— Поэтому он ее обманывал.
— Он согласился на сделку, во всяком случае, так говорит его дневник. Точно известно, что он с ней спал и у них был ребенок. Я — живое доказательство того, что в этой части легенда говорит правду. Из-за того, что между ними существовали сексуальные отношения, некоторые в «Аркейне» до сих пор считают, что для активирования Лампы необходима интимная близость.
— Вы в это верите? — спросила Аделаида ровным голосом.
— Нет, конечно, нет. — Он оглянулся на нее и добавил чуть насмешливо: — Успокойтесь, миссис Пайн, я не посягаю на вашу добродетель. Судя по тому, что я прочел в дневнике, возможно, какая-то физическая связь действительно необходима, но я уверен, что будет достаточно простого соприкосновения рук, ничего более интимного не потребуется.
— Понятно.
Аделаида сказала себе, что она должна испытывать огромное облегчение. Так оно и было… конечно, так. Она безжалостно растоптала крошечный огонечек возбуждения, вспыхнувший было где-то глубоко в ней.
— Но вы говорите, есть такие, кто уверен, что необходима более… э-э… интимная связь?
— Миссис Пайн, вы знаете, как оно бывает с легендами. В сказках всегда так или иначе присутствуют какие-нибудь сексуальные отношения.
Аделаида подумала, что Гриффин, сам того не подозревая, только что дал ей ответ на большой вопрос: она наконец поняла, почему в ту ночь, тринадцать лет назад, Смит был полон решимости ее изнасиловать. Он верил, что для того, чтобы воспользоваться мощью Лампы, он сначала должен вступить в сексуальную близость с женщиной, читающей энергию сна.
— Скажите, — осторожно начала Аделаида, — почему вы так уверены, что вам угрожает опасность стать сумасшедшим мультиталантом?
— Факты, миссис Пайн. Уверяю вас, у меня есть весьма веские основания для тревоги.
— Какие, например?
— Несколько недель назад у меня проявился второй талант.
— Боже правый, мистер Уинтерс, не может быть!
— И его приход сопровождался галлюцинациями и кошмарными снами, как и написано в дневнике Николаса.
Аделаида не верила своим ушам.
— Вы хотите сказать, что у вас действительно появилась новая психическая способность?
Гриффин открыл выдвижной ящик.
— Именно об этом я и говорю.
Он с любопытством посмотрел на стопку старых газетных вырезок и красочных рекламных листовок, которые открылись его взору.
— Не в этом ящике, — быстро сказала Аделаида. — В следующем, ниже. В чем состоит ваш второй талант?
Он закрыл ящик, набитый бумагами, и открыл следующий, под ним.
— Скажем так, это — неприятный талант.
— Мистер Уинтерс, при сложившихся обстоятельствах думаю, я имею право на более подробное объяснение. Вы говорите о способности скрывать себя тенью?
— Нет, это мой первый талант, он проявился у меня, когда я был еще подростком. — Он достал из ящика предмет, помещенный в чехол из черного бархата. — Недавно я обрел способность мгновенно погружать другого человека в кошмарный сон наяву.
Аделаида нахмурилась.
— Не понимаю.
— Я тоже не понимаю. Во всяком случае, не вполне понимаю. — Он рассмотрел бархатный мешок. — По вполне понятным причинам у меня не было особых возможностей экспериментировать. Могу только сказать, что я способен погрузить человека в кошмарный сон. В том единственном случае, когда я действительно пустил этот талант в ход, человек рухнул и умер на месте.
— Понятно.
По спине Аделаиды пробежал холодок. «Не забывай, что он криминальный лорд. Мужчинам его профессии не чуждо убивать людей ради достижения своих целей», — напомнила она себе.
Послышался приглушенный стук — это Гриффин поставил вазу в чехле на крышку сундука.
— У меня есть основания считать, что моя жертва умерла от сердечного приступа, — сказал он.
Аделаида оправилась от первого потрясения.
— Что ж, это может многое объяснить.
— Определенно так. — Голос Гриффина прозвучал холодно и сухо. — Другой человек в такой же ситуации мог сойти с ума от кошмарных видений и выброситься в окно.
Он стал развязывать узел на черном шнуре, которым был завязан чехол.
— Вы совершенно уверены, что производите энергию кошмарных снов? — спросила Аделаида, теперь уже из любопытства.
— У меня нет в этом никаких сомнений.
— Вообще-то это очень интересно, — сказала она.
Он покосился на нее через плечо с непонятным выражением.
— Миссис Пайн, я только что сообщил вам, что своим новым даром убил человека. Что-то мне не показалось, что это известие произвело на вас большое впечатление, не говоря уже о том, чтобы ужаснуть. Почему-то я ожидал от социального реформатора более острой реакции.
Аделаида была так поглощена собственными размышлениями, что проигнорировала сарказм в его голосе.
— То, что вы описали, не очень сильно отличается от того, что я могу делать благодаря моим собственным способностям, — сказала она.
От улыбки Гриффина повеяло ледяным холодом.
— Хотите сказать, что в ваших привычках — уничтожать людей при помощи вашего таланта?
— Нет, конечно, нет. Самое большее, что я могу делать, — это приводить человека в бессознательное состояние, как того охранника в переулке за борделем. Но возможно, и в вашем случае и в моем действуют похожие принципы парапсихологии.
— Вы рассуждаете, как ученый, который проводит эксперименты в лаборатории. А мы, миссис Пайн, говорим об убийственном даре.
— Сэр, выслушайте меня. Ваше и мое притяжение к энергии, заключенной в Лампе, показывает, что мы оба черпаем силы из той части спектра, в которой находится энергия сна. Но похоже, что вы просто способны проникать в области темного ультрасвета гораздо глубже, чем я.
— Просто?
— Я не хотела принизить ваши способности, — быстро сказала Аделаида.
— Миссис Пайн, когда вы погрузили латтреловского головореза в очень глубокий сон, вы к нему прикасались?
— Да, конечно. Иначе я бы не смогла произвести энергию такой силы, которая нужна для этого действия.
— А я тогда убил человека, который стоял в добрых трех, а то и в четырех шагах от меня. Я к нему пальцем не притронулся.
Аделаида резко втянула воздух.
— Да-а, это очень мощный талант. Как вы его в себе открыли?
— Когда был поглощен одним занятием, которое наверняка считается вполне обычным для криминального лорда.
— Каким занятием?
— В два часа ночи я занимался кое-какими делами в кабинете некоего джентльмена. Достаточно сказать, что упомянутый джентльмен не догадывался, что я нахожусь в его доме.
