Иван Пущин уже в Лицее оказывал большое влияние на своего гениального друга. "Мой первый друг, мой друг бесценный", "товарищ милый, друг прямой" - так трогательно обращался поэт к Пущину.
Иван Пущин еще в ранней молодости сознательно определил свое место на жизненном поприще, посвятив себя борьбе за искоренение царского деспотизма и крепостного рабства. "Эта высокая цель жизни самой своей таинственностью и начертанием новых обязанностей резко и глубоко проникла душу мою, вспоминал Пущин, - я как будто вдруг получил особенное значение в собственных своих глазах; стал внимательнее смотреть на жизнь во всех проявлениях буйной молодости, наблюдал за собою как за частицей, хотя ничего не значащею, но входящею в состав того целого, которое рано или поздно должно было иметь благотворное свое действие"4.
Очень хотелось Ивану Пущину открыться во всем Александру и ввести его в тайное общество, ибо "он всегда согласно со мною мыслил о деле общем (res publica), по-своему проповедовал в нашем смысле - и изустно, и письменно, стихами и прозой. Не знаю, к счастью ли его или несчастью, он не был тогда в Петербурге, а то не ручаюсь, что в первых порывах, по исключительной дружбе моей к нему, я, может быть, увлек бы его с собою. Впоследствии, когда думалось мне исполнить эту мысль, я уже не решался вверить ему тайну, не мне одному принадлежавшую, где малейшая неосторожность могла быть пагубна всему делу"4.
Пушкин не мог не заметить перемены в своем друге, который стал необычно и загадочно серьезен, значителен и производил впечатление человека, который знает больше, чем говорит. Поэт заподозрил истинную причину и забросал Пущина вопросами о тайном обществе.
"...Я, как умел, отделывался, успокаивая его тем, что он лично, без всякого воображаемого им общества, действует как нельзя лучше для благой цели: тогда везде ходили по рукам, переписывались и читались наизусть его "Деревня", "Ода на свободу", "Ура! В Россию скачет..." и другие мелочи в том же духе. Не было живого человека, который не знал бы его стихов"4.
Как показали дальнейшие события, Пущин поступил дальнозорко и мудро по существу спас поэта от каторги или виселицы, что ему неминуемо грозило, окажись он в рядах тайного общества. Смущало Ивана Пущина и некоторое легкомыслие своего друга, его стремление вертеться в придворных салонах, знаться с "тогдашними львами".
"Что тебе за охота, любезный друг, - говорил поэту Пущин, - возиться с этим народом; ни в одном из них ты не найдешь сочувствия..."4 Александр терпеливо выслушивал друга и принимался его "щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда немножко потеряется".
"Странное смешение в этом великолепном создании! - удивлялся Пущин. Никогда не переставал я любить его; знаю, что и он платил мне тем же чувством; но невольно, из дружбы к нему, желалось, чтобы он наконец настоящим образом взглянул на себя и понял свое призвание...
Не заключайте, пожалуйста, из этого ворчания, чтобы я когда-нибудь был спартанцем, каким-нибудь Катоном; далеко от всего этого: всегда шалил, дурил и кутил с добрым товарищем. Пушкин сам увековечил это стихами ко мне, но при всей моей готовности к разгулу с ним, хотелось, чтобы он не переступал некоторых границ и не профанировал себя, если можно так выразиться, сближением с людьми, которые, по их положению в свете, могли волею и неволею набрасывать на него некоторого рода тень"4.
В этих словах характер взаимоотношений друзей рисуется достаточно ясно. Дороги жизни их вскоре разошлись, хотя сердца всегда тянулись друг к другу.
После выхода из Лицея Иван Пущин с энтузиазмом предается активной организаторской деятельности в тайном обществе. Отзывы о Пущине современников - единодушно восхищенные, это был, видимо, и в самом деле человек необыкновенной нравственной красоты. И окружали его люди столь же выдающиеся. Кондратий Рылеев писал о нем: "Кто любит Пущина, тот уже непременно сам редкий человек"18. Другой декабрист - Сергей Волконский назвал Пущина "рыцарем правды".
Иван Пущин, как и вообще декабристы, - человек действия. Он обуреваем жаждой служить отечеству практически, делать каждодневное, реальное, будничное дело на пользу народу, простым людям. И потому он увольняется с военной службы и определяется судьей Московского надворного суда.
