А как же правила, спросишь ты? Мы знаем, что нельзя считать их произвольными велениями Хозяина, но те, кто думает так, не совсем ошиблись, ибо нельзя и считать, что правила выдумал человек. Вспомни, что мы говорили об острове. Тут снова выступает неоднозначность слова "я". Я - законодатель, и я - подчинен закону. Я, Дух, даю душе, то есть себе же, правила, которым она должна подчиняться; и любой спор между подчиненьем и хотеньем - лишь спор между нетленным и тленным "я". Нелепы слова: "Я должен, но не хочу!" словно "Я хочу, и я не хочу" сразу. Научись говорить "Этого хочу я, но и не я", и ты узнаешь тайну.
Друг твой уже здоров, и скоро полдень.
----------------------------------------------------------------------
[1] Спенсер, Спиноза, Ницше, Штейнер, Кант, Швейцер
КНИГА ВОСЬМАЯ
ТУПИК
Необразованные люди отнюдь не лишены ума и сметливости, когда речь идет о них самих или о том, что рядом, но они неспособны к отвлеченному. Все для них - под рукою, а не у края небес.
Хэзлитт
Глава 1
Два максималиста
Гуляя под вечер на лугу, Джон увидел Виртуса, который был очень бледен и едва волочил ноги.
- Ты ходишь? - вскричал Джон. - Ты прозрел?
- Да, - тихо ответил Виртус. - Кажется, прозрел, - и он, тяжело дыша, оперся о посох.
- Тебе плохо? - спросил Джон.
- Я еще не окреп. Ничего, сейчас отдышусь.
- Присядем, - сказал Джон. - Отдохнешь, и пойдем к дому.
- Я туда не пойду.
- Не пойдешь? Но ты еще не можешь идти дальше!
- Да, не могу. Однако я должен идти.
- Куда же? Неужели ты надеешься перебраться через Ущелье? Неужели ты не поверил мистеру Мудру?
- Верю. Потому и ухожу.
- Нет, постой, - сказал Джон. - Объясни, в чем дело.
- Разве ты не слышал? - спросил Виртус, как бы теряя терпение. Помнишь, что он говорил о правилах?
- Конечно, - отвечал Джон.
- Ну вот, он вернул их мне. Этой -загадки больше нет. Правила надо выполнять, как я и думал.
- И что же?
- Неужели ты не понимаешь, что из этого следует? Вспомни, правилам противилась моя тленная, здешняя природа. Значит, правила не велят оставаться здесь. Вот этот "я", нынешний "я" - враг мне истинному. Если Хозяин - это Дух, то по cю сторону Ущелья и есть черная яма.
- Как раз наоборот, - сказал Джон. - Скорей этот мир - замок Хозяина. Все - в Его сознании, значит - все благо. Вспомни: красота мира - лишь видимость, но мир от этого еще прекрасней. Согласен, правила есть, слушаться их нужно. Теперь я сильнее в это верю, но следовать им мне... ну, легче, что ли. Или проще.
- Что ты говоришь! - вскричал Виртус. - Куда труднее! А я-то, дурак, думал, что есть невинные радости! Словно хоть что-то невинно для нас, если сама наша жизнь - падение!
- Виртус, какая странная мысль! Мистер Мудр научил меня другому. Я как раз думал, сколько во мне еще пуританского. Ведь природа - отражение Единого, и глупейшее из наших удовольствий так же нужно Ему, как высокий подвиг. Я вижу теперь, что в Абсолюте просветляется любое пламя, даже плотская страсть.
- Можно ли оправдать даже самую скудную, самую простую еду?
- В сущности, Лирия права...
- Этот Лют гораздо умнее, чем кажется...
- Конечно, кожа у нее темновата. Но разве не все цвета входят в спектр?
- Разве каждый цвет - не плод разложения сияющей белизны?
- То, что мы зовем злом - лишь составная часть добра. Даже самый тяжкий наш грех...
- То, что мы зовем праведностью - просто мерзость. Ты глуп, Джон, и я от тебя уйду. Я удалюсь в горы, где ветер холоднее, земля тверже и тяжелее жизнь. Мне еще придется побыть частицей темной тучи, застилающей свет, но я постараюсь, чтобы эта частица стала почти прозрачной. Пусть тело мое искупает грех жизни. Самый строгий пост, ночные бдения...
- Ты сошел с ума? - вскричал Джон.
- Я исцелился, - отвечал Виртус. - Что ты смотришь на меня? Я знаю, что бледен и тяжело дышу. Тем лучше! Болезнь выше здоровья, ибо она хоть немного приближает к Духу.
- Зачем нам уходить из этой милой долины? - начал Джон, но Виртус прервал его.
- Нам? Я тебя не зову. Не тебе спать на терниях и питаться акридами.
- Неужели ты хочешь покинуть меня? - спросил Джон.
Виртус громко хихикнул.
- Дружба, привязанность, как их там - это самые крепкие цепи. Они держат нас здесь. Только дурак, умерщвляя плоть, даст пировать душе. Надо отдать не какие-то радости, а все!
Он встал пошатываясь, и направился к Северу. Раза два он чуть не упал. Одной рукой он держался за бок, словно ему было больно.
