Может, этих твоих изотопов у них там нехватка? А тут — даром ешь.
— М-да… Ядерная война для них вроде торта со взбитыми сливками.
— А если они ринутся всем скопом? Как пчелы. Одна полетала и разнесла весть…
— Ну тебя с такими мыслями. — Пол закряхтел, пытаясь достать пятерней спину. — Для этого надо, чтобы третья мировая стряслась. Куда им всем на один полигон? Одной-то места едва хватило.
— А вдруг ей что другое нужно? Чего ради вы за-циклились на одной радиации?
— Ничего себе! — Пол удивился. — А что же ей еще? Считай сам! Три полигона у нас, один у вас — и везде ядерное оружие. Проф рассказывал о резком снижении уровня радиации. Первый-то раз им было не до того, а потом уже следили. В общем, как только каракатица показывалась на поверхности, все эти альфа, бета и гамма — словно пылесосом отсасывались.
— Загадка, — пробормотал Володя.
Гуль искоса взглянул на него. Капитан сидел без шапки, простоволосый, весь какой-то обмякший, совершенно не похожий на военного. Уставясь в пространство, он нервно сплетал и расплетал тонкие пальцы. Гуль подумал, что в детстве капитан, должно быть, посещал музыкальную школу. По классу фортепьяно или скрипки. Очень уж у него были музыкальные пальцы.
Гуль повернулся к американцу:
— Ты, я вижу, профессору в рот смотришь. Проф рассказывал… Проф говорил… А что он, к примеру, рассказывал насчет скорого возвращения?
— Это куда же еще?
— Куда-куда… Домой, разумеется.
— Домой? — Пол озадаченно потер лоб. — Разве это возможно?
— Понятно… — Стиснув зубы. Гуль отвернулся. Не стоило и спрашивать. Он ведь в достаточной мере прочувствовал здешнюю атмосферу. Все они так или иначе свыклись со своим существованием. Кое-кто, вероятно, и думать забыл про родные места. Да и чего ради? Ригги стал здесь мастером номер один, Пол Монти выбился в разведчики, рыская по округе и узнавая все раньше других, Сван без устали заигрывал с медсестрами, Пилберг просто и скромно правил.
Здесь не было обездоленных. Холод и голод колонистам не угрожали. Угрожали только двойники, но опять же не смертью — только ее видимостью. Так или иначе в силу сложившихся обстоятельств каждый превратился в личность. И даже Фергюсон, едкий невзрачный человечек, которого в прежней жизни скорее всего не замечали, теперь мог вволю поязвить, поспорить с самим профессором. Наверное, грех было жаловаться и женщинам. На каждую из дам вне зависимости от достоинств приходилось по полтора кавалера. Этим людям не на что было жаловаться. По большому счету они ничего не потеряли. Их не тянуло назад…
— Он что, женат? — спросил Пол у Володи. Спросил почему-то вполголоса.
— По-моему, нет.
— Тогда чего он?.. — Пол в растерянности изобразил рукой нечто напоминающее скрипичный ключ. — Ясно же: дорога назад заказана. Сиди и не трепыхайся.
— Пол рассмеялся, но его никто не поддержал. Умолкнув, он покрутил головой.
— Что-то вы, парни, не о том думаете… Нет, в самом деле! Я бы понял, если жена, дети или наследство в пару миллионов. А если нет? Чего ж туда рваться?
— У каждого свои причины, — уклончиво заметил Володя. Он тоже несколько посмурнел.
— Знаю я ваши причины. — Пол дернул Гуля за рукав. — Ты давай не молчи. Не хватает чего, говори прямо. Мы же люди, прислушаемся. Придумаем что-нибудь.
— Отстань, — вяло огрызнулся Гуль.
— Вот непутевый! Или считаешь, что здесь тебя не поймут? Одна бестолочь кругом?
— Угадал. Именно так я и считаю.
— Характерец!.. Как у Фергюсона! — Пол хмыкнул, с наслаждением потянулся всем телом. Кости у него звучно хрустнули. — Все равно привыкнешь, малыш, никуда не денешься. Да и чего не привыкнуть?
Жратва есть, крыша над головой — плохонькая, но имеется. С женщинами, правда, сложнее, но это уж кому как. Ферги, понятное дело, мается, но ты…
— Пол подался к Гулю, и лицо его приняло плутоватое выражение. — А вот тебе тосковать стыдно. Это уж я по секрету, как своему первенцу. Как-никак я тебя нашел… В общем, испанка наша глаз на тебя положила. Из-за тебя и Свану на порог указала. Видел, какой он дерганый в последнее время? В общем, шансы твои верные. Главное тут — не тянуть резину и действовать смелее. Понял?
Гуль не ответил, но помимо воли образ улыбчиво-говорливой Милиты всплыл перед глазами. Не такое это простое дело — холодно выдержать сообщение о том, что кому-то нравишься. Все равно что-то внутри начинает таять. А если тот, кому нравишься, тоже тебе небезразличен, то и вовсе начинается душевная кутерьма. Вроде той суеты, что затевается в доме перед праздником.
