Адорам (между ними). Фара, ты обезумел! Назад! Ты ответишь Ахимелеку.
Обнажает меч в защиту Самсона. Воины готовятся к бою за Фару. Недовольные голоса: «Царский блюдолиз! Где правда? Бейтесь за Фару! Стрелу в израильского пса!»
Вы ответите царю. Назад! (Зовет.) Галиал! Галиал!
Голос Галиала: «Я здесь! Где добыча?» Выносится на коне и спрыгивает.
Галиал. Где лев? (Оглядываясь.) Что это, мечи? Фара, Самсон!
Самсон. Это мой лев. Я убил!
Фара. Я убил. Это мой лев.
Галиал (на воинов). А вы что? В ножны мечи. Где Амморей?
Адорам. Он с Далилой. Галиал, скажи Фаре…
Фара. Ты справедлив, Галиал, и ты знаешь оперение моих стрел. Посмотри! Разве это не моя стрела? Я убил! Он издевается над нами.
Самсон. Когда я пустил стрелу, я слышал его рев. Он заревел и упал у моих ног. Скажи, Адорам!
Галиал (делая знаки). Как тебе не стыдно, Фара! Самсон, друг, он погорячился, он ошибается. Ты как мальчишка, Фара, который плачет от игры! Самсон наш гость на охоте, а ты споришь, как безумный, и обнажаешь меч. Что с тобою, Фара, друг?
Фара. Посмотри сам, это моя стрела.
Галиал (делая знаки). Нет, я знаю твою стрелу. Это не твоя. Ты ошибся, друг Фара, тебя увлекла твоя горячность.
Адорам смеется.
Самсон (ворчит). Это мой лев. Пусть возьмет его тот, кто хочет.
Здесь обмениваются знаками.
Галиал. Ты был возле, Адорам…
Адорам. Я направлял удар. Это стрела Самсона, я сам вынул ее из колчана. Но как он натягивает лук, Галиал: не только пронзить зверя, он может раздробить и камень! А как хорош лев, не правда ли? Самец.
Фара (угрюмо). Я ошибся. Льва убил Самсон.
Самсон (вкладывая меч). Ага! Теперь видишь, филистимлянин? (Смеется.)
Фара. Я и тогда видел. Это не моя стрела, я погорячился, и мне было обидно.
Галиал. Честный Фара! (Делая знаки.) Но лев прекрасен, редко удается такая добыча, как у тебя, Самсон! Понятно, что Фара так заспорил, я сам бы на его месте…
Фара. Дай руку, Самсон. Помиримся.
Самсон. На. Лев мой, я его убил.
Вносится на коне Далила : она вся в огне охоты, волосы ее разметались, глаза горят дико и страстно. Соскакивает. Ей делают знаки, на которые она не обращает внимания.
Далила. Скорее, скорее! Там львица с двумя… Она задрала коня у Амморея, он спасается на скалах. На коней!
Охотники торопливо собираются.
Что здесь? Какой лев! Ах, какой! Это ты убил, возлюбленный?
Молчание. Отвечает Галиал, делая знаки, которых она не понимает.
Галиал. Да, Самсон. Славный удар, сестра!
Далила. Разве теперь у него красные стрелы? (Припадает ко льву.) Он еще теплый, смотри, смотри! (Смеется.) Какие у него космы; я умру, купаясь в них. О, милый, о, милый, милый… Он пахнет пустыней и кровью… Ты вдыхал запах, Самсон? Вдохни, ах, да скорей! Милый, милый… Подари его мне, возлюбленный.
Самсон. Проси Фару.
Далила. Почему?
Галиал (перебивая). Нам надо спешить. Солнце низко, и львы разъярились. На колесницу, Самсон, Адорам! Фара!
Самсон. Я не хочу больше охотиться. Возьми льва, Фара, он твой. Я ошибся.
Далила. Это правда? Как жаль, – это правда, Самсон? Не надо!
Фара. Это твой лев, Самсон, а следующий будет мой.
Адорам и Галиал беспокойно переговариваются. Далила с недоумением смотрит на них. Воины умчались, и только трое ждут с конями.
Далила. Я не понимаю. Почему ты больше не хочешь с нами, Самсон? Я сегодня была так счастлива, возлюбленный. Отойди, Фара, что ты смотришь на меня, как голодный? Если это твой лев, мне его не надо. Он стар и плешив, можешь выбросить в ров эту падаль. Пойдем, Самсон!
Фара удаляется. Здесь только Самсон, Далила с братьями и два воина в стороне.
Самсон. Я не хочу. Я останусь здесь. Охотьтесь без меня.
Галиал. Самсон устал, мне кажется…
Самсон. Да, устал. И не надо так говорить с Фарой, он смелый воин.
