Желая стать народным героем, Базаров только отрывается от народа. Он желает получить уважение от тех, кого презирает, а такое невозможно. Трагичность образа Базарова заключается в его противоречивости. С одной стороны, он жаждет любви и хочет быть любимым, но не может себе этого позволить. Он чувствует себя несколько виноватым, что предал свою идею, и своим поведением, резким и грубым отталкивает Одинцову. Точно так же он желает добра своему народу, но совершенно не принимает в расчет глубокую духовность народа, его сложившуюся веками высокую культуру. Желая разрушить, «расчистить место» для новой жизни, как он говорит, Базаров бесцеремонно пытается перечеркнуть тысячелетний опыт человечества, что в принципе невозможно в данных условиях. До определенной степени Базаров прав. Наука необходима для продуктивного прогресса, для новых достижений, для облегчения жизни людей, но нельзя делать из нее самоцель, отрывать от потребностей простых людей.
Базаров – очень сильная и незаурядная личность. Но, как часто случается, его благие намерения не всегда приводят к ожидаемому результату. Противоречивость образа Базарова – лишь одна из граней трагичности. Другая проблема этой личности – сила, которая не находит выхода, Базаров одинок в своем нигилизме. Всех этих окружающих его так называемых единомышленников типа Кукшиной и Ситникова даже не стоит принимать в расчет. Эти персонажи – жалкая пародия на Базарова. Аркадий тоже не годится на роль последователя-нигилиста. У Аркадия совсем иной путь, чем у Базарова, возможно, менее трудный и противоречивый, но не менее нужный. Судьба Аркадия лишена той надрывной трагичности, которая присутствует у Базарова. Но в жизни Аркадия Базаров сыграл огромную роль. Он заставил Аркадия как минимум, задуматься о своем жизненном пути и о пути России в целом.
Долгое время роман «Отцы и дети» в критической литературе вызывал разночтения и порождал диаметрально противоположные точки зрения. Так, очень часто либералы и консерваторы читали произведение как оправдание собственной мягкотелости, обличение резкости суждений молодежи, а революционеры находили близкие темы для себя. Такая однобокость угнетала писателя, но он ничего не мог поделать. Осознание противоречивости произведения пришло в критику уже многие годы спустя после смерти автора.
32. Базаров и Павел Петрович. Доказательства правоты каждого из них (по роману И. С. Тургенева «Отцы и дети»)
Споры Базарова и Павла Петровича представляют социальную сторону конфликта в романе Тургенева «Отцы и дети». Здесь сталкиваются не просто разные взгляды представителей двух поколений, но и две принципиально разные политические точки зрения. Базаров и Павел Петрович оказываются по разные стороны баррикад в соответствии со всеми параметрами. Базаров – разночинец, выходец из бедной семьи, вынужденный самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни. Павел Петрович – потомственный дворянин, хранитель семейных уз и традиций. Принадлежность их к разным поколениям не позволяет говорить им на одном языке. Исходя из вышесказанного нет ничего удивительного в том, что у этих людей сформировались совершенно разные взгляды на жизнь. Единственное, что их объединяет, это непреклонность, бескомпромиссность и желание навязать свою точку зрения собеседнику.
Параллельно словесным баталиям Базарова и Павла Петровича, отношения которых носят социально-политический характер, мы наблюдаем чисто семейный конфликт между Аркадием (как символом молодости) и его отцом Николаем Петровичем (как символом уходящей зрелости). Аркадий ищет свой собственный жизненный путь методом проб и ошибок. Его отношение к традициям, авторитетам и прочим важным для его отца вещам достаточно легкомысленное. Ему не хватает мудрости лет, терпимости и внимания к другим людям, которые есть у его отца. Конфликт Аркадия и Николая Петровича не несет в себе никакого политического начала, он очищен от социальных мотивов. Его суть – извечное непонимание между молодостью и старостью. Тем не менее такая ситуация совсем не противоречит природе вещей. Напротив, старость – это гарант сохранности моральных ценностей, культурного наследия и традиций в обществе. Молодость в свою очередь обеспечивает движение прогресса своей тягой ко всему новому и неизведанному.