Пол тем временем улегся на спине и, забросив ногу на ногу, принялся разглагольствовать о вечном, разлагая на составные и расставляя в строгом порядке — по ранжиру и степени важности.
— Я, парни, о любви думаю так: она, конечно, загадка и все такое, но если взглянуть правде в глаза, то все тут яснее ясного. Люди — твари эгоистичные и во все времена любили только самих себя. Поэтому и подбирали себе подобных. Возьмите любую парочку — что он, что она. Или оба курносые, или оба рыжие. Вот и ты на Милиту чем-то похож. Проф, между прочим, считает, что ты грузин.
— Много он понимает, ваш проф, — пробурчал Гуль. Сердце его гулко и неровно билось. Какого черта он все это выслушивает?!
— Решать тебе, малыш, хотя я бы на твоем месте не раздумывал. И время как раз спокойное, подходящее. Двойники уже который день не тревожат.
Сделав над собой усилие. Гуль задал вопрос, который в данный момент интересовал его менее всего:
— Что ты знаешь о двойниках, Пол?
— О двойниках?.. А чего о них знать? Нечисть, вот и все. Ходят в наших шкурах, а живут как звери, в пещерах. Видел я однажды их логово…
Володя пошевелился.
— Пилберг говорил что-то о дроблении. Не зря же вы называете их двойниками?
Может, они такие же, как мы?
— Такие же?.. — Пол усмехнулся. — Спроси вон у Гуля, какие они. Он-то видел, как эти подонки вколачивали в меня пули. Ну, да вы еще насмотритесь на них. Помню, поначалу мы тоже все бегали, ползали по скалам, выход пытались искать, а как напоролись на них, так и угомонились.
— Нелепо все это. — Капитан в задумчивости глядел вдаль. — Кстати, вон на том гребне — не один ли из них?
Перевернувшись, Пол сгреб пятерней карабин, рывком высунулся из-за камней.
Гуль тоже посмотрел в указанном направлении. Шагах в трехстах от них, на перевале, торчала одинокая фигурка.
— Сюда бы мой бинокль, — пожалел Володя.
— Свои все здесь, так что бинокль ни к чему — Пол осторожно выдвинул перед собой ствол карабина — Подожди! Мы же не знаем, чего он хочет.
— Что ты говоришь! — насмешливо произнес Пол. — Ей-богу, я расплачусь, если попаду…
Карабин вздрогнул в его руках, по ушам хлестнуло. Далекая фигурка на перевале покачнулась и упала.
— Зачем?! — глухо проговорил капитан. Лицо его побледнело. — Зачем ты это сделал?
Пол холодно улыбнулся. В узких щелочках его глаз играло злое пламя.
— Ты еще простишь мне этот грех, парень. И сам сумеешь ответить на свой вопрос, когда словишь от них парочку-другую пуль. А еще я скажу тебе вот что: мне плевать, кто это был. Здесь всюду одна видимость. Сомневаешься или нет — стреляй. Зуул был хорошим парнем, но однажды ушел в горы и вернулся тронутым. Что-то Мудрецы сотворили с ним. Он нес такую околесицу, что пришлось спровадить его. Иначе он сманил бы за собой еще кого-нибудь.
Доверчивость здесь не в почете, а он был чересчур доверчивым. Поэтому Мудрецы так легко справились с ним. А с двойниками у нас война. Тут все в открытую, кто кого. Затем мы здесь и сидим, чтобы не подпустить к лагерю ни одной живой души. Для того и пароль каждый день меняем.
Володя пристально смотрел на говорившего. В некотором замешательстве перевел взгляд на Гуля, словно обращался к нему за поддержкой. Было видно, что ему тяжело и он не принимает сказанного. Гуль молча пожал плечами. Чем он мог помочь? Он уже видел, как здесь убивают, и внутренне смирился с этим, хотя далось это непросто. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
Пол, однако, по-своему объяснил их взгляды. И, шлепнув по прикладу винтовки, вздохнул.
— Ни черта вы, ребятки, не понимаете. Ни Богу, ни дьяволу неведомо, что сотворила с нами эта тварь. Проф как-то болтал, что заглоти каракатица какое-нибудь кладбище, и по горам пойдут шастать полуистлевшие мертвецы.
Что вы об этом скажете, а?.. Укладывается это в ваших красивых головках? А если нет, так чего цепляться за старое?.. — Он повторно вздохнул. — Я-то знаю, что вам нужно. Один хороший оглушительный бой. На войне человек быстро взрослеет, — слыхали про такое? Это оттого, что он начинает соображать раз в десять быстрее. Вот и вы сообразили бы, что к чему.
— Я бы очень хотел этого, — тихо проговорил Володя, — сообразить, что к чему…
