскликнул юнец.
И он был прав. Нити никуда не вели. Разве что в кинотеатр «Иллюзион»?
– К тому же вы говорите, что журналиста похитили. Это вообще не в наших правилах. Похищают невест на Кавказе. Из вашего рассказа я заключил, что Шведенко – не женщина. Значит, кавказская версия отпадает.
Он издевался. Не злобно, но издевался со вкусом. Еремин ругал себя последними словами за то, что придумал эту встречу. Ведь дураку было понятно, что малыши не имеют ничего общего с теми старыми мафиозными кланами, которые могут признаться в том или ином преступлении, так сказать, взять на себя ответственность.
– Вас, наверно, нанял редактор газеты?
– Нет.
– Кому еще есть дело до журналиста?
– Это коммерческая тайна.
– Понятно. Мой вам совет – оставьте эту безнадегу. Журналисты редко возвращаются с того света. А судя по вашему рассказу – ваш именно там. Сколько вам платят в день за работу?
– Двести.
– Я заплачу в два раза больше, если возьметесь за мое дело.
Еремин не любил такие разговоры, когда лезут с советами, тем более сопляки, но набухающие почки волшебного дерева, грозившие в будущем превратиться в болезненную зелень долларовых купюр, не дали вырваться грубым словам. Он лишь изобразил на лице неподкупность и налег на телятину.
Собеседник по-мхатовски выдержал паузу, во время которой разглядывал немногочисленных посетителей, и, улыбнувшись неожиданно оголодавшему Еремину, сказал:
– У меня тоже просыпается зверский аппетит, когда я нервничаю. Так вы согласны мне помочь?
Этот вопрос внес существенные коррективы в сумятицу мыслей следователя. Он рисковал потерять с таким трудом завоеванный в преступном мире авторитет (а прознают непременно), если согласится поработать на малышей – на дерзкую, непокорную группировку, которая у всех стоит поперек горла. Молодой человек в смокинге не мог этого не понимать и не случайно поэтому выделил слово «мне», намекая на личную просьбу.
– Лично вам? – на всякий случай уточнил Константин.
– Я начинаю сомневаться в вашей профессиональной хватке, – ухмыльнулся тот. – Вам предлагают выгодное дело, а вы воротите нос, как от тухлого яйца!
