Марина Эргле
Наследница
Пролог
Солнце уже садилось за горизонт… Я стояла на балконе, прижавшись к перилам. Лил дождь… Белая майка полностью промокла, и через ее тонкую ткань можно было запросто рассмотреть мою обнаженную грудь.
Я не любила дождь… но почему-то именно в этот раз, стоя под ним, я ощущала нечто невероятное… Возможно, какое-то безрассудство, а может быть, даже свободу… Внутренне я все же испытывала некоторую скованность, страх… Стоя под дождем мне казалось, будто я наконец пытаюсь нарушить какие-то рамки. Рамки, которые мне всю жизнь пытался кто-то навязать. Сначала воспитатели в детском доме, потом гражданский муж, затем светское общество, в которое я волей-неволей попала… Теперь нет ни того, ни другого… Я хочу быть свободной… Боже, я так хочу быть свободной!
Вадим подошел ко мне сзади и крепко меня обнял. Мы молчали. Я повернулась к нему и заглянула в его глаза. Его черные как смола глаза, которые мне напоминали факелы в темную ночь, смотрели на меня в упор… Интересно, о чем он сейчас думает? И почему я всегда смотрю на него как загипнотизированная? Эти глаза… Да, его глаза… Они одновременно магнетизируют и обескураживают…
Так продолжалось еще мгновение, а после он произнес дрогнувшим голосом:
– Ты вся дрожишь…
Я промолчала.
– Пойдем в дом, – прошептал он.
Я стиснула зубы и покачала головой:
– Не хочу, – еле слышно произнесла я.
Вадим слегка приподнял мой подбородок, заглянул мне в глаза и спросил:
– Скажи мне, ты жалеешь? – в его голосе я ощутила боль и тревогу.
Я долго смотрела ему в глаза и понимала, что ни о чем не жалею… Все неважно… Лишь бы только он был рядом, лишь только смотреть в его глаза, ощущать аромат его тела и слышать биение его сердца…
– Нет… – все так же тихо прошептала я.
После Вадим страстно и жадно меня поцеловал. Этот поцелуй был долгим и ненасытным. Мы стояли под дождем и целовались. А дождь все не прекращался и лил с еще большим энтузиазмом.
Рука Вадима стала пылко скользить по моему телу, ощупывая его самые сокровенные места. Он нетерпеливо стянул с меня майку, и я ощутила его горячие губы у себя на груди. Соски, уже отвердевшие от холода, напряглись еще сильнее. Я почувствовала, что начинаю задыхаться от желания. Ощущение было такое, словно сама кровь закипает в жилах. Разум мгновенно куда-то ускользал, и перед глазами все плыло… Вадим развернул меня к себе спиной, стащил шорты и, расставив мне ноги, медленно вошел в меня… Я ощутила как волна удовольствия расходится по всему телу… Из уст раздался стон, и я окунулась в водоворот наслаждения… Никогда я не испытывала ничего подобного со своим гражданским мужем, я даже не думала, что такое возможно… Я словно растворялась в любимом человеке и забывала обо всем…
Мы были под дождем абсолютно промокшие, но нас это нисколько не волновало… Мы оба были охвачены безумной страстью…
Мне было все равно где сейчас находится мой гражданский муж, ищет ли он меня… Ну конечно ищет… Он, наверное, уже перевернул весь город в поисках меня. Я даже не знаю, что будет, если он меня найдет. Убьет? Нет… он слишком любит меня, чтобы сделать это… Я же почти как дочь для него… Да, звучит странно… но только для тех, кто не знает историю моей жизни…
Часть I
Глава 1
Свое детство я провела в сиротском приюте. Я никогда не знала, кто были мои родители… Единственным родным и близким для меня человеком был мой старший брат Денис. Мы находились в разных учреждениях, но несмотря на это, он часто навещал меня. Когда ему исполнилось шестнадцать, он попал в колонию для несовершеннолетних. Воспитательница сказала мне, что его посадили за кражу… Куда писать ему, я не знала, и от него писем не получала… Моя связь с ним потеряна. Теперь я даже не знаю, жив он или нет… Столько времени прошло, но я до сих пор помню его озорные глаза, насмешливую улыбку, гордо задранный нос и родимое пятнышко, которое у него было прямо на глазу… Мне он всегда казался очень мужественным. Я так любила его… Его одного… Мне больше некого было любить… Он был единственным родным и близким мне человеком… он был человеком, который любил меня… Когда его посадили, я забыла, что это такое… Я долго переживала, плакала, часто смотрела в окно и всегда несмотря ни на что надеялась, что когда-нибудь он придет ко мне… Но время шло, а этого не происходило… Я повзрослела и поняла, что он уже не придет… Никогда…
Когда мне исполнилось пятнадцать, мы с моей подружкой Викой стали убегать из приюта. Мы занимались мелким воровством. На бегу выхватывали у зазевавшихся прохожих сумки, вытаскивали кошельки, короче говоря, пытались утащить все, что «плохо лежало». На эти деньги мы стали ходить по дешевым ночным заведениям и пить дешевый алкоголь. Мораль, совесть… – мне были немыслимы эти понятия…
Но как-то раз нас задержали сотрудники милиции. Я долго плакала, вырывалась, умоляла меня отпустить. Но они только смеялись над нами. Они поставили условие, при котором они отпустят нас… Один мужчина опустил Вику на колени и расстегнул перед ней свою ширинку. Я закрыла глаза, потому что не смогла наблюдать за происходящим. Я обливалась слезами, а мужчины только смеялись… Потом настала моя очередь… я вырывалась, кричала, но после того как меня сильно схватили за волосы, я все же повиновалась и опустилась на колени. Мужчина, перед которым я стояла, снял штаны и я, увидев то, что находилось у него между ног, почувствовала приступ тошноты.
