хорошо все-таки, что лицо закрыто личиной!
- Сударыня…
- Стефанида, аль память отказала? – нарочито нахмурившись, прогудела я.
- Да нет, не отказала, - усмехнулся этот наглец, обнажив ровные белые зубы, что только добавило ему привлекательности. - Просто подумал, раз уж мы наедине, может, представитесь настоящим именем?
И что прикажете делать?
Впрочем, сама знаю что: как бы то ни было, нужно стоять на своем, делая вид, что не понимаешь, о чем тебе толкуют. Известное правило женщин любого возраста, любой расы, любого народа, рода и племени, если что.
- Не понимаю, милок, о чем ты говоришь, - нагло заявила я, уставившись на этого императорского наглеца.
А что? Считал личину, и что дальше? Лицо-то мое надежно скрыто, а кто сказал, что баба Стефанида не может вот так просто, из придури бабской на работу личину надевать? Может у нее прыщ на носу вскочил или ячмень на глазу? Ну ладно, ладно, перегнула палку. Все-таки о Йагине речь. Но тем не менее!
Чародей поднял руки кверху в шутливом жесте – мол, сдаюсь.
- Как вам будет угодно, - сказал он, а потом добавил коварно. – Думаю, не ошибусь, если назову вас сударыней Хессенией?
Нет, ну что за наглец?! По пальцам непроизвольно пробежал как будто боевой разряд, и пришлось прилагать усилие, чтобы втянуть рвущийся наружу огний обратно. Хотя – у целительницы это не огний вовсе, а так, одно название: вон, у Демки и то, лучше, чем у меня выходит.
- Все, все, понял вас, - сказал нахал и сделал примиряющий жест. - Я собственно, не для того вас ждал... Чтобы сразу же повздорить из-за ерунды.
Вот как. Не для того, чтобы сразу, значит. Ну что ж. Сделала выжидательный вид – мол, и?
- Если вам внезапно понадобится моя помощь, - сказал маг и протянул мне стопку писчей бумаги. - Только дайте знать!
- А с чего это вдруг Дому Йагинь понадобится помощь княжеского чародею? И что же, вы, сударь, думаете, что у нас в лесу своей бумаги нет? На листьях пишем? Или через дым от костра телепортируем?
- Ах, сударыня, ну конечно же, нет! Просто письма из этой бумаги, я прочту гарантированно.
Вот оно что. Видимо, поклонницы замучили своими благоухающими самыми изысканными духами воздушными корабликами.
Почему-то в голове возникла следующая картина: вот этот городской щеголь сидит за столом и читает утреннюю газету – перед ним чашка крепкого кофею и, возможно, зажженная сигара. А об окно его бьются, точно рыба об лед, сотня, да что там сотня, тысяча разноцветных кораблей с ажурными, хитро вырезанными парусами!
А, вот еще картинка – краше первой – чародей выходит из ворот гостиницы по каким-то княжеским делам, хотя почему по каким-то? Знамо дело, на охоту за очередной клушей, которую можно отправить умирать к Темному князю – прямо в замок, мерзавец! А за ним шлейфом, благоухающим духами, нежно и настойчиво шелестит парусами да скрипит тонкими мачтами-палочками целая флотилия!
Куда там Федорке-то с ее красными сапогами и разноцветными атласными лентами в косах! Вон оказывается, как утонченные барышни оказывают знаки внимания. Но зачем мне он впихнул в руки целую стопку макулатуры, которую заранее намерен читать? Ох, чует мое сердце недоброе… Все ж таки прознал, или догадывается о том, что старшая внучка Йагини Стефаниды ворожить начала! И пижонский наряд этот меня не обманет! Волком вцепится в малейшую возможность «сосватать» за Темного князя очередную некстати одаренную дуру…
- Так что ж вы, милейший, - намеренно подпустила в свой голос нагловато-официозный тон. - Думаете, что в своем лесу потомственным Йагиням что-то угрожать может?
- Судя по вашей манере лепить огнии, сударыня… кхм, Стефанида, - улыбнулся этот мерзавец во все свои тридцать три, как у виерны, зуба. - Я вообще удивлен, как вам княжеская помощь до сих пор не понадобилась!
Вот нахал! Да, слаба я в боевой волшбе, и что? Да и на что мне она? Я заговором живой колючей проволоки так скручу, что мало не покажется. Однако надо защищать честь бабули, а то достанется мне потом – от нее же!
- Так я, милейший, вижу, что противник-то больно уж слабоват. Вот и зачем мне в такой неприятной ситуации полноценный боевой огний?
- Что вы, сударыня, какой я вам противник? – почти искренне воскликнул этот негодяй. - Приношу свои извинения, если мое присутствие вам настолько уж неприятно. А от помощи все-таки не отказывайтесь – добровольно предлагаю, - самодовольно усмехнулся этот прощелыга, княжеский прихвостень! - И предполагаю в ближайшее время нанести вам дружественный визит. Надеюсь, в следующую нашу с вами встречу, ваш наверняка светлый лик не будет скрывать личина!
Я не успела ничего ответить, точнее не успела даже придумать, чтобы такого достойного ответить этому столичному хаму, как этот самый хам на ходу открыл дверцу и выскочил из экипажа.
Рядом со мной на сиденье осталась лежать только пачка писчей бумаги с инициалами Л. де Эл. Д. и каким-то непонятным вензелем – похоже, мой новый знакомец из благородных.
Что ж, неудивительно: черные волосы, белая кожа, голубые глаза – порода просто написана на этом холеном высокомерном лице! Первым моим порывом было схватить эту пачку и отправить ее вслед за хозяином, но потом подумала, что может бабули что-то смогут сказать о ее владельце. И ничего, что она зачарованная, и не такие чародейские щиты пробивали, как говорится!
Родные стены встретили меня недовольным ворчанием бабы Стефы из ее горницы:
- Всыпать бы тебе за такие выкрутасы на орехи, Сенька! Ну да что уж. Раньше надо было воспитывать!
И вот наверняка знаю, что получила бы «на орехи», если бы не помогла роженице – ведь без моей помощи женщина вряд ли дождалась бы песиглавца… А все равно, надо побурчать. Просто для того, чтобы побурчать. Из любви к искусству,