– Вот как?.. – сказал, поразмыслив, О'Коннор. – Предлагаете игру с открытыми картами?
– Если вы на это способны.
– А если я буду лгать?
– Ничего. Переживем. Нам не впервой.
– Что ж. Я готов сказать правду. Но… при одном условии.
– При каком же?
– Э, не торопитесь. Условие вопреки обыкновению я поставлю в конце.
– Не рискуете ли?
– Ведь мы играем честно. Хотя и… – О'Коннор дружелюбно усмехнулся и потрогал голову. – Хотя и без риска нельзя. И не воображайте, что вы меня растрогали. Жизнь научила меня не поддаваться эмоциям в отношениях с полицией. Да, и как только выдержала моя головушка такой удар… А вот если бы я все-таки увидел, кто стоит за портьерой в номере Халлиганов, головушка вряд ли бы выдержала. Хотя она и ирландская. Может, отсюда и начнем наш мужской разговор?
– Вы его уже начали. Продолжайте, пожалуйста.
– Начну тогда с цели моего пребывания здесь. Меня не прельщает ваше море. И пусть это вас не обижает. Я хочу получить сто тысяч долларов. Не пугайтесь, не от вас. От дирекции Американского музея естественной истории. Теперь вы понимаете меня?
Ковачев удивленно развел руками.
– Как?! Разве ваши газеты не писали?
– Допустите, что не писали. Рассказывайте так, будто я ничего не знаю.
– Но об этом знают все! Впрочем, ладно. Две недели назад, десятого июля, около полуночи, из музея похитили уникальную коллекцию бриллиантов. Один охранник был убит, один из банды тоже остался лежать на тротуаре. Ужасный скандал! Не только потому, что коллекция оценивается в десятки миллионов долларов. После этого дерзкого ограбления нация почувствовала, что задета ее честь! Объявили награду в десять тысяч каждому, кто наведет на след, и сто тысяч – кто укажет местонахождение бриллиантов.
– И вы готовы указать? – спросил Ковачев.
– Готов. Они здесь, у вас. Их доставили сюда Эдлайн Мелвилл и Дэвид Маклоренс, то есть Маман и Морти. Вероятно, вы спросите, как я узнал. Это было достаточно сложно и необыкновенно. Короче говоря, мне сообщил один мой клиент. Точнее, я получил от него письмо. Заметьте: получил после его смерти! Он-то и остался лежать на тротуаре перед зданием музея. Что поделаешь. Я всего лишь начинающий адвокат, ни один из концернов пока еще не предложил мне должности главного юрисконсульта… Если нет акул, приходится иметь дело и с мелкой рыбешкой. Было бы паблисити! Так и в этом случае. Я ему помог как-то развязаться с одним делом. И он в знак благодарности обещал, что выдаст мне тайну гангстеров, когда его уже не будет среди них. В письме сообщалось, что бриллианты на некоторое время спрячут в Болгарии, на курорте Золотые пески, что привезет их туда Мортимер Харрисон, который в Афинах для маскировки возьмет паспорт другого гангстера, Дэвида Маклоренса. Этот Маклоренс прибудет из Австралии на своей машине вместе с Маман, бывшей любовницей шефа моего клиента… Вот так. И я решил попытать счастья. Собрал всю свою наличность и прилетел к вам в гости. Сто тысяч долларов стоят того.
– Почему же вы не сообщили все эти сведения вашей полиции?
– Потому что десять тысяч долларов – это не сто тысяч долларов.
– И что же вы предприняли для получения ста тысяч?
– Во-первых, надо было найти Морти. Бриллианты, скорее всего, держала Маман, а он ее охранял. Мне нужен был надежный тыл, чтобы начать боевые действия. Я начал ходить по гостиницам, искать их. А Морти взял да и угодил в катастрофу.
– Почему и после этого вы не обратились в полицию?
– К вам?
– Ну… если не к нам, то в ваше посольство.
– Предпочитал более надежный путь. Маман ведь осталась одна.
– Одна?
– Так мне казалось.
– Как же вы поступили?
– Как может поступить мужчина со стареющей красавицей? Начал за ней ухаживать, и она… вопреки моим сомнениям… склонилась…
– А результат?
– Кто-то их забрал.
– Но кто?
– Может быть, я? – усмехнулся О'Коннор. – Зачем тогда мне было проникать в номер к супругам Халлиган?
– Для камуфляжа, например.
– И удар по голове для камуфляжа? Но если бриллианты у меня в чемодане, а вы об этом ничего не подозреваете, как тогда объяснить, почему я согласился посетить ваше учреждение и отвечать на вопросы?
– В самом деле, почему?