Совсем иное дело взаимоотношения Базарова и Павла Петровича. Евгений Васильевич резок, временами груб, решителен, категоричен в своих суждениях и безапелляционен в своих выводах. Он искренне считает, что хороший химик стоит двадцати поэтов. Он не понимает роли культуры в обществе. Он предлагает все разрушить, чтобы с чистого листа начать писать историю заново. Этим он порой вгоняет в отчаяние Павла Петровича, с которым он спорит. Мы видим максимализм обеих сторон, доведенный до крайности. Ни тот ни другой не желают уступить друг другу и признать правоту оппонента. В этом и заключается их главная ошибка. Все стороны правы до определенного момента. Прав и Павел Петрович, утверждающий о необходимости сохранения наследия предков, прав и Базаров, говорящий о необходимости перемен. Обе эти стороны – стороны одной медали. И тот и другой искренне озабочены судьбой родной страны, но методы у них разные. Эти методы отличаются и по социальной окрашенности, и по возрастному фактору.
Есть одна поговорка: «если бы молодость знала, если бы старость могла». Молодым очень часто не хватает зрелой мудрости, взвешенного и обдуманного решения, гибкости в понимании, бескорыстности и открытости в любви. Зрелость дает людям беспредельную и всепрощающую любовь к своим детям, но одновременно тушит огонь в душе, пылкость натуры, интерес и любопытство ко всему новому, а дает взамен мудрость и осторожность. Старость не способна на радикальные перемены в жизни. Это удел молодости. Но и молодость редко способна на глубокое уважение к традициям, которые так дороги сердцу зрелых людей.
Если проблемы взаимоотношения старости и молодости носят природный, естественный характер, то социальные и политические противоречия искусственно взращены в обществе. Слияние таких проблем порождает глубокое непонимание и трагизм взаимоотношений. Это пытался показать Тургенев в своем романе «Отцы и дети».
Л. Н. Толстой
33. Андрей Болконский на поле боя под Аустерлицем (анализ эпизода романа Л. Н. Толстого «Война и мир»)
В жизни каждого человека бывают случаи, которые никогда не забываются и которые надолго определяют его поведение. В жизни Андрея Болконского, одного из любимых героев Толстого, таким случаем стало аустерлицкое сражение.
Уставший от суеты, мелочности и лицемерия высшего света, Андрей Болконский едет на войну. От войны он ждет многого: славы, всеобщей любви. В своих честолюбивых мечтах князь Андрей видит себя спасителем земли русской. Он хочет стать таким же великим, как Наполеон, а для этого Андрею нужен свой Тулон.
И в бою под Аустерлицем этот Тулон наступает. Князь Андрей в какой-то степени действительно становится героем-спасителем.
В ходе боя французы нанесли внезапный удар по русской армии: «Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами». Началась паника, неразбериха, русские бросились бежать. И в ту минуту князь Андрей понял, что вот он, его Тулон, именно сейчас суждено сбыться его честолюбивым мечтам: «Вот она, наступила решительная минута!» И как бы подтверждая эти мысли Болконского, Кутузов «дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом» обратился за помощью именно к князю: «Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?» А князь Андрей хватает знамя, бежит в атаку, солдаты следуют его примеру. «Вот она!» – думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно направленных против него». Но честолюбивым мечтам князя не суждено было сбыться. Его ранили.
Предположим, что Андрея не ранили бы. Что было бы тогда? После удачного боя он получил бы орден, повышение, славу и уважение как герой, храбрый человек. Его гордость, честолюбие были бы удовлетворены, и, наверное, с войны бы вернулся герой-эгоист Андрей Болконский, довольный своей славой, но жаждущий еще более великой славы. Но не таков Толстой, чтобы допускать подобное. Его любимые герои должны пройти нравственное очищение через потери, страдания, испытания. И это ранение сделало Андрея совсем другим человеком.
Андрей упал, и его глазам открылось высокое аустерлицкое небо: «Над ним не было ничего уже, кроме неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Болконский понял свою ничтожность перед вечностью, всю мелочность своих мечтаний и честолюбивых порывов, всю бессмысленность этой человеческой войны. В мире есть что-то, что главнее, важнее и выше всего этого: «Да, все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». «Да, я ничего, ничего не знал до сих пор».
