«Все, о чем вы мечтаете, находится на другой стороне вашего страха».
Джек Кэнфилд – Это от Джоны, – догадалась Эстер и, вернувшись в свою комнату, взяла телефон. Она уже знала, что найдет внутри коробки.
ЭСТЕР:
Я не стану смотреть видео.
ДЖОНА:
Почему?
ЭСТЕР:
Потому что я не передумаю.
ДЖОНА:
Передумаешь, детка. Еще как передумаешь.
Эстер не посмотрела видео. Она не передумала.
8
Взломщик шкафов
![]()
В то утро Эстер заварила кофе не водой, а энергетиком «Ред Булл».
– Хочу уйти в четвертое измерение, – объяснила она Юджину. Тот скривился, когда она, сидя по-турецки на кухонном полу, сделала глоток своей химозной бурды.
Перед ней на покрывале для пикника лежала гора сладостей, которые она собиралась принести в школу и продать на этой неделе – все, что испекла накануне вечером: дюжина двойных шоколадных брауни, шотландский песочный бисквит с мятой, две дюжины печений, две дюжины батончиков из воздушного риса и один целый карамельный пирог. Каждое лакомство она завернула отдельно и сложила в рюкзак все, что могла унести.
Необъяснимый всплеск подросткового ожирения в конце прошлого года (несмотря на изменения в питании столовой) привел к тому, что среди учителей поползли слухи, будто Брауниберг поставляет ученикам сладости. Эстер никак нельзя было попадаться: это означало бы отстранение от занятий, а отстранение – конец ее маленького бизнеса. В прошлом году ей удалось заработать приличную прибыль – пока что этого было недостаточно для поступления в колледж, для побега отсюда, зато на резервный фонд пары тысячи долларов хватало.
Когда новая партия сладостей была уложена, Эстер поднялась к себе и переоделась Элеонорой Рузвельт. На шее – три нитки жемчуга, волосы убраны с лица и заколоты волнами, ноги обтянуты тонкими чулками, практичные коричневые ботинки – под стать военному времени. Эстер нравилось наряжаться сильными женщинами – так она сама чувствовала себя сильной, словно влезала в их шкуру. В первый учебный день ей требовалось выглядеть устрашающе. А кто как не Элеонора Рузвельт лучше справится с боем? (Ну, может, еще Чингисхан, хотя ее задачей было пережить этот день с достоинством, а не изнасиловать и перебить всех учеников, а потом с помощью грубой физической силы захватить их шкафчики, дабы все последующие поколения старшеклассников носили ее ДНК. Поэтому Элеонора казалась ей более безобидным вариантом.)
По дороге в школу Юджин вел себя тише обычного – одним словом, не разговаривал вообще. Всякий раз, как они останавливались на светофоре, он надавливал большим пальцем на свежий ожог на ладони и при этом никогда не морщился от боли. Иногда он ускользал в тень, притаившуюся в его голове, куда не мог проникнуть даже самый яркий луч. Эстер не знала, как ему помочь, поэтому просто держала руку на его предплечье, пока он вел машину, в надежде, что этого будет достаточно, дабы показать ему свою любовь.
По пути они заехали за Хеф; девочка выплыла из дома и приблизилась к машине – высокая, долговязая и, как всегда, похожая на привидение.
«Как прошло твое приключение с Джоной?» – жестами спросила она.
– Я больше не боюсь лобстеров, – ответила Эстер.
Хефциба округлила глаза.
«Сработало? С ума сойти!»
– Не слишком обольщайся. Я больше на это не пойду.
«Почему?»
– Потому что испытывать судьбу – слишком опасно.
Хефциба наградила ее неодобрительным взглядом, но Эстер отвернулась прежде, чем подруга успела спросить что-то особенно волнующее и воодушевляющее об ее встрече со страхами.