- Зачем ты идешь за мной? - сказал он. - Уходи.
Джон остановился, испугавшись его голоса; и снова побрел за ним. Наконец Виртус поднял
камень.
- Уходи! - крикнул он. - Я и сам себе враг, кто же мне ты?
Джон пригнулся, камень в него не попал, и я увидел, как они идут один за другим, и Виртус иногда кричит и швыряет камни. Наконец расстояние между ними стало таким, что ни камень, ни голос не могли одолеть его.
Глава 2
Джон не может вернуться
И Джон увидел, что долина стала уже, края ее - круче, расщелина - шире. Собственно, он шел по узкой полосе, как бы по выступу в глубине Ущелья.
Наконец дорогу эту перегородил кусок скалы. Виртус стал карабкаться вверх, тяжело дыша (теперь Джон был к нему ближе). Как-то раз он чуть не упал (Джон увидел кровь на скалах), но полез дальше и вскоре выпрямился, отирая пот. Постояв немного, он что-то крикнул и покатил вниз валун; когда же грохот утих, Виртуса не было видно.
Джон опустился на камень. Трава здесь росла скудно - такую траву любят овцы, - долина исчезла из вида, и Джону очень хотелось вернуться. Он был смущен и опечален, и боялся снова встретить обезумевшего друга.
"Отдохну, - думал он, - и пойду обратно. Доживу жизнь, как смогу". И тут кто-то окликнул его. Оттуда, где недавно стоял Виртус, спускался человек.
- Твой друг уже там, - сказал он. - Может, и ты поднимешься?
- Он сошел с ума, - сказал Джон.
- Не больше, чем ты, - сказал человек, - и не меньше. Оба вы исцелитесь, если будете держаться вместе.
- Мне не вскарабкаться на скалу, - сказал Джон.
- Я дам тебе руку, - сказал человек, подошел поближе и протянул руку. И Джон побледнел, и голова у него закружилась.
- Сейчас или никогда, - сказал человек. И Джон стиснул зубы, и схватил его руку, и задрожал, но вырваться не мог, да и были они так высоко, что один бы он не вернулся. Наконец Джон упал ничком в траву, а когда он отдышался, человека нигде не было.
Глава 3
Джон забывает о себе
Джон огляделся и задрожал. О том, чтобы спуститься, не могло быть и речи. "Однако и удружил он мне!" - подумал Джон. Над ним громоздились какие-то скалы, а лежал он на небольшом выступе, поросшем травою. Сердце у него упало, но он постарался вспомнить наставления мистера Мудра. "Это я сам, - сказал он себе, - я сам, Великий Дух, веду меня, раба. Какое мне дело, упадет этот раб или нет? Не он реален, а я... я... Я!" Однако он ощущал себя столь непохожим на Вечного Духа, что никак не мог называть его местоимением первого лица. "Ему-то что! - продолжал Джон, - а вот помог бы мне!.. Помог бы, а? Помоги, помоги, помоги!"
И только он произнес (кстати, вслух) эти слова, как новый ужас охватил его. Он вскочил, дрожа еще сильнее.
- Да я молюсь! - крикнул он. - Опять этот Хозяин! Опять эта яма, и правила, и рабство! Меня поймали! Кто мог подумать, что старые пауки сплетут такую тонкую сеть?
Этого он вынести не мог, и тут же сказал себе, что выразился иносказательно. Даже мистер Мудр признавал, что Матушка и управители являют истину в картинках. Без метафор не обойдешься. "Главное, - думал он, помнить, что это метафоры, и не более того".
Глава 4
Джон обретает голос
Мысль эта утешила его, и он - и решительно, и робко - отправился вдоль по выступу. Узкие места сильно пугали его, и вскоре он понял, что не может ступить и шагу, не думая об Абсолюте, которого так почитает мистер Мудр. Иначе воля его не слушалась; лишь из этого необъятного сосуда он черпал хоть какое-то мужество. Он твердил себе, что, собственно, он сам и есть Абсолют, но не весь, и сейчас обращается к той, другой Его части. Естественно, что ее он называет на "ты". Метафора, конечно... то есть, не только метафора... Ни в коем случае нельзя это путать с мифическим Хозяином... Как об этом ни думай, все будет не совсем то.
И тут с Джоном случилось нечто странное - он запел. Песню его я запомнил не всю, но начиналась она словами:
"Услышь мой крик, послушай мою мольбу! От конца земли взываю к тебе в унынии сердца моего:
Возведи меня на скалу, для меня недосягаемую... [1]
И слова эти придумал он сам.
Услышав себя, он испугался еще больше. День склонялся к вечеру, на узком выступе стало почти темно.
Глава 5
Сколько стоят пища и питье
Джону было страшно, и очень хотелось есть, и очень хотелось пить. И мне приснилось, что к нему подошел человек и сказал:
- Ночь ты проведешь тут, но я принес тебе хлеба, а в десяти шагах бьет родник. Доползи до него.
- Я не знаю вашего имени, - отвечал Джон, - и не вижу лица, но я благодарю вас. Не поедите ли и вы со мной?
