И тут с Джоном случилось нечто странное - он запел. Песню его я запомнил не всю, но начиналась она словами:
"Услышь мой крик, послушай мою мольбу! От конца земли взываю к тебе в унынии сердца моего:
Возведи меня на скалу, для меня недосягаемую... [1]
И слова эти придумал он сам.
Услышав себя, он испугался еще больше. День склонялся к вечеру, на узком выступе стало почти темно.
Глава 5
Сколько стоят пища и питье
Джону было страшно, и очень хотелось есть, и очень хотелось пить. И мне приснилось, что к нему подошел человек и сказал:
- Ночь ты проведешь тут, но я принес тебе хлеба, а в десяти шагах бьет родник. Доползи до него.
- Я не знаю вашего имени, - отвечал Джон, - и не вижу лица, но я благодарю вас. Не поедите ли и вы со мной?
- Я не голоден, - сказал человек. - Сейчас я уйду, только дам тебе совет. Выбирай: или то, или это.
- Что вы хотите сказать?
- Ты остаешься жив лишь потому, что молишь и просишь кого-то, называя его разными именами. А сам себе ты твердишь, что это - просто метафоры.
- Я ошибся?
- Может, и нет. Но играй честно: если Его помощь - не метафора, не считай метафорой и правила. Если Он отвечает на твой зов, значит, Он может говорить и Сам, без просьб. Если ты вправе к Нему воззвать, и Он вправе обратиться к тебе.
- Кажется, я понял. Вы хотите сказать, что я - не свой, что надо мною все же есть Хозяин?
- Пусть так. Чем же это плохо? Ты слышал от Мудра, что правила - и твои, и не твои. Разве ты не собирался выполнять их? А если собирался, тебе же лучше, если Кто-то поможет.
- Да, - сказал Джон. - Кажется, вы меня поймали. Наверное, я все же не собирался выполнять их... или не всегда... или не до конца. Но в каком-то смысле собирался. Знаете, когда занозишь палец, и хочешь вынуть занозу, и боишься. Совсем другое дело - пойти к доктору, чтобы он вынул ее, когда ему вздумается.
Человек засмеялся.
- Вижу, ты хорошо меня понял, - сказал он. - Главное, вынь занозу.
И снова ушел.
Глава 6
Поймали!
Джон легко отыскал родник и, напившись, присел поесть. Хлеб был пресноват, и вкус его показался Джону знакомым. Он так устал, что почти и не думал о недавней беседе. Слова незнакомца лежали на дне его души холодным комком, но в голове мелькали Виртус, утесы, скалы, забота о завтрашнем дне, а больше всего - радость от того, что он сыт и может никуда не идти. И он крепко заснул.
Утром он вскочил в неописуемом страхе. Синее небо стерегло его, скалы ограждали, словно стены темницы, тропа указывала единственный путь. Хозяин настиг его и заполнил мир всплошную. Он распоряжался, Он приказывал, и уйти от Него нельзя было даже на краю света, что там - даже за этим краем! Значит, и впрямь, все - это Он, а ты снова в рабстве, тебя не оставят в покое, тебе не положено ни одного своего угла. И Джону показалось, что он крошечное насекомое, которое поймал и рассматривает в лупу великан.
Однако он умылся, и попил воды, и пошел вперед. Шел он целый день, хлеб придал ему силы. Смотрел он вбок, на отвесный склон, чтобы не взглянуть вниз, и много думал. Он думал о том, что надо будет проститься с островом, ибо даже если такое место существует, нельзя тратить душу на поиски. Но это его не очень опечалило - он тосковал теперь скорее по Кому-то, а не по чему-то. Утешал он себя и тем, что Хозяин, конечно, совсем не такой, как говорили управители, поскольку человек не может создать Его правильный образ.
Глава 7
Отшельник
Джон услышал негромкий звон, и взглянул, и увидел часовенку в пещере, и отшельника по имени Историй, такого худого и старого, что руки его были прозрачны.
- Зайди ко мне, сын мой, - сказал отшельник, - и поешь, и попей, а тогда продолжай свой путь.
Джону было отрадно услышать человеческий голос среди этих скал, и он вошел в пещеру. Отшельник дал ему воды и хлеба, а сам только выпил немного вина.
- Куда ты идешь, сын мой? - спросил он.
- Мне кажется, отец, я иду, куда не хочу, - отвечал Джон, - ибо искал я остров, а нашел Хозяина.
Отшельник смотрел на него, то ли кивая, то ли трясясь от старости.
- Снобы правы, - продолжал Джон, как бы думая вслух, - и бледные братья правы, миру не утолить моей жажды, и остров - одно мечтание. Но я забыл, отец, что ты не знаешь этих людей.
- Я знаю всю страну, - сказал отшельник. - Где они живут?
- К Северу от дороги. Снобы - на земле Маммона и Духа Времени, бледные - перед самыми горами, в Краю Твердолобых.
- Я бывал там нередко в молодые годы. Скажи мне, держатся ли они своих прежних обычаев?
