воздухе. Её отбросило назад, и всё её тело исчезло в ловко подхватившем его белоснежном покрывале, лавиной двинувшемся в сторону Фаррелла, стирая разделяющие их время и пространство.
Когда Белизна наконец достигла Фаррелла, он почувствовал призрачное прикосновение небольшой, нежной ладони. Это прощание переполнило Фаррелла благодарностью – последним чувством, которое испытало человеческое воплощение Белизны. Растворившись в немом крике, он вновь освободил свои глаз и руку и попытался прикоснуться до неё в ответ, но его пальцы легко проходили сквозь время и пространство, не находя никакой опоры – не находя никакого следа от человека, которого он любил.
Ощутив, как всю его душу изрубили на куски, Фаррелл замер на месте, с неверием буравя глазами кончики своих пальцев. Его зрение вновь вернулось в норму, а механическая рука постепенно обратилась в световую, но, обуреваемый болью и благодарностью, Фаррелл этого не замечал. Он всё продолжал упорно смотреть на свои пальцы – его попытка коснуться её, хоть и неудачная, подарила ему чувство её близости. Вскоре он понял, что он весь как будто касается её, как будто она вот-вот подойдёт к нему сзади и мягко обнимет его. Он начал поворачиваться из стороны в сторону, время от времени как будто подгадывая момент, чтобы снова увидеть её, ускоряясь с каждым новым поворотом, показывающим ему идеально белый покров реальности.
Наконец его глаза поймали какую-то фигуру, и Фаррелл отчаянно бросился к ней, надеясь в этот раз увидеть её, прикоснуться к ней, остаться рядом, вместе с ней, быть где и когда угодно, каким угодно: живым, мёртвым, безумным; творцом, созданием, палачом, жертвой, да хоть пылью на Барьере – но остаться вместе с ней, наблюдать за ней, смеяться вместе с ней, вместе с ней чего-то ждать, чего-то желать, что-то загадывать, что-то вспоминать – существовать вместе с ней, рядом с ней.
На исполненный надежды взгляд Фаррелла ответили три страдающих глаза, из которых текли алые слёзы.
– Хватит, Фаррелл. Пожалуйста, хватит, – взмолился Светоч, неспособный больше смотреть на него, – Я тебя умоляю, Фаррелл, перестань, – повторил он и положил руки на плечи человеку, всё ещё продолжая смотреть ему в глаза, – Хватит страдать, Фаррелл, уже достаточно, больше не надо, больше не дóлжно, больше не должен, – повторял он раз за разом, содрогаясь с каждым словом.
Фаррелл опустошённо смотрел на него, мелко дрожа. Черты и очертания Светоча врезались в его сознание, с каждой секундой доказывая, что всё было кончено, и Линда никогда уже не вернётся к нему. Он неосознанно поднял свои руки и слабо сжал запястья бога.
– Всё правда закончилось? – дрожащим голосом спросил он, боясь ответа, – Я правда больше её не увижу? – с неверием обратился он к богу. Тот только коротко кивнул, позволив кровавым слезам упасть на его грудь.
***
Когда Фаррелл наконец вновь осознал своё существование, он обнаружил себя сидящим напротив костра. Белый ветер, рвущий его плоть и подпитывающий его душу, ураганом носил вокруг кострища пыль. Светоч осторожно ворошил угасающее пламя, стараясь разжечь былой огонь.
– Ты обещал мне, что всё закончилось, – выдохнул Фаррелл и упал на четвереньки. Пыль под его глазами тут же окрасилась алыми пятнами.
– Ты больше её не увидишь, Фаррелл, и с ней у тебя всё закончилось, – тяжело ответил Светоч, – Но ты ведь не хочешь умереть от моей руки – или же от своей. Мы одно целое, за нами стоят одни идеи и убеждения. Если я убью тебя, ты всё ещё будешь чувствовать, что то, что ты сделал, было единственным выходом, – с неожиданным пониманием сказал Светоч и посмотрел в глаза Фарреллу. Не в силах ответить, тот только рьяно закивал.
– Возьми их, – мягко сказал Светоч, показав на лежащие на пыли винтовку и белую маску, – И иди. Я обещаю тебе, что мы встретим человека, который докажет нам обратное – человека, который нас поймёт и докажет нам, что был иной выход.
Фаррелл поднялся на ноги и подошёл к винтовке. Она приветливо откликнулась в его сознании, но теперь не пыталась срастись с его телом: они оба были частью Белизны. Подняв маску из твёрдого белого света, Фаррелл перевернул её. На ней не было ни вырезов, ни креплений – только три наполненных кровью глаза со следами засохших алых слёз.
– Почему три? – коротко спросил Фаррелл.
– За каждую дорогую тебе жизнь, которую ты был вынужден прервать, – с болью ответил Светоч. Фаррелл только коротко кивнул в ответ.
– Если я не буду видеть, то и страдать никто не будет, верно? – снова спросил он, вспомнив смерть своей невесты, – Без наблюдателя исчезнет и наблюдаемый, без палача исчезнет и жертва, – пояснил он для себя, – Без содержания исчезнет и форма.
– Да, Фаррелл. С ней ты всё забудешь, пока не придёт время умирать навсегда, и не сможешь никому причинить боль, – успокоил его Светоч, – Конечно, это означает, что ты потеряешь самого себя. Ты готов к этому? Забыть всё, что произошло? – спросил он человека.
– Храбрые не бегут, Светоч. В конце концов, я был рождён к этому, – уверенно ответил Фаррелл, – Я понимаю, что моё и её значение поддерживается только моей памятью и моим страданием, но я не могу не пожертвовать собою вслед за ней. В конце концов, мы должны были стать единым целым, – закончил он, посмотрев Светочу в кровоточащие глаза, окружившие их сплошной стеной.
– Сколько? – спросил Фаррелл напоследок, поднеся маску к лицу.
– Больше, чем ты можешь себе представить, – ответил Светоч, – Прощай, Фаррелл, – попрощался бог с человеком.
Фаррелл прижал маску к своему лицу и почувствовал, как все его боль и воспоминания растекаются по Белизне, будто уносимые ветром семена одуванчика. Забирая его печали одна за другой, Белизна нежно успокаивала его, заполняя образовывающиеся пустоты в его душе любящим свечением. Фаррелл чувствовал, как она знакомым движением кладёт свою руку поверх его, как они отчаянно сплетают и сжимают свои пальцы, держась друг за друга до самого конца.
Частица за частицей уносились ветром, и Фаррелл начал медленно терять себя в мягком белом свете, обнимающем его со всех сторон. Левая рука, сжимающая ружьё, онемела и исчезла, и вскоре за нею последовали его ноги и туловище. Повиснув в пространстве и времени, Фаррелл и Линда всё ещё упорно держались за руки, теряя самих себя, но не теряя друг друга. Когда их души уже практически растворились в Белизне, Линда слабо погладила его пальцы и соскользнула в небытие; Фаррелл тут же последовал за ней, и вместе с ним исчезли его воспоминания и боль. В последнюю секунду перед исчезновением Фаррелл увидел Белизну во