– Соси, – злобно приказал он.
После его слов я ощутила как во мне что-то взорвалось. Я прокусила ему член… Мужчина сильно вскрикнул и схватился за то, что осталось от его мужского достоинства, а я ринулась бежать. Я бежала долго, не оглядываясь… Мои губы были в крови, но мне было абсолютно все равно, мной двигало только чувство страха. В голове звучало: «Бежать, бежать и не оглядываться»!
Когда у меня уже не было сил, я упала коленями на асфальт и стала рыдать… Совершенно обессиленная и потерянная… Мне было страшно… Отчаяние перехватило горло, и даже слезы мне стали даваться с огромным трудом. Мне казалось, еще немного – и я просто задохнусь…
Начался жуткий ливень… Словно небо плакало вместе со мной…
Вдруг, буквально в паре метров от меня остановилась машина. На тот момент я не разбиралась в марках, но могла отличить дорогой автомобиль от дешевого. Это был изящный дорогой авто. Из него вышел статный мужчина с уже заметно редеющими волосами, в черном пиджаке и галстуке. Он осторожно поднял меня с колен и усадил в свою машину. У меня уже не было сил чему-либо сопротивляться, я чувствовала себя беспомощной амебой и все так же продолжала рыдать… Когда я наконец успокоилась и ко мне постепенно стал возвращаться разум, я посмотрела на мужчину испуганным взглядом.
– Все хорошо, – спокойно произнес он. – Ты в безопасности, никто тебя не обидит… Не переживай, – его голос был уверенным и одновременно мягким, вселяющий доверие и уважение, – Может быть, расскажешь что у тебя стряслось? – поинтересовался он, но все же его тон показался мне каким-то безразличным.
Я придумала нелепую историю о том, что гуляла с воспитательницей и просто потерялась. Мужчина спросил, где находится мой приют, и привез меня к его воротам. Напоследок он дал мне немного денег и свою визитку. Это была гладкая небольшая карточка черного цвета, на которой белыми буквами было выгравировано его имя и телефон. Я еще раз осмотрела мужчину внимательным взглядом. На вид ему было больше сорока, на висках уже просматривалась седина, а его голубые глаза были какими-то отстраненными и холодными… Взяв деньги и визитную карточку, я вернулась в приют.
Моя подружка так и не появилась… Я, конечно, винила себя в случившемся с ней, но гнала эти мысли прочь, понимая, что я уже ничего не смогу изменить. В действительности, мне было плохо знакомо чувство вины. Я выросла на одном-единственном принципе – законе выживания. Но тем не менее, в течение нескольких недель после приключившегося, я вздрагивала во сне и просыпалась среди ночи, когда мне снилось испуганное Викино лицо и то, что заставил ее сделать тот мужчина…
Прошло больше полугода. За это время я словно одичала. Мне почему-то было сложно найти общий язык среди сверстников. В школе одноклассники избегали общения со мной, потому что я была детдомовской девчонкой. К таким, как я, ребята всегда относились крайне пренебрежительно, с долей отвращения, словно у меня были вши. Детдомовские дети старались общаться и держаться только рядом с себе подобными… Но мне и этого не удавалось. Девочки из приюта мне были просто неприятны… склочницы и сплетницы, они словно стая коршунов нападали на одного человека, который в чем-то их не устраивал, и если ты не разделял их мнения и не присоединялся к их «стае», то становился одной из этих жертв. В приюте были свои так называемые «группировки», но я не относилась ни к одной из них… Словно «белая ворона», я была сама по себе, в обществе самой себя. Тоска и одиночество съедали меня изнутри. Я смутно представляла свое будущее и то, что мне удавалось представить, совершенно меня не радовало… И эти мысли все больше и больше пугали меня…