– Из-за страха. После смерти Маман я смекнул, что она здесь не одна, что есть и другие бандиты, а в одиночку мне с ними не справиться. Поэтому я решился рассказать все начистоту и попросить вашего содействия. Теперь настало время выдвинуть мое условие.
– Выдвигайте, пожалуйста.
– По завершении этого дела и поимки преступников помогите мне получить награду. Ей-богу, я ее заслужил. И сведениями, которые сообщаю, и риском, которому подвергаюсь. Обещаете?
– Что можно вам обещать? Это нас не касается. Могу лишь заверить вас, что мы не претендуем ни на какие вознаграждения. Меня интересуют лишь преступления, совершенные в Болгарии. И должен вам сказать – при всей к вам симпатии, – что вы были бы мне еще симпатичней, если бы не посещали комнату Эдлайн Мелвилл той ночью, когда она скончалась.
– Неужели после всего, что я здесь рассказал, я все еще под подозрением?
– Видите ли, и я немного умею считать. Какова стоимость бриллиантов?
– Не меньше двадцати миллионов долларов. Почему вы это спрашиваете?
– Потому, что эта сумма в двести раз больше ста тысяч.
– Ага… Но кто ударил меня по голове?
– Это скажете вы сами.
– Я повторяю: слава богу, что не успел увидеть. Не забывайте, Маман была не одна. Тут еще и супруги Халлиган, в чьей комнате…
– Вы еще не поделились со мною, что вы искали в их комнате.
– Бриллианты искал, разумеется!
– И… нашли их?
– Нашел… – О'Коннор снова потрогал голову. – Нашел вот это у Халлигана.
– Уж не намекаете ли вы, что за портьерой находился сам мистер Халлиган?
– А кто ж другой? Старый разбойник заметил, что я направляюсь в их номер, спрятался там за шторой и…
– Любезный мистер О'Коннор, должен вам сообщить, что в то самое время, когда вы рылись в номере супругов Халлиган, они наслаждались мороженым в молочном баре.
X. «ТОВАРИЩ» ПЕТРОВ
24 июля, четверг
Что произойдет, когда завтра утром он, Консулов, явится к генералу? Или его отзовут в Варну (вероятней всего), или оставят на старой службе (самое неприятное), или предпишут (уже здесь) заниматься все тем же черным чемоданом. А как хотелось продолжить работу с Марковым и Ковачевым. Нет, он не был поклонником знаменитостей, относясь к ним достаточно скептически. Но о Маркове ходили легенды, и, хотя перед легендарными личностями Консулов не склонялся (он ни перед кем не склонялся!), все же было любопытно, что осталось за 35 лет службы от прежних генеральских идеалов. Поговаривали, что остались прежними не только идеалы, но и мужество отстаивать их.
С Ковачевым положение было и яснее, и проще. Это высокообразованный, культурный и интеллигентный человек – три качества, которыми сам Консулов не обладал в достаточной мере, но которые ценил превыше прочих. Он не выносил подчиняться людям, если, на его взгляд, они не были совершенней его, особенно по интеллектуальным меркам. И не мог мириться с тем, что, как правило, его начальники волею судьбы оказывались именно такими – недостаток мозговых извилин старались компенсировать борьбой за должности и звания. Это создавало ему много неприятностей по службе. Но неприятностей такого рода он не опасался, поскольку свыкся с ними. Но где-то в глубинах подсознания теплилась надежда, что встретится в жизни начальник по его вкусу…
Он решил пойти в управление сегодня же, сразу после обеда.
Там пришлось немного подождать – генерал был в столовой. Наконец он появился – грузная фигура с большой головой и растрепанными седыми волосами. Дышал тяжело – наверняка был сердечником, хотя вопреки всему продолжал курить.
Ловкими, заученными движениями генерал наполнил кофеварку и включил в сеть. Затем сел на диван рядом с Консуловым, легко ударил его по колену и сказал:
– Вы, юноша, должны были явиться завтра утром. Откуда такая спешка? Может, размолвка с женой?
– Я не женат, товарищ генерал. Скучно ждать до завтра. Может, я еще сегодня понадоблюсь.
– Холостой, значит… Зачем, на ваш взгляд, вы можете понадобиться именно сегодня?
– Получить какое-нибудь распоряжение…
– Все только и ждут распоряжений. Вы что, хотите у меня остаться?
– Очень хотелось бы, товарищ генерал.
– Небось ищете себе добренького начальника, а? Ходят обо мне такие слухи, ходят.
– Справедливого ищу, а не добренького.
– Справедливого. Много таких теперь соискателей. И я, сколько себя помню, все правду-матку искал, вот на меня чаще всего и сыпались удары. Поиски этого дефицитного товара связаны, как правило, с неприятностями, поверьте мне.
Кофе вскипел. Марков разлил его по чашкам.