Для дворянина должность судьи в те времена считалась в свете малодостойной, чуть ли не унизительной. Не так думали сами декабристы.
"Из-за желания помочь несчастным при тогдашнем судопроизводстве Рылеев променял военное поприще на место судьи в Петербургской уголовной палате, как сделал и другой декабрист - Пущин, надеясь своим примером побудить других принять на себя обязанности, от которых дворянство устранялось, предпочтя блестящие эполеты той пользе, которую оно могло принести, внося в низшие судебные инстанции тот благородный образ мыслей и те чистые побуждения, которые украшают человека в частной жизни и на общественном поприще" (декабрист Оболенский).
Когда Пущин узнал, что его опальный друг в ссылке, в Михайловском, он, пренебрегая запретами, поехал его навестить. И вот счастливая, трогательная минута встречи друзей; однажды ранним утром колокольчик зазвонил в воротах Михайловского, лошади протащили сани прямо к крыльцу и "засели в снегу нерасчищенного двора".
А на крыльцо уже выбежал Пушкин - "босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату...
Смотрим друг на друга, целуемся, молчим".
Пушкин "как дитя, был рад нашему свиданию, несколько раз повторял, что ему еще не верится, что мы вместе. Прежняя его живость во всем проявлялась, в каждом слове, в каждом воспоминании: им не было конца в неумолкаемой нашей болтовне. Наружно он мало переменился, оброс только бакенбардами..."4
...Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.
Увы, это была последняя встреча друзей. И когда Иван Пущин в свою очередь оказался в изгнании, как активный участник восстания декабристов, в сибирском остроге, Пушкин тоже не без риска прислал ему слова сердечного привета. "...Пушкин первый встретил меня в Сибири задушевным словом. В самый день моего приезда в Читу призывает меня к частоколу А. Г. Муравьева и отдает листок бумаги, на котором неизвестною рукой написано было:
Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Аучом лицейских ясных дней!
Псков. 13-го декабря 1826".
С Кюхлей у Пушкина сложились еще с Лицея иные дружеские отношения, чем с Пущиным. К этому нескладно скроенному, вечно попадающему в комические и нелепые ситуации человеку, словно родившемуся неудачником и фанатично влюбленному в поэзию, Пушкин относился слегка насмешливо, но тем не менее всегда трогательно и заботливо. Вильгельм мечтал о каком-нибудь великом деянии, которое прославит его в веках: он долго бредил идеей пробраться в лагерь французов и убить Наполеона. Когда перед ним открылись двери тайного общества, Кюхля стал одним из самых пламенных его участников.
Кюхельбекеру посвящено первое опубликованное стихотворение Пушкина "К другу стихотворцу", в котором он уверяет Кюхлю, что "не тот поэт, кто рифмы плесть умеет, и, перьями скрыпя, бумаги не жалеет", и призывает оставить поэтическую свирель. Последующие выпады были еще язвительнее. Одно из стихотворений кончалось так:
Вильгельм! Прочти свои стихи, Чтоб мне заснуть скорее.
Кюхельбекер обижался смертельно, приходил в бешенство, но так же скоро и остывал, продолжая нежно любить Пушкина.
Покидая Лицей, Пушкин прочел Кюхле посвященную ему "Разлуку", которая растрогала адресата до слез:
Лицейской жизни милый брат,
Делю с тобой последние мгновенья.
Прошли лета сосдиненья;
Разорван он, наш верный круг.
Прости! Хранимый небом,
Не разлучайся, милый друг,
С свободою и Фебом!..
Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
Святому братству верен я.
И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),
Пусть будут счастливы все, все твои друзья!
Когда в 1820 году над Пушкиным нависла угроза ссылки, потрясенный Кюхля написал и прочел в литературном обществе стихи, где есть такие строки:
И ты - наш юный Корифей
Певец любви, певец Руслана!
Что для тебя шипенье змей,
Что крик и Филина и Врана?
Лети и вырвись из тумана,
Из тьмы завистливых времен19.
Вскоре после выхода из Лицея у Пушкина с Кюхельбекером дело дошло до дуэли. Кюхля частенько хаживал к Жуковскому, читал ему свои стихи, требовал оценки. Добрейший Василий Андреевич терпеливо слушал, похваливал, но и его долготерпение имело предел. Однажды Жуковский был куда-то зван на вечер и не явился. Объяснил он свое отсутствие так:
