- Дальше не помню, - сказал, переминаясь с ноги на ногу, Вася.
- В таком случае я займусь своими делами, - сказало Эхо. - В нем что-то щелкнуло, и сквозь шорохи и потрескивания до Васи донеслось: - Сегодня Луговая суббота. Послушайте праздничный концерт. Дед Пихто, вы слышите нас? По вашей заявке... Привет передовикам вениковязания!
- А теперь, - объявило Эхо, - программа: "Писатель читает рукопись".
"Это, наверное, тот самый Писатель, о котором говорил Путник, - подумал Вася. - Значит, он получил уже растворимый кофе".
Некто над самым Васиным ухом прокашлялся и стал читать глуховатым слегка голосом:
- Ты стоишь на полянке, в траве. Родители, или кто-нибудь один из них либо мать, либо отец, - наверное, рядом; но ты никого не видишь. Может быть, мешает трава - она вон какая высокая (метелки злаков, кажется, до самых облаков достают), а ты такой маленький!.. Или, может быть, слишком яркий свет не дает смотреть, словно кто-то, балуясь зеркальцем, наводит тебе на лицо солнечного зайчика; ты смеешься, щуришь глаза, отворачиваешься, но и там подстерегает тебя ослепляющий луч.
А в траве хорошо! Как ни палит, ни печет солнце, листья травы прохладны и под ними тень - реденький, слабый, но сумрак. Так вот где, оказывается, она, тень ночная, дневною порой прячется! Вот откуда поднимается вечером, укрывая своим крылом всю землю!.. Но сейчас не ее пора, сейчас тень робка, раздвинешь осторожно стебли рукой - она, как пугливая мышка, юркнет в сторону, забьется поглубже в траву - и молчок. Должно быть, луна и звезды днем тоже в траве прячутся. Звезды могут укрыться под небольшими листочками - они сами маленькие, а луна, уже точно, выбирает для своего укрытия самый громадный лопух. Интересно было бы поискать ее!..
Но что алое, в темную крапинку виднеется там в траве? Такое приветливое, такое манящее! Ты протянул руку, и вот оно уже на ладони твоей, вот уже - сам не заметил как - и во рту. Никогда прежде ты не сталкивался с этим, но определил безошибочно - ягода! Ага, вот ты и вспомнил наконец, зачем ты здесь, на полянке, в окружении трав - за ягодой! Обирая куст за кустом и посапывая, ползешь вперед.
Вдруг слышишь: впереди шуршит трава, и там тоже кто-то посапывает. Ты встаешь на ноги и видишь перед собой другого мальчика. Он тоже встал на ноги и смотрит на тебя, улыбаясь, и ничего не говорит. А мальчик такой славный, и так хочется тебе подружиться с ним, побегать по лужайке, погоняться за разноцветными бабочками... Ну ее, ягоду!
И ты уже готов заговорить с мальчиком, но кто-то - либо мать, либо отец, - вероятно, боясь потерять тебя в этой густой и высокой траве (ты, конечно же, успел далеко уползти), берет тебя за руку и мягко, но вместе с тем настойчиво увлекает в сторону. Ты идешь и оглядываешься: мальчик стоит все на том же месте, теребит подол рубахи и улыбается.
Сколько с той поры минуло! Казалось бы, в таком нагромождении, напластовании всякого разного должен был, как иголка, затеряться столь крохотный случай. Что произошло? Давным-давно я встретил на лугу мальчика, и мы с ним поглядели друг на друга. Вот и все. Но почему тогда из всей толщи прожитых лет особенно ярко память именно этот случай высвечивает? Может быть, она все время пытается натолкнуть меня на какую-то важную мысль? Не знаю. Только живет во мне это воспоминание. Я читаю газету, разговариваю по телефону, сижу на собрании - и вдруг начинаю чувствовать на себе чей-то взгляд. Я сразу же догадываюсь - он, мой мальчик. Он все на той же лужайке стоит, где мы когда-то расстались, и терпеливо ждет, что я вернусь и все-таки предложу ему поиграть.
С праздником, мальчик! С днем лугового ангела!
- А теперь переходите к водным процедурам. Физкульт-привет! - крикнуло Эхо.
"Конечно, - подумал Вася, - если бы я помнил "Мужичка с ноготок", Эхо бы не вело себя столь нахально. Но теперь делать нечего".
- А-а-а! - крикнул он на всякий случай.
- Вэ! - ответило Эхо.
- А ну тебя!.. - Вася махнул рукой, совсем как Ефим Борисович Грач в начале повествования.
Вероятно, жест этот вызвал резонанс в окружающей среде, потому что Ефим Борисович не замедлил появиться.
С букетом цветов под мышкой он шел по дороге.
Когда Ефим Борисович Грач проходил мимо Васи, букет выпал у него из-под мышки.
- Вы уронили цветы! - крикнул Вася.
Но Ефим Борисович не услышал и не обернулся. Он, не касаясь ногами травы, прошел по лужайке и исчез в кустах.
10
"Какие странные цветы, - подумал Вася Морковкин и наклонился, чтобы рассмотреть получше букет, выроненный Ефимом Борисовичем. - Тут какие-то зубцы, спицы, ступицы... Да это и не цветы вовсе, а зубчатые шестерни! Вот никогда не думал, что они могут на лугу расти. Чудеса и только!"
Вася оглянулся по сторонам: справа и слева, сзади и спереди - кругом, насколько хватал глаз, все было усеяно гайками, болтиками и шестеренками, которые со скрежетом проворачивались, останавливались, вновь проворачивались.
Вася пошел по тропинке, присыпанной синеватой металлической стружкой, и ему открылись гряды, где, словно подсолнухи в огороде, на высоких армированных конструкциях и отдельных штырях покачивались новенькие автопокрышки с тиснеными на них заводскими марками.
Большинство же из того, что видел Вася, не удавалось отнести ни к какому классу деталей машин. Например, предметы, висевшие на длинных извивающихся электрических шнурах, всевозможных расцветок: округлые, пупырчатые и колючие, они напоминали не то фрукты, не то овощи. Длинные фиолетовые искры срывались с них и с сухим треском прошивали воздух. На установленной неподалеку табличке были изображены череп и кости, пронзенные красной стрелой.
"Не прикасаться! - предупреждала надпись. - Опасно для жизни".
Вася хотел было идти прочь, но тут из-за поворота, неторопливо переставляя колеса - не колеса, ноги - не ноги, а нечто среднее между тем и другим, появился тот самый механизм, который Вася уже неоднократно видел издали. Это был легковой автомобиль, дизельный трактор, велосипед, мотоцикл и самолет одновременно. Крылья и капот у него были в заплатах, а сбоку виднелась огромная вмятина, очевидно, от какого-то столкновения. Одна фара была забрызгана грязью, другая выбита. Отовсюду торчали провода и медные трубки. Из механизма валил черный дым. Воздух сотрясался от работы паровых, нефтяных, бензиновых и электрических двигателей.
Выйдя на поле, механизм извлек откуда-то масленку и принялся по-хозяйски заботливо поливать коленчатые валы, гайки и шестерни.
Вдруг механизм заметил несколько пробившихся сквозь асфальт голубеньких васильков.
- Это что такое?! - удивился он. - Что это за странные растения?.. Расщепить их на атомы!
Васильки поникли, с трепетом ожидая своей участи. Железное чудище двинулось на них, скрипя шарнирами манипуляторов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
