то — чего я хочу?
— Можно даже без первой половины.
— Сказать, что плохо?
— Ты даже не слышишь меня. Это первая половина. А нужна вторая.
— Сказать, что я хочу?
— Да.
— Я не знаю. Он никогда не понимает меня.
— Я тоже тебя не понимаю. Чего ты хочешь от меня? От него?
— Не знаю. Я не знаю. Оттенки правды
— Я сказала ему, что мне нужна поддержка, но я ее не получаю. И поэтому ухожу.
— Но ведь это неправда. Вы не поэтому уходите.
— А почему?
— Потому, что у вас другой мужчина, вы сами это мне говорили.
— Не совсем.
— …А что для вас поддержка здесь? Что бы я могла делать, чтобы вы воспринимали это как поддержку?
— Мне нужно, чтобы вы помогали мне разбираться. Говорили бы мне правду.
— А как вы с правдой обходитесь? Вы ведь не всегда ее слышите. Неприятную половину — как-то пропускаете.
— А вы сами разве так не делаете никогда?!
— Вот видите, я вам сейчас сказала какую-то правду, а вы восстаете против нее.
— Когда?
— Только что. (Не) доверие
— Тебе я доверяю, но не во всем. Например, про секс рассказывать тебе не могу.
— Про секс не надо. Лучше расскажи мне про недоверие. Как оно устроено изнутри?
— Не хочу выдавать о себе лишней информации. Чтобы она не была использована против меня. Так мама могла сделать: запомнить что-то обо мне, а потом долбануть этим года через три.
— И как ты мне не доверяешь?
— Я когда маленький был, у меня был период, когда я не любил чистить зубы. Я шумел водой, плескался, мочил зубную щетку. Всячески имитировал последствия чистки зубов, но зубы не чистил. И если подумать, то вся процедура имитации чистки зубов занимала больше времени, чем простая их чистка.
— Так ты мне и не доверяешь. Вместо того, чтобы рассказать, как ты мне не доверяешь, ты рассказываешь, как ты обманывал маму. И весь этот рассказ-имитация гораздо длиннее, чем если бы ты просто рассказал мне о своем недоверии, да?
— Похоже.
— Я запомню о тебе что-то и потом долбану года через три?
— Вряд ли. Но есть такое опасение. Знаешь, сынок, всё относительно!
— … жаль, что я столько времени зря упустил!
— А тебе сколько? Двадцать четыре?
— Двадцать пять.
— Вспоминается фильм «Ирония судьбы». Впрочем, твое поколение помнит его плохо. «Если ты сейчас не женишься, ты не женишься никогда. — Мама, мне тридцать шесть лет! — Это бестактно с твоей стороны — напоминать мне о моем возрасте!».
— А что?
— Тебе двадцать пять, а мне тридцать четыре!
— Мне двадцать пять с половиной!
— Я и говорю. Ты исчисляешь свой возраст, как у младенцев — с половинами.
— Просто сегодня 22 февраля, ровно половина.
— Да, ты хорошо считающий младенец. С математическими способностями. Границы изнутри и снаружи
— Недавно я не смогла отказать очень ценному работнику в просьбе о внеочередном отпуске. Он привел массу причин, почему я должна отпустить его в отпуск прямо сейчас. И я отпустила его, хотя без него сейчас будет крайне сложно обойтись.
— Как же это получилось?
— Не знаю. Я почему-то чувствую себя виноватой, когда меня уговаривают. Это моя вечная проблема. Мне трудно отказывать, когда у меня просят о чем-то, о чем-то…
— Что нарушает ваши границы?
— Да.
— К сожалению, наше время заканчивается.
— Жаль. А мы не можем взять дополнительное время?
— Никак не можем — через час у меня начинается тренировка.
— Полина, а на каких условиях вы бы согласились пропустить сегодня тренировку?
— Забавно. Вы так же нечувствительны к чужим границам, как и к нарушению своих.
— Странно. Раньше я не замечала этого. Доктор, в чем моя проблема?
— Я хотел бы поработать над некоторыми своими изъянами, но я точно не могу их сформулировать.
— И?
— Ты могла бы указать мне, в чем мои изъяны? Чтобы потом их исправить.
— Или — сказать, что у меня вообще нет изъянов.
— Если ты уточнишь, чего ты хочешь, шансы получить это увеличатся.
— Скажи мне, как ты меня видишь.
— Постарайся отрефлексировать, что ты сейчас делаешь. У меня есть ощущение, что ты косвенно добиваешься от меня похвалы.
— Да…
— А именно?
— Чтобы ты сказала: «Ты — классный!».
— Давай-ка я тебе сейчас скажу это, а ты проверишь, то ли это, что тебе было нужно. Ты — классный!
— Нет, это не то. Я же знаю, что это неправда.
— Угу. Я и говорю — ты слишком витиеват.
— Вообще-то у меня с девушками проблемы.
— То есть на самом деле это и есть тот «изъян», о котором ты хотел поговорить?
— Видимо, да.
— Думаю, с девушками проблемы того же свойства: ты слишком витиеват.
— Угу. Никогда не могу ясно объяснить, чего я от них хочу.
Яблочко от яблоньки
— Я окончательно понял, что моя мама — зас*анка. Теперь, когда она звонит, я чувствую сильный негатив.
— Да. И что?
— Ну и неприятно мне это.
— Почему? Звонит мама, у вас негатив. Это бывает.
— Не хотелось бы.
— «Не хотелось бы» — вы это с каким чувством говорите сейчас?
— Люблю я ее.
— Ага. Ну и хорошо…
— Плохо же ей там одной. Иногда хочется с ней поговорить. И я даже иногда с ней говорю.
— Ну, а что здесь мешает? Иногда хочется с ней поговорить, и вы с ней говорите. Потому, что любите ее. А когда не хочется — не говорите. Потому что она заср*нка.
— Точно. Заср*нка.
— Ну да. Бывает же такое. Мама — заср*нка. Это нормально.
— Теперь как-то проще.
— Я вижу, у вас и радость на лице.
— Ха-ха. Как-то все сразу встало на свои места. Но…
— Но?
— Хочется с ней говорить вообще без негатива.
— Это невозможно. Она заср*нка, и у вас к ней поэтому негатив. И еще какая-то вина по этому поводу.
— И вина! Да! Сильная.
— Не верю, что сильная. У вас слишком озорной вид для сильной вины.
— Не сильная?
— Ну, я не верю, что сильная вина.
— Почему же?
— Потому, что вы тоже заср*нец. И это нормально. У заср*нки кто мог получиться? Только заср*нец.
— Замечательно. Она заср*нка, и я заср*нец. Это меня как-то с ней примиряет. Если бы она сейчас позвонила, я бы с ней говорил без всех этих задних мыслей.
— Конечно. Задние мысли теперь все спереди. Еще раз почти про секс
— …а если она откажет?
— Не исключено.
— Так, может, лучше не пробовать?
— Может, и лучше. Если, конечно, вам нравится то место, в котором вы сейчас находитесь.
— Не нравится.
— Тогда придется, видимо, понять, что у вас есть только один выбор: либо оставаться в
