Дон Аполинар сидел на скамейке, курил сигару и наблюдал за Селсо. Когда Селсо поднял голову, дон Аполинар вынул из кармана пять песо и сказал лавочнику:
— Дон Педро, разменяйте мне, пожалуйста, эти пять песо на медь и серебро. Дайте мне побольше мелочи: ведь в дороге парень ничего не купит на крупные деньги — ему никто не даст сдачи.
— Два с половиной песо я могу вам дать мелочью, — ответил лавочник. — А остальное — по пятьдесят сентаво. Первые три дня ему еще будут попадаться селения и плантации — там всегда можно разменять полпесо.
— Спасибо, дон Педро, грасиас!
— Не за что, — ответил дон Педро.
— Ну хорошо, Селсо, — сказал дон Аполинар, — вот тебе пять песо, то есть сорок реалов. Это аванс. Все остальное, как я уже говорил, тебе отдаст дон Эдуардо. Если у него не окажется наличных, он выдаст тебе чек, который оплатит здесь дон Педро. Но думаю, у дона Эдуардо найдутся деньги. Завтра утром, рано, очень рано, еще до восхода солнца, ты должен отправиться в путь.
— С вашего разрешения, патронсито, — ответил Селсо, — я лучше выйду сразу же, вот куплю только соль, перец, тортилльяс и табачные листья. Через несколько минут я буду уже в пути.
— Что ж, тем лучше, — согласился дон Аполинар. — Хочешь получить песо в награду, понятно! Буэно! Тогда сматывай поскорей удочки — и бегом на монтерию!
Прощаясь, дон Аполинар не подал Селсо руки, зато покровительственно похлопал его по плечу.
Селсо поднял свой тюк, нагнулся, просунул оба больших пальца под головной ремень, приладил его поудобнее и повернулся к двери, чтобы идти.
Не подымаясь со скамьи, дон Аполинар сказал ему вслед:
— В добрый путь!
— Спасибо, патронсито, грасиас! Ну, я пошел, — ответил Селсо и вышел из лавки.
5
Селсо поторопился уйти из города вовсе не для того, чтобы поскорее доставить пакет. Он вполне успел бы добраться до монтерии за две недели, даже если бы вышел только на следующее утро. Но именно этого ему не хотелось.
Вполне могло случиться, как правильно заметил дон Аполинар, что в течение двух, а то и четырех месяцев на монтерию не будет никакой оказии. Но с тем же успехом в городе мог совершенно неожиданно появиться караван или небольшой отряд, направляющийся на монтерию. И тогда дон Аполинар позовет Селсо, сунет ему полпесо за беспокойство, отберет пакет и ящик с хиной и передаст их одному из погонщиков каравана. За три песо тот с радостью возьмется выполнить поручение: шутка ли, нежданно-негаданно заработать три песо! Ведь путь его все равно лежит на монтерию, а добавить к вьюку пакет и ящик с хиной ничего не составляет.
Но стоит Селсо выйти хоть на полчаса раньше, чем придет караван, дон Аполинар может отправить вдогонку за индейцем самую быстроногую лошадь, — его уже не найти. Далеко посылать гонца, чтобы вернуть Селсо, дон Аполинар не станет: это обойдется слишком дорого. А Селсо нужно было во что бы то ни стало идти на монтерию, и он хотел, чтобы дорогу ему оплатили. Поэтому ему было важно как можно скорее выбраться из города. Пойдет ли он той дорогой, которую ему указал дон Аполинар, или другой, это никого не касается. Но на той дороге его может настичь гонец, посланный доном Аполинаром. Селсо сам выберет себе дорогу. Ему нужно поскорее добраться до последнего селения на границе джунглей — ведь только оттуда можно идти на монтерию. А по какой дороге он доберется до селения, это уж его дело; он не заблудится и без того плана, который нарисовал ему на бумажке дон Аполинар.
Но в Ховеле ни в тот день, ни много месяцев спустя не появился караван, направляющийся на монтерию. И вдогонку Селсо не послали верхового. Зато Селсо, которому вдруг стало везти, повстречал в последнем селении на границе джунглей бродячего мексиканского торговца. Его дешевые товары были навьючены на трех ослов, и помогал ему только двенадцатилетний мальчик. В селениях и асиендах ему почти ничего не удалось продать. Богатые купцы, перевозившие свои товары на двадцати, а то и на сорока мулах, продавали все значительно дешевле, да, кроме того, их товары считались лучше и модней.