- Каких же именно?
- Смотря по тому, кто на чьей земле. Когда свернешь с дороги к Северу, по правую руку будут Маммон и этот Дух, и еще кое-кто, а по левую, у самых гор, две девицы, как же их звали... ах, да, Спесильда и Профанна. Девицы эти вводили у себя странные обычаи. Многих тамошних жителей я перевидел - и стоиков, и манихеев, и спартанцев, многих. То они вздумают, что есть вредно; то их няньки, выливая воду, выбрасывают и младенца; то они увидят лисицу без хвоста и рубят хвосты собакам, лошадям и коровам. Помню, никак не могли решить, что же отрубить людям, пока один не догадался отрезать всем носы.
Но самый главный их обычай - такой: они не исправляют, а уничтожают. Грязную тарелку они не моют, а бьют; грязное белье не стирают, а сжигают.
- Да это же очень дорого!
- Конечно. Но они живут за счет своих соседей.
- Должно быть, они - богатые люди.
- Еще бы! Очень богатые. Не припомню, чтобы там селился хоть один бедный человек. Когда простые люди сбиваются с дороги, их тянет к Югу. А туда, к горам, переходят чаще всего с земель Маммона. Наверное, твои бледные - покаявшиеся Снобы.
- Скажи мне, отец, почему они так странно ведут себя?
- Ну, прежде всего, - они очень мало знают. Они не бывают нигде, ничему не учатся. Они не слышали даже, что есть другие земли, непохожие на Шумигам и на Гнуснополь - разве что до них дойдут смутные слухи об южных болотах, и они решат, что к Югу от них одни болота и есть. Они и хлеба не едят поэтому. У Маммона им попадались или белые булки, лишенные вкуса, или пирожные с кремом, которые привозят с Юга; но им и в голову не приходит зайти на любую ферму у дороги и попробовать свежего хлеба. Дети напоминают им о мерзостях маммоновых блудниц, но им и в голову не приходит пойти и посмотреть, как играют на лугу сыновья и дочери живущих при дороге. Что же до носов, в их краю и нюхать нечего, а у Маммона - или вонь, или ароматы. Вот они и не видят, зачем человеку нос, хотя у дороги стоят стога сена.
- Скажи мне, отец, - спросил Джон, - есть ли на свете мой остров?
- Это долгий рассказ, - отвечал отшельник. - Начинается дождь, идти тебе нельзя, так что - послушай.
Джон выглянул из пещеры. Стог сена стал темным, и теплый дождь струился с небес.
Глава 8
Рассказ отшельника
Когда Джон уселся рядом с ним, отшельник сказал:
- Рассуждая об острове, они ошибаются точно так же. Что они сказали тебе?
- Что это выдумка лорда Блазна, а его подкупили темнокожие девушки, отвечал Джон.
- Бедный Блазн! Они к нему несправедливы. Не так уж он плох, только идти к нему надо не за наслаждением. Если ты, наслаждения ради, будешь снова и снова слушать его песни, что останется тебе, как не объятия его дочери?
- Так оно и было, отец. Но никто не верит, что к острову я стремился раньше, чем встретил лорда Блазна, до всякой песни. А они говорят, что остров он выдумал!
- Ничего не поделаешь, темные люди! Если что-то им нравится в их деревне, они считают, что это любили везде и всегда, хотя за пять миль о том и не слыхали. Если им что-нибудь не по вкусу, они назовут это провинциальным, дешевым, отсталым, хотя бы это любили во всем свете.
- Значит, каждого тянет к острову?
- Не всегда это остров, бывает иначе, а некоторых, не совсем здоровых, и вообще никуда не тянет.
- Скажи мне, отец, что же это? Связано ли оно с Хозяином?
- Да, с Хозяином оно связано. Это видно и по плодам: смотри, докуда ты дошел.
- Управители говорят, что Хозяин создал правила.
- Не все управители много бродили. А те, кто бродил, знает, что Он создал далеко не только правила. Какая польза от правил, если не умеешь читать?
- Почти все умеют.
- Но не с самого рожденья. Картинки мы узнаем раньше, чем правила. А неграмотных или полуграмотных на земле гораздо больше, чем ты думаешь.
- Значит, этим людям хватает картинок?
- Не сказал бы. Одни картинки, без правил, опасны; опасны и одни правила. Потому-то лучше всего найти Матушку сразу, и с детства знать то третье, что принес нам Сын Хозяина. Да, лучше всего и не ведать о споре между картинками и правилами. Посланники того, кто враждует с Хозяином, трудятся без устали, и сея неграмотность, и прививая слепоту к картинкам. Даже там, где властвует Матушка, люди могут состариться, не научившись читать. Власть ее всегда на краю гибели, не погибнет никогда.
Вот, например: как только человек снова уйдет от нее к Языкам, Хозяин посылает ему картинки, порождая в нем сладостную тоску, и приводит к Матушке, как привел когда-то не нынешний, захудалый, а тот, благородный народ Языков. Другого пути им нет.
