— Махди — это посланник Аллаха на земле, или просто живой мессия.
— Совершенно верно. Вот они и погнали англичан и их сторонников из Нильской долины. Так что Великобритании пришлось с боями восстанавливать свою власть на этих землях. На юге с махдистами война идет до сих пор, а вот Александрию английская эскадра бомбардировала не так давно. Меня тогда в этих краях не было, но знаю, что лучшие британские броненосцы почти целый день палили по этому и другим фортам. Потом высадили десант и разгромили восставших военных, а их вожака отправили в ссылку на остров Цейлон.
— Подробностей не помню, но в газетах писали, что от меткой стрельбы с английских кораблей эти египетские форты один за другим взлетали на воздух.
— Вранье это. Как видишь, форты стоят до сих пор. Египтяне в них бились до конца, в корабли было около сотни попаданий. Просто снаряды старых пушек не могли пробить броню. Видя такое, артиллеристы не выдержали. Как-никак люди восточные, эмоциональные. Решили, что бесполезно бороться с судьбой. Впрочем, и у англичан не все получилось гладко. Потом их адмирал откровенно назвал стрельбу неудовлетворительной. Выяснилось, что меткость была невысокой, да и не все снаряды рвались. Один из них угодил-таки прямо в склад, где находилось триста тонн пороха, но не взорвался. Поэтому в своем рапорте командующий британской эскадрой посоветовал начальству военно-морского арсенала заняться производством детских колясок, раз оно не может наладить изготовление надежных взрывателей.
— Откуда все это известно?
— Да уж в газетах об этом не писали. Просто один приятель снял копию с адмиральского рапорта и мне подарил. Ну а сейчас мы отправимся в клуб, посмотришь, как англичане здесь устроились. Теперь весь Египет в их руках, и хотя паша на троне остался, но реальной силы он уже не имеет.
Пышные пальмы окружали белоснежное здание клуба. В его прохладных залах можно было полюбоваться коллекциями древностей, собранных местными любителями истории, а в библиотеке просмотреть доставленные из Европы свежие газеты. В баре вышколенные слуги в развевающихся голубых галабеях4 спешили подать прохладительные напитки. Кухня клубного ресторана порадовала изысканными французскими блюдами и изобилием тропических фруктов. Для любителей спорта имелись облицованный мрамором плавательный бассейн, площадки для игры в гольф, поле для конного поло. Члены клуба — сотрудники европейских дипломатических миссий, коммерсанты, офицеры английского гарнизона — тепло приветствовали Василия Ильича и его гостя.
Очень скоро разговор зашел о лошадях и Дмитрия проводили в конюшню клуба. Как бы случайно задали несколько вопросов и с интересом выслушали его ответы. Поспорили об английской и арабской манерах седловки. Предложили самому сделать несколько кругов по ипподрому, оценили умение управлять немного своенравной гнедой кобылкой. Дали длинную клюшку и посмотрели, как ему удается на всем скаку ударить по брошенному на траву мячу. Сделать это удалось не сразу, несколько раз промахнулся, но все же попал в этот белый шарик, выточенный из слоновой кости. В клубе свято соблюдали колониальные традиции и для игры в конное поло признавали только такие мячи.
Из клуба Дмитрий уходил, уже имея в кармане с десяток визитных карточек новых знакомых, а коренастый британский майор, помощник начальника полиции, еще раз напомнил ему:
— Ждем вас послезавтра. Отдохните после морского путешествия и приходите на тренировку. Через две недели мы встречаемся с офицерами третьего гусарского полка, а они весьма сильны в конном поло.
…Что же, судя по первым впечатлениям, служба на новом месте против ожидания обещает быть приятной. Интересно, как в этих краях проводят вечернее время? Улыбающийся Дмитрий хотел было обратиться с этим вопросом, но вся его веселость прошла, как только он встретил взгляд начальника. Показалось, что в его глазах-буравчиках мелькнуло какое-то весьма странное выражение.
— Очень хорошо у тебя в клубе получилось, — произнес начальник. — Знакомства завел полезные, только учти — англичане пить здоровы. Споят.
— Не беспокойтесь, не подвержен. Употребляю только в случае служебной необходимости.
— Это тоже неплохо. А теперь пора тебе собственным хозяйством обзаводиться. Завтра утром пойдем всякую домашнюю утварь покупать. Где-то тут поблизости была лавка ковров старого Максуда. Что-то я в темноте стал плохо видеть. Спроси-ка вот этого носильщика, как к ней пройти. — Василий Ильич указал на рослого детину в плоской вязаной шапочке с мотком веревок на плече, который стоял под уличным фонарем.
Поняв, что речь идет о нем, детина поспешно приблизился и склонился в почтительном поклоне. Дмитрий задал вопрос и в ответ услышал длинную фразу, из которой понял только два последних слова «бакшиш, сэр». Старательно выговаривая каждое слово, повторил вопрос и опять ничего не понял из ответа носильщика. В растерянности повернулся к своему спутнику.
— Ничего не могу разобрать. Почему-то он у меня денег просит.
В глазах начальника плясали веселые искорки. Он сунул монетку в руку носильщика и повернулся к Дмитрию.
— Он не нищий, просто за услугу просит дать «бакшиш», а по нашему «на чай». А вот тебе с таким арабским языком надо было в Багдад ехать. В Бухаре или Кабуле он бы еще сгодился, а в Египте говорят на другом диалекте. Письменный же язык в Коране или казенных бумагах будет одинаковым, а вот уличный разговор повсюду разный. Придется тебе немного подучиться.
— Ну уж от этого никогда не откажусь.
10
Первый год работы в Египте почти подошел к концу. Многие знакомые европейцы и земляки-сослуживцы жаловались на скуку и однообразие местной жизни, на то, как ужасно медленно тянутся на африканских берегах жаркие и душные дни и месяцы. Дмитрию скучать не приходилось — вокруг было столько нового и интересного!
После того как он ознакомился со своими обязанностями, начал брать уроки арабского языка. В старом городе нашелся отставной преподаватель каирского университета Аль-Азхар, который согласился заниматься с Дмитрием. Платить ему пришлось из собственного довольно скудного жалования: казна отпускала на учебу более чем скромные средства, которых едва хватало на покупку книг. Учитель приходил на занятия со своим сплетенным из камыша ковриком, садился, скрестив ноги, и, опустив крючковатый нос к самой странице, начинал толковать текст.
Но ученых занятий Дмитрию было мало, и он пополнял свои знания на улицах и базарах. Задавал вопросы и смело заводил разговор, не смущаясь своих ошибок и насмешливых взглядов собеседников. Потом просил учителя объяснить услышанное, и тот сначала краснел от возмущения, а потом начинал хихикать. Ну а уж потом выдавал поистине бесценные лингвистические комментарии, так что через некоторое время Дмитрий смог свободно объясняться и с погонщиками верблюдов, и с важными чиновниками из дворца самого паши. Никто из местных жителей уже не пытался отвечать на его вопросы на английском или французском или просто делать вид, что не понимают его слов.
