Даже больше, чем дом и платье.
— Это как?
— Ты его сегодня взял и вот так подкинул. А я тоже так хочу. — Она подошла и протянула ко мне руки. — Пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста. Можешь?
Я встал и, подхватив её с пола, подкинул вверх. Поймал и подкинул снова. Инга взвизгнула. Я опустил её на пол и сделал вид, что отошёл, а потом вернулся, подхватил и подбросил ещё выше. Дочь завизжала громче, а когда я, поймав, прижал её к груди, восторженно вдохнула.
— Ещё! Ещё, пожалуйста!
Подбросил снова, потом ещё раз. Она смеялась и визжала, на нас косились посетители, официантка и моя охрана, но плевать было на всех. Наконец Инга устала. Откровенно говоря, я тоже. Посадил её рядом и потянулся за газировкой. Она перехватила мой стакан и сделала несколько больших глотков.
— Ой, как вкусно. — Улыбнулась она во весь рот. — Кажется, я даже писать захотела. Ты меня сводишь? Надо спросить у тётеньки на кассе, куда идти только. Я сама могу спросить.
Чёрт подери! Каким бы паршивым ни был день, эта девчонка могла доконать мёртвого. И рассмешить тоже.
Да, всю жизнь я мечтал иметь сына, но сейчас, глядя на кнопку, смотрящую на меня моими собственными глазами, понимал, что многого себя лишил. И не только себя. Её. Их.
Глава 8.1
Вика
День начался, как и предыдущие. Завтрак, разложенное на лужайке во дворе покрывало и дом-тюрьма, окружённая изощрённой живой изгородью. О том, что случилось вчера, напоминало только количество охраны и вертящаяся вокруг собачонка. Добрых ассоциаций она у меня не вызывала. зато дети были счастливы. Даже обычно угрюмый Игнат пару раз улыбнулся и даже засмеялся, когда собака притащила ему палочку. У меня появилось странное щемящее чувство, очень похожее на то, что я испытала, когда Инга делала свои первые шаги. Моему сыну могло быть столько же, но… Но, но, но. Думать о том, что могло бы быть, а что нет, я давно себе запретила. У меня есть Инга, в ней моё счастье, в ней моё продолжение, в ней я сама.
— И что, хочешь сказать, ничего не поменялось? — крепко держа Игната за руки, я сделала ещё один шаг назад. — Вот вообще ничего?
Выбора у него не оставалось, пришлось идти за мной, и я улыбнулась. Наступал он намного увереннее, мышцы стали лучше.
— Смелее, Игнат, — подбодрила я. — Ногу тяни. Вот…
Шум из холла заставил нас прерваться. Я приоткрыла дверь и выглянула наружу. Охранники тащили к лестнице коробки, перевязанные розовой лентой, Инга суетилась вокруг, Захар раздавал команды.
— А что они делают? — озвучил Игнат вопрос, ответ на который я сама получить была не против.
— Мама! — увидев меня, с криком бросилась Инга. — Дядя Захар мне домик подарил! Для кукол. Вот такой, — она описала в воздухе нечто невообразимое.
Судя по количеству коробок, от правды дочь отступила недалеко.
— Пойдём наверх, — поторопила она и, не дожидаясь, побежала к лестнице.
Когда мы с Игнатом пришли, охранников уже не было. Несколько коробок стояли раскрытые, вокруг лежали детали.
— Это что, правда дом? — спросила у прилаживающего одну часть стены к другой Захара.
— Да.
— Мам, ты представляешь, какой он большой? Я тебя просила купить мне домик для кукол, а ты так и не купила. Зато теперь у меня будет намного больше.
— Захар, зачем? — спросила я резко.
Он всё же отложил детали и выпрямился во весь рост.
— Зачем ты это делаешь? — повторила я ещё жёстче. — Вначале комната, кошка, потом собака. Теперь, — махнула на коробки, — всё это. Мы не останемся тут. Я не останусь. И не надо манипулировать мной через ребёнка. Это не игрушка, ты не можешь взять её с полки, когда захочешь, а когда надоест, отложить.
— С чего ты решила, что она мне надоест? Что ты мне надоешь? — спросил он вкрадчиво и подошёл.
Я наградила его предупреждающим взглядом.
— Речь не обо мне, а об Инге. Она тебя никогда не интересовала, а тут…
— Что тебя не устраивает? Что меня не было с вами или что я есть сейчас? — спросил он.
— Меня всё не устраивает, — сказала я и отвела взгляд, потому что сама не знала ответ.
— А давайте все вместе его собирать, — предложила Инга.
— Не буду я собирать девчачий домик, — ответил ей Игнат. — Фу, он ещё и розовый!
— Он красивый. И не розовый совсем. Это только тут розовое, а тут вот не розовое. И тут тоже, — дочь продемонстрировала несколько деталей. — Дядя Захар, а это что? Стена или крыша?
Захар взял у неё деталь и повертел в руках.
— Похоже на стену.
Я забрала у него кусок пола.
— Никакая это не стена. Вы разве не видите? Это вообще самый низ. Как вы его собирать будете, если не можете пол от потолка отличить?
— Так она тебе предложила вместе собрать.
— Да, мам. Я предложила вместе. Дядя Захар будет главным, потом я, а потом ты.
— А я?
— А ты… — дочь открыла ещё одну коробку. — Вот. Это мебель. Ты будешь собирать мебель.
Пока дети решали, кто и что будет делать, я распустила бант на запечатанной коробке и раскрыла бумагу. Одна на другой внутри нашлись ещё несколько частей от дома. Посмотрела на Захара и покачала головой. Сложно было представить, сколько этот дом стоит. Должно быть, примерно столько же, сколько наша съёмная квартира в Ессентуках.
Захар подошёл снова и, забрав у меня стену с резным, словно настоящим окном, положил в коробку.
— Хватит, Вика. Это просто дом.
— Это не просто дом, Захар. Это то, что я не могла себе позволить. То, что не могла купить Инге. А ты… Ты берёшь её вещами. Хорошо, сейчас ты её этим купишь, а дальше что? Ответь себе на этот вопрос.
— На этот вопрос можешь ответить только ты.
Я высвободила руку из-под его и, красноречиво посмотрев, присела на пол, где уже были разложены куски первого этажа. Скрепила один с другим. Захар тоже сел на пол. Я отвернулась, смотреть на него не было сил: каждое прикосновение напоминало о ночи. Я не знала, как с этим бороться и не знала, куда деть себя. На Захаре были льняные брюки и рубашка. Босой, немного растрёпанный, пахнущий свежестью, он был вызывающе красивым той мужской красотой, от которой сосёт под ложечкой.
— А вот это, кажется, задняя панель, — показал он.
Я ничего не успела сообразить, а Захар прижал меня спиной и прислонил детальку так, что я увидела свой глаз в миниатюрном зеркальце. Захар мазнул