Монтерия оставалась последней надеждой дона Поликарпо, который был родом из Соколтенанго. Но торговец боялся пускаться через джунгли вдвоем с мальчишкой. Он надеялся, что повстречает лесорубов и сумеет вместе с ними отправиться в путь. Но, так как никто не проходил через селение, торговец уже решил отправиться на следующее утро в обратный путь и еще раз посетить те же самые селения и асиенды, где он так неудачливо торговал.
И вдруг на заходе солнца в селение вошел Селсо. В такую глушь мог попасть только тот, кто здесь живет, или тот, кто намерен идти через джунгли. Селсо не был местным, поэтому дону Поликарпо незачем было спрашивать его, куда он держит путь. Приход Селсо он считал просто счастьем. Но и Селсо, сговорившись с торговцем, тоже счел эту встречу счастьем.
Чем ближе Селсо подходил к джунглям, тем яснее понимал, какие трудности ему предстоят. Ведь эти джунгли сильно отличались от тех, в которых он жил, когда работал на плантациях — сажал кофейные деревья, окучивал их. Те джунгли были уже расчищены, сквозь них проложили хорошие, сухие дороги. Стоило удалиться от одной плантации на такое расстояние, что лай собак уже едва доносился, как до слуха долетал громкий лай со следующей плантации.
Когда дон Аполинар говорил о джунглях, воображению Селсо рисовались обжитые джунгли, вроде тех, которые окружали кофейные плантации. Он представлял себе, что разница только в одном: на пути в монтерию заросли чуть погуще, а расстояние от одной плантации до другой — длиннее. И ему казалось, что на протяжении всего пути он, если понадобится, всегда легко разыщет людей, услышит голоса, получит необходимую помощь.
По дороге он часто шел с попутчиками, которые знали, что такое настоящие джунгли; некоторые из них побывали на монтерии. В хижинах индейских крестьян, куда Селсо заходил переночевать, он по вечерам слушал рассказы бывалых людей о походе через джунгли. И каждый заключал свой рассказ примерно одними и теми же словами: «Ты не можешь идти через джунгли один. Нельзя проделать этот путь в одиночку». Все, кто принимал в Селсо участие, пытались отговорить его идти через джунгли, уверяя, что там его ждет верная гибель. И доводы, которые они при этом приводили, казались Селсо очень убедительными.
Он взялся доставить на монтерию Агуа-Асуль письмо с документами и ящик с хиной. Никому из тех, кто повстречался ему в пути, он и словом не обмолвился об этом письме. Он был очень осторожен даже с соплеменниками и говорил им только о ящике с лекарствами, который нужно во что бы то ни стало доставить на монтерию, где много больных. Лекарство никто красть не станет. Быть может, потому, что без него больные умрут и, превратившись в злых духов, зададут жару мошенникам, которые стащили спасительное средство.
Но все, кого он расспрашивал, все без исключения, рассказывали страшные истории о джунглях, о предстоящей дороге и об ужасах, которые пережил всякий прошедший этот путь. Конечно, большинство рассказчиков сами никогда не бывали в джунглях, даже близко не подходили к ним, а пересказывали лишь то, что видели и пережили другие.
Поток рассказов, обрушившийся на Селсо, и то, кем и как они передавались, — короче, всё, решительно всё содействовало тому, чтобы породить у Селсо невероятный страх перед джунглями. Конечно, рассказчики не преследовали определенной цели и вовсе не хотели отговорить Селсо выполнить взятое на себя поручение. Собственно говоря, какое кому было дело, погибнет ли Селсо в джунглях или нет. Они рассказывали все это только для того, чтобы заполучить внимательного слушателя, скоротать время и взбудоражить себя своими же рассказами.
Что и говорить, поход через джунгли не сулил ничего приятного и никак не напоминал увеселительной прогулки. Во время пути и в самом деле могли случиться все те ужасы, о которых рассказывали Селсо. Ведь и днем, на дороге, и вечером, в хижинах, Селсо сталкивался только с одними индейцами. А они не имели обыкновения преувеличивать то, что было для них естественным и повседневным. Среди них находились даже такие, которые считали, что через джунгли пройти в одиночку возможно, но, добавляли они, дорога эта настолько трудна, что умнее все же не отправляться на монтерию одному: ведь у смельчака ровно столько же шансов благополучно добраться до места, сколько и погибнуть в пути.
Все эти советы и страшные истории лишили Селсо покоя. Добираясь до последнего селения, он получил и некоторое наглядное представление о том, что его ожидает. Чтобы попасть в это селение, надо было часов шесть идти по джунглям. Правда, там еще не встречались непроходимые заросли, но все предвещало их, и уже можно было вообразить, как выглядят великие джунгли.
