– Стиви, этот день начался ужасно, и ты его почти спас. Но теперь все даже хуже, чем было. Я и не знаю, что еще тебе сказать. А, вот что: это животное, Шон, – я больше не хочу его видеть.
– Конечно, Салли, я понимаю. – Стиви опускает глаза, отхлебывает пива и со вздохом поднимается: надо вернуться в подсобку прибрать мусор.
* * *
К Лори они наведываются через день, после безрезультатных обысков в съемной квартирке Джейми и в доме его родителей в Саути. Дом обыскивали в присутствии хозяйки, которая быстро поняла, что сын уже не вернется. Она никуда не звонила, только тихо плакала в углу, пока люди Балджера переворачивали все вверх дном и громыхали железками в гараже.
Салли сам приехал поговорить с Лори Либерски. Он уже начинает терять терпение. Почему Стиви не помешал ребятам добить этого дурачка? Джон Фланаган из бюро ФБР уже звонил, предлагал встретиться – Салливан знает, о чем он будет спрашивать: наверняка ищет концы в гарднеровском деле. Салли оттянул встречу, но вот-вот уже придется признать, что под самым его носом в Бостоне кто-то ограбил музей на триста миллионов долларов или сколько там стоит все это хозяйство, и он, Джимми Салливан, ничего не знает и ничем не может помочь. Что скажет на это Фланаган? Что не такого ответа он ждал от старого друга, с которым всегда щедро делился информацией. В общем, Салливан ехал к Лори Либерски на Килмарнок-стрит в дурном расположении духа.
Лори сидит на кровати, положив руки на колени и опустив голову. Салли попросил ребят, которые приехали перед ним, не трогать девушку, и один из них просто стоит у двери, а второй присел к письменному столу. В малюсенькой студии уже тесно – тут еще гончарный круг и пара незаконченных глиняных скульптур. За окном хмуро, и вся сцена отдает безнадежностью.
При виде Салли парень, сидевший у стола, вскакивает. Салливан берет его стул и подтягивает к кровати, чтобы сесть напротив Лори.
– Меня зовут Джимми Салливан, – начинает он мягко. – А ты Лори, правильно?
Девушка кивает, не поднимая на него глаз.
– Ты ведь не местная, верно?
– Я из Нью-Рошели, штат Нью-Йорк.
– Ну да, откуда тебе знать, как здесь устроена жизнь… Учишься?
– Да, в колледже искусств и дизайна.
– Это ведь совсем недалеко от Музея Гарднер, правильно? Слышала, что там случилось недавно?
– Весь город слышал.
– И живешь ты совсем рядом… А знаешь, твой бойфренд был в галерее, когда ее грабили.
– Джейми? Что он там делал?
– Когда ты в последний раз его видела, Лори? Только не ври мне, я это почувствую.
– Три дня назад. А с тех пор он не звонит, и я ему не могу дозвониться. И в колледже он не был. Вы не знаете, что с ним? – Лори поднимает заплаканные черные глаза на Салливана. Симпатичная, думает он; наверное, когда смеется, у нее милые ямочки на щечках, но сейчас нам всем не до смеха.
– Он случайно не приносил сюда ничего в последние дни? Не просил ничего спрятать?
– Нет, – твердо отвечает Лори, качая головой. – Джейми – музыкант, а не вор. Вы наверняка что-то путаете.
– Мы сейчас поищем здесь у тебя, а ты посиди спокойно, будь паинькой. Сразу скажу, что я тебе не очень верю, и, если мы ничего не найдем, за тобой будут присматривать. А если ты вдруг решишь уехать из города, я совсем перестану тебе доверять.
– Кто вы, мистер Салливан? – в голосе Лори скорее горечь, чем страх.
– Джейми знал, кто я такой. В Бостоне многие знают. Для меня важно, чтобы в городе был порядок и кто попало не грабил музеи. Ты же художница, ты должна понимать, что так поступать нехорошо.
Говоря о Джейми в прошедшем времени, Салли знал, что девушка непременно заплачет. И правда, по ее щекам текут крупные слезы.
– Вы убили его! – всхлипывает она.
– Он сделал большую глупость и должен был заплатить за это. Надеюсь, что ты умнее. Если ты что-то знаешь, скажи мне сейчас.
Лори роняет голову на руки и рыдает в голос. Салли опрокидывает стул и, выругавшись, шагает прочь из комнаты. Признаваться Фланагану, что пока он бессилен помочь, будет ужасно неприятно. Что, если и спецагент когда-нибудь скажет ему: «Прости, Салли, я ничего не могу для тебя сделать»?
Двое остаются в студии, чтобы все перерыть – и, конечно, ничего не найти. Лори, свернувшаяся жалким комочком на кровати, знает: Джейми ничего о ней не сказал этому страшному старику. И боль, которая рвет на куски ее тело, – это на самом деле любовь к длинноногому упрямому ирландцу, который никогда больше не придет.