Далила. Ну!.. Но неужто мы так и кончим? Мне надо остаться с тобой, возлюбленный, или можно еще немного? Там львица и два крупных детеныша… (Смеется.) Ах, что-то Амморей! Он был так смешон, когда быстро-быстро лез на скалу! Ему надо помочь.
Галиал. Ему помогут. Я тоже устал и больше не хочу. Ты говоришь: львица и еще два? Жаль! Мы останемся с тобою, Самсон.
Самсон. Зачем? Не надо.
Далила. Я только взгляну!..
Галиал. Далила!..
Адорам. Ты меня смешишь, сестра! Как можно так увлекаться? Лев, львица… глупцы!
Самсон. Скачи, скачи, Далила! И когда увидишь львицу, пошли ее сюда: лев ждет ее, – скажи!
Далила. Я сейчас…
Вскакивает на коня при помощи воина и с криком, разметая волосы, уносится.
Галиал мрачен.
Адорам. Ну вот! А если львица действительно придет по следу, а ты здесь один…
Самсон (усмехаясь). Я руками разорвал льва среди этих скал. Поищи его кости и найдешь.
Адорам. Но пойми, друг, что мне скучно с ними, и я устал. Галиал пусть идет, он притворяется, что не хочет. Разве он может простить львице, что убежала от него? Иди, Галиал, а я останусь.
Самсон (сдерживая гнев). Я хочу быть один. Идите. Или вы боитесь, что я убегу? Я слеп.
Галиал. Что ты говоришь, друг! Идем, Адорам. Да, надо сознаться, эта львица не дает мне покоя. Слышишь рев? Это она! Скорей! Мы сейчас вернемся, Самсон.
Вопреки словам уходят, медленно и часто озираясь на Самсона. Самсон один. Вдали рев зверя.
Самсон (опускается на колени у трупа льва, нащупывая стрелу). Красная… красная… (Скрыв лицо в гриве льва, глухо плачет.)
Охота удалилась. Тишина. Самсон садится, опершись о труп льва, рукою подпирая тяжелую голову. Голова его над головою льва. Лицо неподвижно и мрачно.
От тебя пахнет пустыней и кровью, – сказала она и поцеловала твою Мертвую голову. А чем пахнет от меня? Я Самсон, судия израильский, и от меня пахнет загоном. Нехорошо? Да, нехорошо. Загоном, где до рассвета мочится домашний скот и храпят пастухи. Почему они не убьют меня? Я бы убил, всадил стрелу под лопатки. Фара хорошо натягивает лук, а я назвал его филистимским псом. Зачем я солгал, что лев мой? Он твой, Фара, а ты пес. Пес, и я ненавижу!
Молчание.
Как он взревел, умирая! Так и я взреву, когда буду умирать, – нет, еще громче, как ревут от божьей стрелы. Поразит меня стрела, и уйду я в страну тьмы и сени смертной, в страну мрака, каков есть мрак сени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма. Что ты разрушишь, то не построится; кого заключишь, тот не высвободится! И это Твоя воля?
Молчание. Высоко над головою пролетает большая птица, со свистом рассекая воздух крылами. Самсон прислушивается.
Это птица пролетела. Куда ее путь? – крылья ее широки и покрыли меня, как шатер. И птица летит куда хочет, и зверь неразумный прокладывает свои пути, и у змеи ползающей есть хотение, – зачем же меня Ты лишил всего? Не Тебя ли молил я сегодня, умолял и выпрашивал: дай мне убить льва, оправдай мою силу перед нечестивыми! – А что Ты? Руке вора отдал Ты добычу и посмешищем сделал меня для врагов. Я этого не хочу. Посмеявшийся надо мною да не живет!
Молчание, тишина. Загорается небо тяжелыми и мрачными красками заката.
Речи их мед, а молчание полно отравой змеиной; одна была у меня спина, за которой таились обманы, а теперь сколько? Далила, возлюбленная моя, – вернешься ли к покинутому? Единого дара попросила ты у меня, и не дал я тебе ничего: что дам? Возлюбленная моя, взял бы я тебя на крылья широкие, и отнес бы я тебя к ручью шумящему и в водах его омылся от тьмы… Нет! Я его проклял, и он не шумит! (Встает и напрягает волю и хотение.) Верни мне зрение. Покрой слепоту мою, возжги свет в очах ненавидящих. Я хочу! Я хочу! Я хочу! Открою глаза и увижу и скалы, и свет, и небо надо мною. Я хочу и увижу. (Молчание, вздох.) Нет. Не уйду от тьмы, не увижу скал, не увижу неба. Тьма кромешная, мрак пустынный! Если и снежной водой омоюсь, не стану светлее в глазах Твоих. Услышу ли голос Твой? Освободи меня и отпусти. Могу ли увидеть? Раз бы единый увидеть мне пустыню мою, время короткое, столько, сколько даешь Ты на дыхание, – или нет?
