Внутри все напоминало английский особняк Викторианской эпохи — я о таких однажды писала для географического журнала.
Исполинский холл с шестифутовым камином, в котором, как прежде выражались, «вечно трепещет и бьется огонь».
Я ожидала, что нам навстречу бросятся непременные китайские мопсы. И выпорхнет дворецкий во фраке.
Вместо этого из двери прозаически вышла и просеменила к нам средних лет экономка в простом темном платье.
— Клара, Дэвид дома? — нетерпеливо спросила Пейтон.
— Нет, миссис Славин. Сегодня он целый день не давал о себе знать.
— Ладно. Покажите мисс Уэггинс комнату для гостей, а затем принесите ей холодного сухого вина в библиотеку.
Я отметила про себя, что здесь, в этом храме финансового процветания, ее величают миссис Славин, хотя для всего остального мира она — миссис Кросс!
— Извини, — сказала миссис Кросс-Славин, — я тебя оставлю ненадолго. Нужно сделать несколько звонков. А ты можешь пока отдохнуть в библиотеке — як тебе скоро присоединюсь. Клара покажет дорогу.
Пейтон тут же упорхнула, а меня повели вверх: по огромной лестнице, больше похожей на лестницу в оперном театре, чем в нормальном человеческом доме.
Я с интересом осматривалась.
При ремонте стиль эпохи был выдержан почти безупречно. Однако мелкие, иногда довольно пикантные новшества в материалах и оформлении уберегали от впечатления скрупулезной киношной декорации.
Отведенная мне гостевая комната — очевидно, одна из многих — находилась в конце длинного широкого коридора на втором этаже.
Размером раза в три больше моей гостиной, величиной которой я так горжусь.
В центре — огромная высокая кровать с пологом и приступкой, чтобы на нее взбираться. Кровать и приступка в желто-белую полоску с цветами поверх полос. Очевидно, Пейтон считает желтый цвет успокаивающим. Увы, сегодня меня ничто не успокоит.
Видя, что я без серьезного багажа, с одной сумочкой, Клара спросила, не нужно ли мне чего-либо, и обещала принести зубную щетку. Когда она ушла, я выудила из сумочки сотовый и позвонила Джеку. Ни один из телефонов, по которым я его надеялась застать, не отвечал. Ни в университете, ни в его квартире. Даже его мобильный был отключен. Я оставила сообщение: позвони при первой же возможности!
Затем ополоснула лицо в ванной комнате, которая была тут же, и направилась в библиотеку. Благодаря точным указаниям Клары я, слава Богу, не заблудилась. Библиотека была выполнена в зеленых тонах. Зелеными были не только стены, но и сами книжные шкафы. Только шкафы были покрашены такой хитрой краской, что выглядели совсем как кожаные. Несколько стилизованных зеленых кушеток по стенам, Ковры с зелеными и бежевыми квадратами. Там и сям китайская антикварная бронза и мебель — красный лакированный кофейный столик, такая же красная лакированная конторка, украшенная пагодами и плакучими ивами.
В ведерке со льдом стояла бутылка французского белого вина. Я налила себе бокал.
Телефон на столике возле кушетки время от времени звонил. Кто-то где-то в доме брал параллельную трубку, и телефон замолкал.
Бокал вина меня нисколько не расслабил. Я хотела прилечь на кушетке, когда на широкой каминной полке (разумеется, и тут был камин) заметила ряды фотографий. Я направилась их проинспектировать. В основном какие-то мне неизвестные родственники Дэвида. Хотя было много снимков Дэвида в обществе Пейтон: на борту роскошной белой яхты, на залитых солнцем террасах отелей и в открытых кафе, характерных для юга Франции и Италии. Словом, добро пожаловать в сказочную жизнь семейства Славин.
Одна особенно большая фотография — Дэвид и Пейтон в день свадьбы.
Пейтон в потрясающем атласном белом, глубоко декольтированном платье (крошкосборник, крошкосборник!), а Дэвид во фраке с белой бутоньеркой. Оба выглядят триумфаторами. Оба на пике успеха.
Я прилегла на кушетку и вынула свой блокнот в черно-белой обложке.
Теперь настал черед вспомнить всю свадьбу час за часом, последовательно. И устроить памяти настоящую ревизию. Баловство закончилось. Грядет настоящее следствие. Если следователь не разгадает загадки, следующей жертвой может стать он сам.
Итак, свадебный уик-энд начался, собственно, в пятницу днем — с ленча подружек невесты.
Некоторые из нас при этом впервые познакомились. Робин, Эшли и Пруденс, старшая подружка, были подругами детства Пейтон. Ни я, ни Джейми прежде с ними не встречались. Маверик, пиар-представительница Пейтон, кажется, была знакома с Робин, а знала ли она остальных, понятия не имею. Короче, ситуация самая обычная — не все друг друга знают. Однако на других свадьбах, где я бывала, общее знакомство происходило не за день до события, а много раньше, за несколько недель — во время девичника или при планировании «свадебного ливня», то есть официального приема для гостей будущей свадьбы, во время которого гости преподносят свои свадебные подарки. На по-настоящему больших свадьбах с сотнями гостей «свадебный ливень» устраивают по традиции за некоторое время до свадьбы, ибо акт дарения сотен подарков может серьезно затормозить церемонию.
Но Пейтон не пожелала ни «ливня», ни девичника.
Насчет девичника она заявила: я теперь фигура публичная, известная, мне ни к чему, чтобы какой-нибудь папарацци щелкнул меня, когда я выхожу из заведения, где, цитирую Пейтон, «пьяные тетки таращатся на голых мужиков в набедренных повязках и суют им десятидолларовые бумажки едва ли не в член».
Пейтон никак не объяснила запрет на прием гостей для преподнесения подарков. Впрочем, несложно догадаться, чем она руководствовалась. У Пейтон тонкий капризный вкус, и замуж она выходила за Денежный мешок невероятных размеров. На кой черт ей все эти коврики-моврики, миксеры-киксеры и прочая дрянь, которую обычно дарят даже самые состоятельные гости?
Во время ленча подружек невесты, насколько мне помнится, ничего особенного или странного не произошло. Можно отметить только несколько скованную атмосферу. И эта взаимная неловкость и молчаливость объяснились не столько тем, что многие из нас виделись впервые, сколько поведением Пейтон — уже к тому времени она успела всех достать, и каждая из нас, познав истеричные вспышки ее гнева, старалась держаться тише воды, ниже травы, чтобы неловким словом или поступком не спровоцировать счастливую невесту на новую грубость. Откуда взяться веселью и раскованной обстановке?
Репетиция свадебного вечера началась, как я уже упоминала, со скандала. Мы, подружки невесты, после репетиции в церкви опоздали на репетицию в ресторане; Пейтон, публично отчитав нас, заставила переодеваться прямо в зале и еще долго рвала и метала — пришлось вмешаться ее матери, чтобы хоть как-то ее утихомирить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