10. Одноклассники
Нью-Йорк – Бостон, 2012
– Я тебя найду, – громко произносит злосчастный Миша, направляясь к стойке паспортного контроля. Штарк пожимает плечами: особых причин бояться Миши у него за последние дни не возникло.
– Что он сказал? – интересуется Молинари.
– Что найдет меня, в Москве, наверное.
Итальянец достает из кармана теннисный мячик – видимо, тискает его, тренирует кисть, – и метко кидает Мише в затылок. Резко обернувшись, московский лузер видит направленный на него указательный палец Тома.
– Пиф-паф, – говорит Молинари негромко. – Попал.
Миша больше не смотрит в их сторону. Они не уходят, пока он не пропадает из вида в коридоре.
– Слушай, почему ты все это терпишь? – спрашивает Том у Ивана. – Позволяешь всякому говну бить, угрожать… Везти тебя в Америку, будто ты багаж.
– В России полно любителей размахивать кулаками и пистолетами. Если бы я тоже был такой, в чем бы было мое конкурентное преимущество? Я бы, Том, был ничем не лучше их. Вот ты чем лучше?
– Хотя бы тем, что я на твоей стороне, – ухмыляется Молинари. – И машу кулаками за тебя, потому что ты этого не делаешь.
– Во-первых, я совсем не уверен, что ты на моей стороне, – ровно отвечает Иван. – Во-вторых, если ты заметил, я не просил тебя махать кулаками. Перестанешь – может, делом займемся.
Хмыкнув, Молинари поворачивается и шагает к выходу на бостонский рейс. Парень за стойкой «Дельты» – тот же, что давеча помог Ивану избавиться от Миши. Он не сводит глаз со Штарка, видимо, обдумывая, не позвонить ли ему в службу безопасности. Но никуда не звонит: не может решить, что рассказывать секьюрити, когда они появятся. «Вы в порядке, сэр?» – спрашивает он, принимая у Ивана посадочный талон. Штарк широко улыбается в ответ.
В самолете Молинари словоохотлив. Ивана снова клонит в сон, но лететь меньше часа, и он не дает себе заснуть, а старается слушать попутчика.
– Я вырос в Северном Бостоне, в Маленькой Италии. Власть там была у семьи Патриарка, – ну, знаешь, «Коза ностра», «Крестный отец», – Молинари напевает мотивчик Нино Рота, который звучит для Ивана колыбельной. – Когда я был мальчишкой, главным боссом был Джерри Ангило. Потом ребята с юга, из Саути, ирландцы, сдали его ФБР. Весь город стал ходить под ними, если конкретно – под Джимми Салливаном. Его второй номер, Стиви, кстати, был итальянец. Их банду долго подозревали в том, что это они обчистили Музей Гарднер. Один из них попался на ограблении инкассаторского броневика; на него сразу повесили еще с десяток дел, и он обещал навести федералов на гарднеровские картины, если ему скостят срок. Но так и не навел, умер в тюремной больнице. Думаю, что не своей смертью. Еще один парень из той же банды, Джорджи Рейсфельдер, которого федералы подозревали, передознулся кокаином – как такое вообще возможно, я тебя спрашиваю? Копов вызвал его приятель, тоже бандит, который якобы его нашел… Вообще все, кто как-то связан с этим делом, мерли как мухи в 90-е. А с другой стороны, у бандитов вообще опасная жизнь, они и сами по себе мрут.
Иван отгоняет сон, изображая интерес:
– Ты знаешь всех этих бандитов? Пытался с ними говорить, чтобы найти концы?
– Идеально было бы разговаривать с Салливаном, – отвечает Молинари. – Но с ним не поговоришь, он в бегах уже почти двадцать лет. Входит в десятку самых разыскиваемых ФБР. За его поимку награда два миллиона долларов. И он уже совсем старик. Может, и умер где-то на Карибах. Или в Ирландии. Думаю, не поймают его уже никогда, если за все это время не поймали. Я говорил с Джоном Фланаганом, бывшим агентом ФБР, который вел Салли. Правда, с тех пор стало непонятно, кто из них кого вел, – сейчас федералы, кажется, считают, что это Фланаган работал на Салливана, а не наоборот. Так вот, Фланаган – он как раз ушел в отставку в 90-м году, после гарднеровского ограбления, – рассказывал, что Салли был ужасно зол на грабителей и убил бы их, если бы знал, кто они такие. Дела такого масштаба в Бостоне тогда не делались мимо Салли, а тут поработали какие-то левые люди, то ли гастролеры, то ли отморозки-непрофессионалы. Салли пытался что-то выяснить – это мне Фланаган расказывал, – но ничего у него не вышло.
– Вообще удивительно, что кто-то еще пытается найти эти картины, – эта мысль не дает Ивану покоя. – Ведь уже любые следы остыли, всех участников десять раз могли убить. Если они не всплыли до сих пор, как не всплыл твой Салли, почему вдруг они должны обнаружиться сейчас?
