Даша тонко чувствовала отношение окружающих. Холодность или безразличие. Равнодушие или злость.
И только от него исходили доброжелательность, сопереживание, нежность.
Как можно не откликнуться на подобные чувства? Как можно их не заметить? Как можно не поверить?
Обманутая лишь единожды, Даша признавала, что может довериться вновь. Ему — может. Так же, как доверилась бабе Кате.
Эти глаза не обманывали, она распознала бы неправду. Голос, успокаивающий и умиротворяющий, не произносил лжи, она определила бы ее по звукам.
Она подмечала незаметные движения губ, рук, переминания с ноги на ногу…
Все детальки словно собирались воедино, образуя большую мозаику представлений о нем.
Добрый, честный, справедливый. Хороший. Свой.
Ей хотелось поверить в сказку, которую рассказывали дети на улицах. Со счастливым концом. Чтобы больные выздоравливали. Чтобы люди любили друг друга. Чтобы дарили друг другу смех и счастье, а не горечь и боль.
В своей жизни она не видела сказки. Не верила в нее. Но втайне ждала, что она придет и к ней.
Для девочки восьми лет разве большое желание — услышать слова любви в свой адрес?..
Для девочки, у которой украли детство, разве много — желать сказки?..
Для девочки, которая перестала верить и научилась распознавать ложь в любых ее проявлениях, разве нельзя поверить кому-то вновь?..
Олег, как и обещал, пришел на следующий день.
А она ждала его. В той же фиолетовой курточке, которую для нее нашла баба Катя, когда еще была жива. В той же большой шапке и сапожках, в которые пришлось подкладывать бумагу, чтобы не спадали с ног. С голыми, без варежек, покрасневшими на холоде ручками. Она ждала.
Увидев издалека, распознала, определила, выделила его силуэт из множества других. А потом с замиранием сердца следила за тем, как он приближается к ней, улыбаясь все так же приветливо.
— Даша?..
Ей понравилось, как из его уст звучит ее имя, вспомнилось вдруг, что оно означает.
Невольная улыбка была готова вот-вот расплыться на детском личике, но она подавила ее, выжидающе подняв на него глаза и легко кивнув.
— Ты давно здесь стоишь? — поинтересовался Олег, подойдя ближе и встав так, чтобы загородить ее от ветра.
Даша это заметила и оценила. Пожала плечами, молчаливо отвечая на вопрос, а потом проговорила:
— Не очень давно, — наклонив голову набок, добавила: — А вы пришли…
— Ну, я же обещал, — улыбнулся Олег.
— Многие не держат своих обещаний, — тихо, но уверенно проговорила девочка.
Олег поджал губы, брови его сдвинулись.
— Я не из таких людей, Даша, — сказал он твердо, тронув ее за руку. — Я всегда исполняю обещания.
Девочка долго и пристально смотрела на него, разглядывая подбадривающую улыбку на губах и убеждающий огонек в глазах, словно решая, можно ли ему верить, а потом коротко кивнула:
— Это хорошо.
Олег улыбнулся более открыто.
— Да, Даша, это очень хорошо, — сказал он, а потом вдруг поинтересовался: — А хочешь в кафе?
Девочка уставилась на него так, словно не поняла вопроса. И она действительно не поняла.
— В кафе? — переспросила она, изумленно приподняв бровки.
— Да, в кафе, — подтвердил Олег и ободряюще улыбнулся. — Пойдем. Я же вижу, тебе хочется.
Но Даша, продолжая оставаться на месте, покачала головой:
— Я не пойду, — каким-то обиженным голосом выдавила она из себя.
— Почему? — удивился мужчина.
Даша быстро и смущенно бросила на него взгляд и тут же стыдливо опустила глаза.
— Я никогда там не была, — пробормотала она себе под нос.
Олег изумленно посмотрел на нее, приоткрыв рот, а потом предложил:
— Ничего страшного. Вот и посмотришь, что там да как, — Даша неуверенно посмотрела на него, и мужчина подмигнул. — Ну, что, идешь?
Она раздумывала с минуту, не больше. Словно взвешивала все «за» и «против», а потом вдруг улыбнулась, широко, беззаботно. Черные глазки засверкали, засветились чем-то ярким и светлым, наполняя сердце Олега восторгом и радостью. А девочка кивнула:
— Идемте.
Кафе было маленьким, но уютным. Даша очень смущалась, исподлобья озираясь по сторонам и с удивлением наблюдая за другими посетителями. Те в свою очередь с не меньшим любопытством разглядывали девочку и мужчину, жадно шепчась за их спинами и косо поглядывая в их сторону.
Они сели за маленький столик в конце зала. Олег заказал огромную тарелку супа, который ей очень понравился, и рыбу с рисом. А когда увидел, что она все слопала, еще и картофель с котлетами, а потом чай с пирожными, которые она также уплетала за обе щеки.
Он принудил девочку съесть всё и не выпустил из-за стола, пока она не приняла тридцать рублей. Мужчина настойчиво сунул их ей в карман, не желая слушать возражения и протесты, готовые сорваться с детских губ.
— Даша, а почему ты не ходишь в школу? — спросил Олег, пока девочка пила чай. — Тебе ведь уже восемь.
Она оторвалась от чашки и удивленно посмотрела на него.
— Так мама решила, — проговорила она, — и дядя Леша. К тому же, когда мы переезжали из Сосновки, все документы на меня и на Юрку потерялись. Баба Катя, когда была жива, хотела меня в школу определить, да так и не смогла, — Даша пожала плечами. — Документы не восстановили.
Олег нахмурился и помрачнел.
— А сколько ты уже в Калининграде живешь?
— Нууу, — протянула она задумчиво, — мы в прошлом году переехали.
— Так вы целый год без документов?! — изумился Олег и возмущенно пробормотал. — Куда же местные органы смотрят?
Даша пожала плечами, расслышав и осознав его последние слова.
— А к нам никто не приходил, — сказала девочка. — Когда баба Катя хотела восстановить наши с Юркой… эти… ну, свидетельства о рождении, дядя Леша пригрозил, сказал, чтобы она не вмешивалась не в свое дело, — девочка опустила взгляд в чашку. — Она и не стала больше вмешиваться.
Олег поджал губы.
— Значит, у тебя вообще никаких документов нет? — процедил он сквозь зубы.
— Ага. И у Юрки тоже нету.
— Как же вы живете?
— На птичьих правах, — пожала плечами Даша, а потом добавила мрачно: — Так дядя Леша говорит. Чтобы мы не забывали, от кого зависим. Он и денежку кому-то отдал за то, чтобы молчали, — она сошла на шепот. — Я подслушала его разговор с мамой, — призналась тихо, наклонившись над столом. — Только вы никому не говорите, а то мне попадет.
Олег неуверенно кивнул и озадаченно улыбнулся:
— Ты ешь, ешь.
И Даша принялась за еду, налегая на пирожные с новой силой, запивая их чаем и причмокивая от удовольствия. А допив чай, неуверенно посмотрела на Олега, хлопая ресницами.
