Что же делать? Он вновь принялся осматриваться. Ничего нового не появилось — только безликий чужой ландшафт, странные бутылковидные деревья, высокая трава, песок, запустение и чуть заметная дразнящая темная полоска по всему северному горизонту.
Ну так как? Что-нибудь ведь из себя представляет эта полоса тени, пусть даже всего-навсего обычный горный хребет. Итак? Да. Он не может найти отсюда выхода, это совершенно очевидно, и жить здесь он тоже не может, не имея ни пищи, ни воды, ни убежища. По крайней мере, у подножия гор должны отыскаться вода и пища, и там он сможет выкопать себе какое-нибудь укрытие. А что еще остается делать? Сойти с ума спустя недолгое время?
Престайн отправился в путь.
Долго ли он шел, прежде чем увидел впереди метавшуюся по земле черную точку, он не мог бы сказать. Престайн остановился, отер со лба пот и протер глаза. Затем он снял запотевшие очки и тоже протер. К тому времени, как он водрузил их обратно, точка превратилась в живое существо. По крайней мере, как подумал Престайн, поглядев вторично, уже встряхнувшись от отупения, вызванного монотонной ходьбой — по всей видимости, живое существо. Тело этой твари круглилось бесформенной тушкой фута два в диаметре, темного металлически-синего оттенка. По-над телом раскачивалась желтая трехфутовая шея, несущая небольшую, похожую на кошачью голову, обладавшую, несмотря на усы и покрывавшую ее шерсть, странно разумным и даже мудрым видом. Но что поразило Престайна больше всего, заставило его замереть на месте, боясь пошевелиться — это ноги твари. Она бежала на двух длинных, суставчатых стрекозиных ходулях, выставив две других под прямым углом назад и держа их стиснутыми, а еще двумя угрожающе размахивая перед собой, словно подобиями рук, каждое из которых оканчивалось широкой когтистой лапой. Ошеломленный, Престайн машинально сосчитал когти и с некоторым облегчением обнаружил, что их четыре, а не три, как у тругов.
Быстро приближающаяся тварь провизжала ему невнятную серию оскорблений.
Чувство опасности неожиданно вывело Престайна из оцепенелого состояния. Но прежде, нежели он успел броситься бежать, коготь нанес тяжелый удар и Престайн распростерся по песку; другой коготь описал дугу и стиснул тыльную сторону его шеи. Он ощутил твердое царапающее прикосновение кости. Престайн слышал, как дыхание твари с присвистом вырывается из ее плоского кошачьего носа, и чуял густой неприятный запах перьев и кожи.
В отчаянии он сунул руку в карман, нашаривая небольшой нож, который там обычно носил. Ему удалось найти и извлечь оружие. Лицо Престайна было плотно прижато к песку обхватившим его за шею когтем. Он тупо сознавал, что его просто держат, больше тварь ничего не предпринимала. Она поймала его. А теперь сторожит. Для чего? Престайн конвульсивно раскрыл нож и вслепую ударил им снизу вверх. Коготь немного сдвинулся, так что Престайн смог наконец вскочить. Он развернулся к твари лицом. Голова ее покачивалась как бы в размышлении; растянутый рот шипел и плевался. Коготь ударил, и Престайн отскочил в сторону. Пятно зеленоватой крови возникло на темно-синем туловище там, куда пришелся удар ножа.
Тварь дышала угрозой, словно заброшенное жилье — спертым воздухом. Поначалу она хотела лишь захватить его в плен, но он сопротивлялся и нанес ответный удар. Теперь это существо явно собиралось убить его.
Когти хлестнули снова. На этот раз, отскакивая, Престайн ударил ножом вниз и в сторону. Клинок резанул по когтю и наполовину отсек его, а тварь издала высокий пронзительный визг, плюясь капельками слюны.
— Ага, это тебе не по нраву? — осведомился Престайн, потный, тяжело дышащий и смертельно напуганный. Он не мог бежать, поскольку тварь перемещалась явно намного быстрее; но даже если бы мог, то, как он смутно чувствовал сквозь страх, предпочел бы встретить ее лицом к лицу. Хватит уже, набегался на всю жизнь. Престайн снова взмахнул ножом, сделав выпад вперед, и тварь, присвистнув, отскочила.
Длинная змееобразная шея вдруг метнулась вперед, словно рычаг катапульты, и кошачья голова очутилась у его горла. Широко раздвинутые клыки, белые и острые, как иголки, обнажали внутреннюю сторону темно-зеленых губ и горло — желто-зеленое, цвета желчи. Престайн отскочил в сторону, пошатнулся, взмахнул рукой и ощутил, как иглообразные клыки пронзают его сухожилие и плоть.
Он снова ударил ножом и промахнулся. Голова отдернулась, а затем ударила снова. Престайн с криком, задыхаясь, перекатился по земле и почувствовал на сей раз клыки спиной и плечом. Он вскочил на одно колено, и голова еще раз злобно кинулась на него. Престайн схватил тварь за шею рядом с головой и стиснул, как человек, укрощающий брыкающегося мустанга. Голова безумно заметалась.
Она дергалась, визжала, крутилась и плевалась. Престайн держал. Он уронил нож и стискивал шею твари обеими руками. Когтистые лапы терзали его, а он в ответ пинался, бешено молотя темно-синее тело тяжелыми ботинками. Затем он услышал — или ему показалось, что услышал — короткий хруст.
Шея бессильно обмякла. Голова повисла. Престайн увидел и ощутил, как теплая зеленая влага вытекает из пасти твари и струится по его кулакам. С восклицанием отвращения он отбросил от себя зверя.
Тварь упала, и Престайн увидел торчащее из нее древко. Тяжелый, клинообразный наконечник дротика наполовину ушел в синюю плоть. Престайн вскочил на ноги и быстро обернулся. Там стоял и смеялся над ним человек с бронзовым лицом, обросшим темной бородой, с голубыми глазами и спутанными волосами. Человек помахал ему рукой.
— Molto buono! Ecco — Andate!
Его итальянский язык был испорченным и невнятным, но все же вполне разборчивым. На том же самом наречии Престайн ответил:
— Что… э, кто вы?
— Это пока неважно. Принеси ассагай. Он мне нужен. Да поторапливайся!
С некоторым отвращением Престайн высвободил дротик. Он почувствовал, что его трясет, но тут же подавил дрожь; сейчас было не время для расслабляющих реакций. Однако опасность прошла очень близко…
Престайн побежал к темнобородому чужаку. Этот человек был одет в достаточно аккуратные зеленые облегающие штаны и короткую зеленую куртку. На плече у него висел колчан, полный дротиков, а у левого бока — короткий меч. Шляпы он не носил и Престайн почувствовал себя обманутым: такой тип определенно должен был носить шляпу с перышком и с закрученными кверху полями.
— Ты сам-то кто? — спросил этот человек ворчливо, хотя и без неприязни.
— Престайн. А ты?
— Престайн — и все. Кое-кто из вас, иномирян, совсем не понимает приличий насчет имен. Я, — тут он заговорил с осознанной мрачной гордостью и его невнятная речь сделалась разборчивей, — я — Далрей из Даргая, Тодор Далрей из поместья и земель Даргайских, благородного рождения, ныне же беглец! — закончил он с явной горечью, хотя и стоически.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
