На меня нахлынула какая-то веселая злость: «Отличная кукла для тренировки — то, что мне сейчас и надо».
Дождавшись, пока расстояние не сократится до пары метров, и бородач занесет молот для удара, я выдал импульс в грудь. Вложился почти без остатка, с двух рук одновременно отпрыгивая назад. Теперь мне доступны только короткие толчки. Но каков эффект. Молот толстокожего Ганса улетел далеко в кусты, а сам он, описав ногами дугу в воздухе, шлепнулся на землю.
— Вставай Ганс, зарубимся на кулачках, — что-то промычав, он с ошалелыми глазами стал подниматься на ноги. Я его не торопил. Поднявшись и собрав глаза в кучу после столь неожиданного кульбита, Ганс расставил руки в стороны и пошел на меня. На занятиях по кулачному бою от этого быстро отучали, вот и я не стал деликатничать. Поднырнув под левую руку, зарядил боковой по корпусу, добавив импульс в момент удара. Ганс сложился пополам и, упав на задницу, ненадолго прилег отдохнуть, а я скривился от боли в руке. Похоже, я разобрался, как действует его защита — кожа мгновенно твердеет в точке удара, и если бы не импульс, мог бы пальцы сломать.
Скептически взглянув на корчащегося бородача, сплюнул и отправился успокаивать лошадь, привязанную к дереву. А заодно и кошель подобрал, не оставлять же. Из раненых в живых остался один, но с такой дырой в плече не живут. Взглянув на пояс, я коротко кивнул сам себе и достал нож.
Напившийся крови клинок посылал мыслеобразы теплоты, сытости и благодарности. Как будто дворовая кошка ластится — настороженно, словно не веря, что, наконец, обрела хозяина. Я давно наладил в некотором роде общение с ним. Да и со свойством «накопитель крови» все было предельно просто. Собственно, название в полной мере отражало содержание. Клинок впитывал, я бы даже сказал, всасывал кровь. Частью питался, остальное мог отдать по первому требованию. Только на кой оно мне надо? Ганса я не тронул. Эссенции с них приходило немного, а в остальном — что с этих полудурков возьмешь? Чуть силу почуяли, так сразу за вилы да разбойничать. Но какие ни какие, а люди.
***
В городе витала напряженность. Люди ходили хмурые и задумчивые. Вернув лошадку в конюшню, я сидел на мягкой лавке конного экипажа и вглядывался в лица прохожих. Интересно, сколько из них уже получили свои подарки? А сколькие, как я, могут похвастаться целыми тремя, притом очень неплохими характеристиками? Есть ли те, кто прошел инициацию еще раньше, а значит, преодолел еще более тяжелые испытания? И что, черт подери, ждет нас всех через два дня? Погрузившись в мысли, я не сразу придал значение тому, что извозчик свернул с оживленной улицы на задний двор какого-то цеха. Дальше события развивались стремительно:
— Какого… — успел я произнести, одновременно хватаясь за револьвер, но меня опередили. Негромкий выстрел где-то позади, и голову простреливает болью. Сознание мгновенно поплыло. Меня повело вперед, на подставного извозчика, как раз спрыгивающего со своего сидения. Не желая умирать вот так, без боя, я ударил самым мощным импульсом, какой мог выдать. Извозчика с переломанной в щепки передней частью повозки бросило куда-то на круп лошади и вместе с ней потащило, впечатав в кирпичную стену изломанными куклами. Передние колеса повозки разлетелись в стороны, я завалился на грязный камень, которым была вымощена площадка. И от удара о землю окончательно отключился. Сопротивление сдалось под напором обстоятельств. Того, как меня связали, засунули кляп и куда-то потащили, я уже не видел.
***
Голова дернулась в сторону:
«Я жив», — первая мысль промелькнула в пока еще затуманенном, но быстро проясняющемся разуме. «Но, не очень здоров», — скривился я, возразив сам себе.
— Очнулся, вредитель, — раздался чей-то бодрый голос. Подняв голову, понемногу начал осознавать действительность. Я находился в темной помещении без окон, освещаемом несколькими тусклыми лампами. Затхлый воздух отдавал запахом плесени. Вокруг грязно, по углам завалы из старой мебели и несколько даже на вид тяжеленных станков неизвестного назначения занимали центр комнаты. Я сидел на полу на каких-то тряпках, прислоненный спиной к станку. Ноги и руки крепко связаны, причем руки связаны за спиной и уже почти потеряли чувствительность. Револьвера и ножа на поясе не было, что не удивительно.
— Доставил же ты проблем, парень, — обращался ко мне франтоватый мужчина средних лет. Костюм из дорогой ткани, худое лицо, прямой нос, тонкие губы искривлены в ухмылке. Лампы плохо справлялись со своей работой, больше сгущая тени, нежели освещая помещение, поэтому детали внешности терялись во тьме. Второй мужчина, явно простой исполнитель, что и привел меня в чувство не очень деликатными пощечинами, уже занял стул возле единственного выхода.
— Чего вы хотите? — если не убили, значит чего-то надо. Если чего-то надо, значит, есть еще шансы выбраться. Такое нехитрое измышление немного обнадежило.
— Интересные у тебя игрушки, — проигнорировав вопрос, он достал откуда-то мой нож и вертел его в руках. — И способность отличная. Только моего человека ты зря убил, да и лошадку покалечил. Пришлось нам, как законопослушным гражданам, провести общественное задержание опасного преступника. Спецпатрон на тебя не пожалели, учли неудачный опыт Ганса, — рассмеялся он собственной шутке. Сейчас картина понемногу сложилась. Действительно, с чего я решил, что от меня так просто отстанут? — Даже жаль немного, мне бы такой боец пригодился, — между тем продолжил франт.
— Хочешь, чтобы я на тебя работал?
— Нет, Марк. В столице о тебе уже знают, а ссориться с аристократией — себе дороже. Сейчас у них власть. Армия и жандармерия пляшут под их дудку. Так что скоро за тобой прилетят.
— Тогда какого черта тебе надо?
— Расскажи мне про свою способность, про испытание. Расскажи, где ты нашел этот нож и почему аристократия так вцепилась в тебя. Тогда я постараюсь тебе помочь, — закончив свою пламенную речь пустым обещанием, он выжидательно уставился на меня.
— Иди к черту, — нисколько не поверил я ему. Продолжать бессмысленный разговор не хотелось. Может он рассчитывал, что я испугаюсь и пойду на любую сделку от безысходности. Но не таким уж безвыходным было мое положение, как он думал.
— Сейчас уже ночь, — нисколько не обиделся он. — Подумай до утра, вдруг сможешь меня заинтересовать достаточно, чтобы я рискнул вступиться за тебя.
***
Франт давно уже ушел, оставшийся охранник, повесив лампу на крюк у себя над плечом, пытался читать газету. Рядом с собой на стуле он положил револьвер. Мой револьвер.
— Не дури, парень. Больше спецпатронов нет, только боевые. А я и раньше хорошо стрелял, сейчас же… —