Как только Юджин свернул на знакомые улицы, неумолимо приближавшие их к школе, Эстер начала потеть. Так бывало всегда, каждый учебный день. Сначала пот, потом волнение, бухающее сердце и рука, которая сжимает горло и заглушает слова еще до того, как они сорвутся с губ. Эстер представила себя такой, какой видели ее одноклассники: уродливой, неполноценной и непозволительно странной. Непричесанные рыжие волосы спадают непокорными кудрями ниже бедер – с такой длиной она чувствовала себя в безопасности, а потому очень боялась их отрезать. Кожа усыпана веснушками: не теми симпатичными крапинками на щеках, как у других людей, а темными большими пятнами, придававшими ей нездоровый вид. Сшитая вручную одежда с кривыми, неидеальными стежками, как она сама.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В попытке успокоиться Эстер развернула записку, написанную для нее Розмари, и принялась ее читать. Она писала одну и ту же записку в начале каждого учебного года.
«Для сведения заинтересованных лиц.
Просьба освободить Эстер от участия во всех классных обсуждениях, презентациях и спортивных мероприятиях. Просьба не вызывать ее и не выделять на уроке, не читать ее работу перед всем классом и в целом не пытаться каким-либо образом признать ее существование.
С наилучшими пожеланиями,
Розмари Солар» Эстер, крепко сжав записку в руке, сделала глубокий вдох. Еще один год посторонних взглядов. Еще один год насмешек. Еще один год отчаянных попыток затеряться.
Добравшись до школы, она первым делом перед началом урока подошла к своему шкафчику. Собиралась выложить туда всю выпечку, чтобы потом целый день не расхаживать по школе преступницей, благоухающей ароматами ванили.
– Вот ты хитрый мерзавец, – пробормотала она, открыв дверцу.
Внутри ее надежно запиравшегося шкафчика, ровно посередине, лежал одинокий рулетик малиновой пастилы.
9
Ужасная тайна Дэвида Блейна
![]()
Остаток недели прошел следующим образом. Во вторник Эстер повесила на свой шкафчик второй замок в дополнение к первому – на этот раз цифровой, чтобы Джона не мог его взломать. Днем она обнаружила внутри еще три рулетика пастилы, а также бабушкин украденный браслет. Замки при этом выглядели нетронутыми.
В среду: свой читательский билет, экземпляр «Ромео и Джульетты» из той же библиотеки (теперь на обложке вместо людей красовались два лобстера в нарядах елизаветинской эпохи) и семь рулетиков фруктовой пастилы.
В четверг: Юджин помог Эстер укрепить ее шкафчик очень прочными магнитами и новым замком. К тому времени молва о Джоне Смоллвуде, бесспорно искусном воре, разлетелась по всей школе, и после уроков возле ее шкафчика собралась небольшая группа ребят, желавших посмотреть, сумел ли Джона вскрыть его сегодня. Эстер терпеть не могла, когда за ней наблюдали, но вдруг осознала: все эти люди пришли не ради нее – они хотели увидеть магическое представление. Внутри шкафчика обнаружилась дюжина рулетиков пастилы и пятьдесят пять долларов в конверте.
– А этот парень хорош, – восхитилась Дейзи Эйзен.
– Здесь чувствуется влияние Дэвида Блейна[21], – серьезно заключил Юджин. Близнецы были твердо уверены, что Блейн способен творить настоящую магию.
– Возможно, – с усмешкой согласилась Эстер.
В пятницу: как хорошо, что она переложила все свои нелегальные запасы выпечки, потому что сегодня на процесс отпирания шкафчика пришли посмотреть даже некоторые из учителей. Утром Эстер специально во избежание взлома заклеила дверцу изолентой. Шкафчик по-прежнему выглядел нетронутым, но стоило ей разрезать ленту маникюрными ножницами, взятыми взаймы у учителя английского, как на пол сошла небольшая лавина из фруктовой пастилы. Толпа возликовала. Там же, между учебниками по биологии и математике, была втиснута нераспечатанная коробка, которую Джона привез к ней домой в понедельник утром.
